Эстетика однополой любви в древней Греции

После того как отдал победу ему в состязанье

Силы, Вакх своих игр и забав отнюдь не оставил.

И предложил состязаться в беге, быстром как ветер!

Дабы и пыл пробудился у соискателей быстрых,

Он учредил как награду. Рейи благой Кибелиды,

Медный кимвал и шкурку пеструю олененка.

А наградой второю стала сопутница Пана,

Сладкоречивая флейта, и барабан гулкозвучный, (390)

Медью окованный. Третьей наградой была Диониса –

Россыпи брега златые, намытые бурным потоком!

Вот отмеряет Бромий для бега пригодный участок,

И две меты кладет меж концом и началом дорожки,

В десять локтей высотою пару жердей, чтоб бегущим

Виден был знак для начала бега, вбивает, а дальше

Тирс в песке укрепляет, мету конечную бега.

Сатиров пригласили также соревноваться.

Плясолюбивый Бромий кличет звонко начало:

Первым Леней быстроногий место свое занимает, (400)

И резвостопый Киссос и милый Ампелос рядом.

Так, быстроте доверяя ног на ровной дорожке,

Встали друг с другом рядом и вот, от земли оторвавшись,

Будто на воздух взвился – летит не касаясь ногами

Почвы Киссос, порывом резвым вперед унесенный.

Сразу за ним – след в след! – обжигая дыханием спину,

Мчится бегун Леней, подобный бурному ветру.

Так он близок к тому, кто немного опережает,

Что наступает стопою в песчаный след неглубокий.

И оставался меж ними всего такой промежуток, (410)

Что остается меж тканью на ткацком станке и ткачихой,

Коли над ней наклонится та и грудью коснется!

Ампелос мчался третьим и был среди них последним.

Оком ревнивым смотрел Дионис на бегущих, терзался:

Вдруг те двое быстрее окажутся у пределов,

Ампелоса опередят, позорно оставят последним!

Кинулся бог на помощь любимцу, дал ему силы,

Так что пустился любимый быстрее бурного вихря!

Вот из бегущих первый, что алчно жаждал награды,

Вдруг споткнулся о холмик песчаный, колена ослабли (420)

Киссоса, и он в скользкий кубарем ил покатился!

Сатир Леней покачнулся, замешкался, быстроногий,

И замедлил движенье. Так оба атлета остались

Далеко позади и Ампелос вырвал победу!

Ярый вопль испускают силены, внезапной победе

Радуясь юноши в беге. Ведь мальчик пышноволосый

Первую получает награду, Леней же – вторую,

В сердце досадуя, ибо заметил он хитрость Лиэя,

От ревнивой любви изошедшую… Глядя стыдливо

И огорченно, принял третью Киссос награду… (430)

Песнь XI

(№ 1981). [Нонн 1997, с.112-123]

Так состязанье окончилось. Гордый победою отрок

В пляс пускается вместе с верным сопутником-Вакхом,

Неутомимо сплетая стопы в этой пляске по кругу,

Белоснежной десницей касаясь плеча Диониса.

Видя двойную победу, бог Иовакх веселился

Радости юноши бурной и молвил милое слово:

«Что же, давай-ка, мой милый, после победы в забеге

И на борцовской арене третью распрю устроим!

Непобедимый, с верным Вакхом плыть тебе надо,

Ампелос, коего бросил ты на приречную гальку. (10)

Будь и в быстром потоке быстрей своего Диониса!

Сатиры пусть веселятся, довольствуясь только прыжками,

Ты же старайся все силы в третьем напрячь состязанье!

Коль победишь на воде и на суше, то милые кудри

Я двойным увенчаю венком в знак победы, одержишь

Дважды верх над Лиэем, не знавшим досель поражений.

Эти милые струи подобны тебе и подобны

Красоте твоей! Надо б Ампелоса отраженье

Дать, что дланью златою плещет в струи златые!

Будешь нагим состязаться ты за победу в заплыве, (20)

Волны всего Пактола тебя, красавца, возвысят!

Дай же дар олимпийский такой же каким Океана

Фаэтонт одаряет, алеющий цвет излучая

Блеск своей красоты удели и Пактолу! Как светоч

Утренний ты воссияешь, Ампелос! Будете оба

В блеске светлы лучистом, Пактол от червонного злата,

Ты же от собственной плоти! Поток! Ты отрока в лоно,

Полное злата, прими, ведь отрока тело сияет!

Славь красоту с красотою! Спрошу я сатиров тут же:

Роза ли с розой сплелись? К чему съединили сиянья (30)

Розовый тела отблеск и огнь искристый потока?

Если б тут заструился вдруг Эридан многоводный,

Как заблистали бы слезы дев Гелиад и я мог бы

И янтарем, и златом омыть твое тело, любимый –

Только вдали обитаю от гесперийских потоков!

Двинусь к ближней Алибе, там, где течет по соседству

Гевдис, сверкает сребристый волной изобильной и быстрой,

Как только на берег выйдешь, омывшись в водах Пактола,

Ампелос, в водах обильных сребром, тебя я омою!

Герм пусть сатиров прочих довольствует бурною влагой, (40)

Он ведь не бьет из златого истока! Ты лишь единый,

Отрок златой, и достоин касанья златого потока!»

Так он молвил, ныряя в воду. Не медля, с откоса

Ампелос тут же ныряет и вслед за Лиэем стремится.

Оба, один за другим по дуге как будто поплыли,

Огибая реки поток широко-просторный.

Бог проплывает упорно, то быстро, то медленно, токи

Влаги быстрой, взрезая струи грудью нагою,

Борется он с теченьем, стопою и дланью взбивая

Пену, скользя неустанно по глади злато-зеркальной. (50)

Держится он недалеко от верного друга-любимца,

Уплывать от него он не хочет и осторожно

(Ампелос плыл за спиною, в близи непосредственной Вакха!)

Замедляет движенья дланей, словно усталым

Сделался, стал уступать искусно победу любимцу

Вот после плаванья отрок в чаще лесной оказался.

Гордо главу поднимает, радуясь этой победе,

Он плетеницу из змей на волосы возлагает

Словно бы в подражанье главе змеевласой Лиэя!

…

Вновь устремился с любимым он к склонам скалистым высоким

Гор: в каменистые долы, бог, предавшись охоте… (100)

Вакх смотрел со страстью на юношу милого, очи

Бога не насыщались отрока лицезреньем;

Часто с Бромием рядом на пире сидючи, отрок

Игрывал на сиринге напев, непривычный для Музы,

Собственную сочиняя песню на полых тростинках.

Если же переставал играть искусную песню

Отрок, то поднимался, стремительно вскакивал с ложа,

Дланями громогласно бил одна о другую

И прижимался устами к устам, на сиринге игравшим,

Будто бы их награждая искусное исполненье, (110)

Клялся самим он Кронидом: ни Пан-песнопевец не смог бы

Песню сложить такую, ни Аполлон звонкогласый!

…

[ Речь Аты к Ампелосу. Ст.118-154]

Тут с утесов внезапно спускается бык одинокий, (156)

С кончиков губ его длинный язык иссохший свисает,

Признак жажды. Открывши пасть, принимается жадно

Воду лакать, и так близко встал подле отрока, будто

Пастырем был тот знакомым…

…Отрок смелый подходит к бычьей шее поближе (167)

И бестрепетной дланью за рог его гнутый хватает:

Очарованный туром лесным, желает поездить

По горам и чащобам верхом на быке прирученном.

…Глянуло с высей небесных завистливой око Селены, (189)

Ампелоса увидала на звере-мужеубийце…

Насылает богиня бычьего слепня, и тут же

Обезумев от жала, пронзившего толстую шкуру,

Словно конь тот метнулся тотчас в бездорожную чащу…

… На сдвоенных мчася копытах, (215)

Бык, одержимый безумьем, в горах без пути и дороги,

Отрока с хребтовины бросает на камни свирепо,

Падает тот головою оземь, хряснули кости

Выи юноши нежной, глава отделилась от тела…

Бык же бросился к трупу и стал подбрасывать тело (220)

Остроизогнутым рогом, в расселину голову сбросив.

Обезглавлено тело, непогребенной осталась

Белая плоть, струей пурпурной омытая крови…

Видел лишь сатир некий любимца бога во прахе,

Ампелоса, о злосчастье весть и принес он Лиэю.