Эстетика однополой любви в древней Греции

Вверх. Из мертвого чрева, на ветви делясь, извиваясь,

Рвется побег прекрасный, из кончиков пальцев пустились

Усики в рост, корнями ступни врываются в землю,

Кудри гроздьями стали, даже и мех и его небриды (180)

Вдруг распустился прекрасным гибкой листвы узорочьем,

А удлиненная шея стала плетью с гроздовьем,

Стебли пошли от сгибов локтей и побеги от пястей,

Полны сладостных ягод, из гнутых рогов меж висками

Кисти вдруг зазмеились лозы, прижимаясь друг к другу…

Все заполнилось ими, они же росли, завивались,

Снова росли, и уж зелень лозы распустилась повсюду,

Ветви дерев соседних гроздьями плотно усыпав.

Вот и еще одно чудо: юноша ловкий коснулся

Высоколистого древа вершины проворною дланью (190)

И превратился в растенье Киссос, добравшись до верха;

Стали стебли витые по имени отрока зваться,

Только родившейся ветви лозы обхватили побегом,

Листьями, милыми сердцу… Виски божество осеняет,

Вьет венок и на кудри густые его возлагает

Радуясь, Дионис, и рвутся к богу побеги,

На глазах вызревая в сладостноспелые грозды:

Самознающий боже без виноградной давильни,

Гроздие в длани приявши, ягоды жать начинает

Плотно и крепко перстами, на свет обильное бремя (200)

Гроздьев винных выводит, лозы смарагдовоалой

Сладостнокрепкий напиток! И белоснежные пальцы

Льющего хмель Диониса от крови багрянца алеют.

Рог быка он хватает и сладостнокрепкий отжаток

Вакх в уста проливает, вино испробовав первым,

После отведав и ягод…

[ Речь Диониса. Ст. 208-289]

Так, гордясь, он измолвил, и то, что было печалью,

По любимому, отнял сок благовонный из гроздьев.

Дионис и Гименей

«Прочих же беотийцев вел прекраснокудрявый (83)

Гименей безбородый, юный, в расцвете силы,

Милый Эвию отрок…

Так вот и этот отрок, юною силой цветущий, (90)

Гименей пышнокудрый, в поход пошел против индов,

За плечами его струились кольцами кудри…

…

Вот такое-то войско бесчисленных беотийцев

Против индов в поход отправилось с Гименеем!»

(№ 1983). (Нонн. Деяния Диониса

XIII 83-85, 90-92, 119-120 [Нонн 1997, с.134-135])

Поход Диониса в Индию.

«Но Гименей благовласый вращает лезвием мечным (14)

На жеребце фессалийском, неуязвимый, он бьется,

Смуглых индов повсюду разит белолокотный воин:

Лик лучами исходит, ты б его принял средь индов

За Вечерницы сиянье, мрак проницающий ночи!

Сеет он в недругах ужас – его красотой обольщенный,

Силу могучую бога вдохнул Дионис в ратоборца; (20)

Иовакх очарован, видя деянья героя

Доблестные, не желает другого вспомощника в битве

(Даже и молний Кронида!), кроме копья Гименея!

Коль жеребца он бросает в битву свирепую с индом,

Хлещет выи свирепых зверей Дионис беспощадно,

Дабы поближе повозка божественная оказалась

К юноше, как и у Феба с Атимнием было… и рядом

Он старался держаться, желая и смелым, и сильным

Быть пред ликом героя юного, в гуще сраженья

Он, Гименея соратник, к сиянью того прикасался!

…

[ Меланей выпускает стрелу в Диониса:]

В цель пернатая метит, но мимо летит Диониса –

Зевс ее отклоняет! Язвит она Гименея

Благовенчанного, кровью бедро его оросивши!

Не ушла от вниманья Вакха свистящая стрелка,

Воздух взвихрившая, ветра мчавшаяся быстрее…

…

Надобен врачеватель! И бог, свою белую руку (89)

Протянув, помогает ему на повозку взобраться;

Он его поскорее из многошумного боя

Вывез в тенистое место, под раскидистым дубом

Ослабевшего нежит, как Аполлон Гиакифна,

Раненного смертельно диском, стенает и плачет,

Гневаясь на дыханье ревнивое Зефира-ветра…

Так Дионис, терзая густые кудрявые пряди,

Оком, не знавшим рыданий, оплакивает Гименея.

(№ 1984). (Нонн. Деяния Диониса

XXIX 14-30, 73-77, 89-97 [Нонн 1997, с.281-283])

[ Ст.106-148 - Плач Диониса]

Молвил он – и трепещет, и смотрит только украдкой,

Не отрываясь, на рану любимого Гименея:

Вкруг бедра его вьется ало-пурпурным потоком

Кровь по коже белейшей, в два цвета окрасилось тело.

В чувство юношу Бромий приводит плющом жизненосным,

Гименея вином целительным омывает.

…

Возобновляет сраженье приободренный воитель,

Дионисовой дланью избавленный от страданья.

…

Устремляется в битву храбрец: при поддержке Лиэя

Недругов он поражает, не отставая от Вакха,

Словно бесследною тенью призрачной, бездыханной,

Следующей за телом мужа по всем дорогам

…

Так вот и юноша следом за Вакхом идет виноградным!»

(№ 1985). (Нонн. Деяния Диониса

XXIX 149-154, 160-161, 165-168, 172 [Нонн 1997, с.284])

См. также Нонн. Деяния Диониса XXXIII 63-103 [Нонн 1997, с.313-314] – игра в коттаб Эроса и Гименея.

История V века

(№ 1986). «Василиск, царь восточных римлян [ в 475-476 гг.], заставлял епископов платить деньги. … Жадность его к деньгам была чрезмерная. Он не брезгал принимать их и от таких лиц, которые отправляют самые низкие ремесла». (Малх, фр.8 [Византийские историки 2003, с.181])

(№ 1987). «[ 498 г.] Он [ император Анастасий] совершил также величайшее и божественное дело – полное уничтожение так называемого хрисаргира, о чем необходимо рассказать, хотя для этого требуется язык Фукидида или какой другой, еще более величественный и искусный; я же буду говорить, доверяясь не слову, но деянию. На столь великое и столь огромное государство римлян был наложен некий достойный всяческого сожаления и ненавистный Богу [налог], не приличествующий даже варварам, не то что христианнейшему царству римлян; до него [Анастасия] его, не могу сказать по какой причине, не замечали, а он [его] царственнейшим образом уничтожил.

А наложен он был на множество самых разных [людей] – и на тех, кто получал пропитание с общественного стола, и на тех, кто продавал весну своего тела и постоянно предавался блуду в скрытых и тайных местах города в публичных домах, и кроме того на тех, кто занимался распутством и осквернял не только природу, но и общественную мораль; так что этот сбор, подобно какому-то закону, открыто побуждал желающих безнаказанно заниматься этим беззаконным делом» (Евагрий III 39 [Евагрий 2006, с.246-247]) См. комм.

(№ 1988). «[ 511 г.]…царь начал строить против него [патриарха Македония] всяческие козни, желая изгнать с кафедры. С этой целью были представлены [в качестве свидетелей] даже дети, измыслившие клевету о постыдной связи с ними Македония. Но поскольку выяснилось, что Македоний лишен мужских органов, [враги епископа] стали использовать иные ухищрения…» (Евагрий III 32 [Евагрий 2006, с.233])

(№ 1989). «Царь подговорил двух негодяев обвинить Македония в мужеложстве и еретичестве и письменно подать это обвинение градоначальнику и магистру: равномерно подобное же обвинение приказал подать и на православных пресвитеров и диаконов. После того велел он Келлору силой вывести Македония из епископского дома, хотя тот громко говорил, что он готов оправдываться не только в претории, но и в самом театре». (Феофан, под 504 (512) г. [Феофан 2005, с.144])

Философия

Гермий

(№ 1990). «Итак, не следует утверждать, что [у этого диалога] существует много предметов (ибо все в этом диалоге должно быть соотнесено с некоторой единой целью, так что диалог может быть назван единым живым логосом). Не следует устанавливать предмет диалога на основании какой-то одной его части, но нужно объединять единый предмет со всем диалогом как целым – то есть с многообразным прекрасным.

Поэтому он [Платон] начинает с видимой красоты, [представленной] в виде Федра, в которого влюблен Лисий; последний – невоздержанный любящий, являющийся отклонением от истинного любящего. Затем он переходит к прекрасному, проявляющемуся в рассуждении, переданном любовником Федру, объектом же любви является Лисий, или, скорее, рассуждение Лисия. Таким образом, Лисий и Федр пребывают во взаимной любви, и оба являются и любящими, и любимыми, однако не одной и той же любовью – по той причине, что каждый из них в некотором смысле и лучше, и хуже, чем другой. Как любящий, Федр лучше, Лисий же хуже: ведь Лисий любит тело и страстно желает дурного, в то время как Федр любит прекрасные рассуждения и сочетания речей, что некоторым образом является более нематериальной любовью. Как любимый, Лисий лучше (поскольку любимы его рассуждения), а Федр хуже, ибо объектом любви Федра были рассуждения Лисия, в то время как объектом любви Лисия – сам Федр.