Эстетика однополой любви в древней Греции

Бог же, нисколько не медля, несется, ветру подобный,

Так и Геракл не мчался спасать от нимф злоковарных

Гила, любимца, стащивших на дно водяного потока,

Отрока предназначая одной из юных в супруги!

Ныне вот устремился Вакх на горные выси, (230)

Думал, лежит живое во прахе юноши тело –

И разрыдался, увидя нагое… На плечи набросил

Пеструю шкуру оленя, прикрыть охладелые члены,

И на отроке мертвом ремни плесниц приторочил,

Розами тело украсил, гирляндой из лилий, а кудри

(Как у всех, кто случайно погиб в горах при паденье)

Он украсил цветком быстровянущего анемона.

Тирс вложил во длани и собственным одеяньем

Алым прикрыл… С никогда и никем не стриженных кудрей

Прядь густую срезает – усопшему для посвященья, (240)

Наконец, и приносит он амвросии от Рейи,

Раны телес затирая ею, чтоб отрок любимый

От божественнодивной расцвел амвросии и в смерти.

Так вот мертвого тела тлен никакой не коснулся,

Хоть и на каменном прахе покоилось, милые пряди

Развевались под легким ветром над милой главою

Умершего до срока, над ликом отрока вились…

Сколь он прекрасен лежал и во прахе! Подле же тела

Плакали горько силены, вакханки горько стенали!

Отрока красоты и смерть не похитила, словно (250)

Сатир улыбчивый, мертвый покоился. Мнилось:

Сладкие речи с безмолвных уст потекут, как и прежде!

Глядя на мертвое тело, Вакх, смеющийся вечно,

Прослезился и с лика улыбка ушла Диониса:

[ Дионис оплакивает Ампелоса. Ст.255-348] Греческий текст и прозаический перевод см. также [Захарова, Торшилов 2003, с.162-167]

Так стонал он и плакал. Эрос же рядом явился,

Облик приняв Силена косматого с жезлом во длани, (350)

С рожками небольшими во лбу. Обвил он вкруг чресел

Мех звериный, и, старец, на жезл суковатый опёрся.

Бромия, льющего слезы, стал утешать понемногу:

«Новой страсти пыланьем смири пылание прежней,

И над другим любимым томись и мучайся сладко,

А о мертвом не мысли! Ведь исцеленьем от страсти

Новая страсть и бывает! Любви ты не одолеешь,

Вечно сердце тая, увы, не убьет ее время!

Коли желаешь защиты от сердце терзающей боли,

Мальчика заведи: желаньем уймется желанье! (360)

Зефира юный лаконец потряс – но умер тот мальчик,

Ветер любвеобильный влюбился тотчас в Кипариса,

Кем и утешился после погибшего Гиакинфа!

Хочешь, спроси у садовника: коли завяло растенье

Некое, в прах поникнув, тот ищет тотчас же замены,

Вместо погибшего корня новый побег насаждает!

Вот, послушай-ка повесть из старого времени, внемли:

Жил однажды на свете отрок, из отроков лучший,

На берегах Меандра, многоизвивного тока,

Строен изящным телом, ногами резв, безбородый, (370)

С гривой волос густою, прелестию природной

Отрока веют ланиты, милые очи блистают,

И от взоров исходит далёко видное людям,

Вмиг разящее сердце лучисто-златое сиянье!

Кожа – белее млека, и разливается сверху

Тонкий румянец, как будто два цвета на коже смешались!

«Каламос» называет отрока милый родитель,

Бьющий из бездны земной, текущий к свету упорно,

Никому не видный сначала странник по тверди –

Вдруг он внезапно выю перед всеми подъемлет, (380)

Сей Меандр пещерный, из недр изливающий струи!

Жил он, Каламос милый и резвый, и страстно влюбился

В сверстника своего (Карп ос того юношу звали);

Тот был прекрасен так, как средь смертных и не бывает!

Если бы отрок годов набрал немного поболе,

Стал бы сей юноша мужем Эос прекрасноволосой!

Ибо прекрасен собою, румянцем, пожалуй, покраше

Блеска кожи Кефала, сияньем затмил Ориона!

Не прижимала к груди Део с такими руками

Юношу Иасиона, Селена – Эндимиона! (390)

И красотою настолько сей юноша отличался,

Что захотели б в супруги взять его обе богини.

Он бы на ложе благое взошел к Део златовласой,

И ревнивой Селены брачный чертог посетил бы!

Он же, милый, лишь друга любил, сей цветочек эротов

Наипрекраснейший. Оба играли в полном согласье

В игры на берегах извилистой речки соседней.

Часто меж ними случались состязания в беге:

Каламос бегал подобно быстрым ветрам воздушным! (400)

Бега начало – вяз, метой конечной маслина

Выбрана, надо по брегу бежать туда и обратно!

Каламос резвоногий бежал в этот раз осторожно,

Милому другу, Карпосу, желал победы соперник!

Если Карпос купался – то Каламос тут же плескался,

Но и в реке затевали они состязанье такое:

Только помедленней плыть старался Каламос, другу

Уступая, чтоб видеть, следуя за плывущим,

За стопами его, рассекающими равномерно

Влагу реки бурливой, Карпоса спину нагую! (410)

Да, и тут затевали спор, и спорили оба,

Кто же победу одержит! От брега к брегу речному

Меж отмеченных точек проплыть должны были оба,

Дабы напротив лежащей земли поскорее коснуться,

Выгребая против теченья, и здесь постоянно

Юноша плыл след в след, старался держаться, чтоб видеть

Взмахи милых ладоней и рук белолокотных друга!

Тот уплывал подальше, Каламос тут же сильнее

Греб ладонью, но отрок еще быстрее руками (420)

Взмахивал, быстрый, над влагой бурною вытянув выю!

Вот, наконец, выходит первым Карпос на берег,

Снова он одержал в речном состязанье победу!

Тут его ветер порывом сталкивает обратно

В воду, неумолимый, он отрока убивает,

В полуприкрытые губы метнув обильные воды!

Каламос смог от ветра враждебного всё-таки скрыться,

И достичь, уж без друга, напротив лежащего брега.

Милого там не встретив, любимого там не увидев,

Жалобно он заплакал, запричитал он с тоскою: (430)

[ Плач Каламоса. Ст.431-468]

Так говорил он, и слезы из глаз катились… В честь друга

Прядь он темную срезал густую острым железом (470)

С кудрей, что так лелеял, явил он знак этой скорби

Горькой отцу Меандру, последнее слово промолвив:

«После этой вот пряди и плоть мою примешь, ужели

Без Карпоса увидеть Эригенейю смогу я?

Неразделимы Карпос и Каламос были в сей жизни,

Эроса жало пронзило обоих… Подобной же смертью

И умереть им пристало в волнах бурливых потока!

Выстройте, девы-наяды, на бреге речном на высоком

Нам обоим надгробье над могилой пустою,

Надпись надгробную дайте жалобными стихами: (480)

«Каламоса и Карпоса эта могила, друг друга

Страстно любивших, обоих жестокая влага сгубила!

Каламос брат вам, по брату печалясь, пряди срезайте,

Ибо со страстью своею он покоится рядом,

В знак печали срезайте и прядь для Карпоса такую ж!»

Молвил – и вниз головою бросился в водовороты,

Захлебнувшись водою, убийцей отроков, отчей.

Каламос дал тростнику свое имя, в тростник обратившись,

Стал и Карпос плодами земли той плодоносящей».

Мягкой участливой речью тронут неистовый Эрос (490)

И восхотел он умерить сладкую скорбь Диониса…

Только еще сильнее скорбит по погибели Бромий

Слишком ранней любимца…

…

Песнь XII

(№ 1982). [Нонн 1997, с.124-132]

…

…Целенья Лиэю

Нет от скорби по другу погибшему, даже о пляске

Не вспоминал он. Терзаем памятью по любимом, (120)

Горько стенал он и плакал… Диски медные богу

Уж и ненадобны боле, не хочет он медного звона,

Не услаждает пектида, нет на лике улыбки

Боле, лишь боль и печаль у влюбленного Диониса…

…

Тут скорбящему Вакху явилось великое чудо, (174)

Ибо восстал из праха словно бы вьющимся змеем

Ампелос сам собою, ветвясь кустом древовидным