Курский излом

Между нами и немецкими танками никого и ничего нет. Несколько сотен метров выжженного поля. И все. Артиллерия бьет издалека, с закрытых позиций, разбросанных где–то позади оврага. Катуков прилип к биноклю. Машинально бормочет:

— Перестраиваются… Заходят клином… Пахнет ладаном…

Армо молча ставит перед нами на бруствер рукоятками вверх противотанковые гранаты. У Богомолова заело диск, он никак не может его снять. Рядом солдаты прилаживают сошки ручного пулемета.

Но снова заслон разрывов встает на пути танков. Невидимые нам артиллерийские наблюдатели знают свое дело. Снова застыли в дымке «пантеры» и «тигры». Так повторяется не раз: немцы не перестают искать щели. Наши батарейцы опускают перед ними огненные завесы. Однако танки все ближе и в конце концов, видимо, прорвутся. Из десяти пять — но прорвутся. Это понимает каждый и из привалившихся к стене окопа. [641]

Танки закончили перестроение и, забирая вправо (не подозревают, что приблизились к Горелову), продолжают упрямое движение. И — останавливаются. Останавливаются, прежде чем до нас долетает мощная молотьба разрывов.

Первый залп бригада дала из засад. Это они заставили немецких танкистов с ходу затормозить, развернуть башни. Но пока гитлеровские стрелки схватят цель, бригада Горелова успеет пробить борта не у одной машины. Вздох облегчения вырывается у каждого из нас. Бригада выходит из засад, идет на сближение. Перед ней огненный вал, направленный точной рукой артиллеристов. У немцев больше танков. Но артиллерия наша мощнее… Батальон Кунина отбил сильную атаку пехоты противника. Кунин ранен. Вынести невозможно, Кортылев{600} принял на себя командование батальоном.

— Справится ли Кортылев? Нэ Наполеон. — Армо на секунду задумывается и тут же успокаивает себя: — А кто Наполеон?

Катуков по радио уточняет последние детали с Бурдой. Потом переключается на Горелова:

— Держись, Володя. Александр вступает, Армо поможет.

Михаил Ефимович махнул рукой на позывные, не замечает укоризненных взглядов радиста. Он называет командиров бригад просто по именам.

Час назад Горелов, оттягивая немцев от обояньского шоссе и таким образом спасая командный пункт Бабаджаняна, предпринимал контратаку во фланг противнику. Теперь Бурда выручает Горелова, наносит новый удар по гитлеровцам. Танки наступают при поддержке штурмовиков. Но успех не сразу склоняется на нашу сторону. «Пантеры» и «тигры» не привыкли отходить. Делают они это медленно, неуступчиво, бешено отстреливаясь из пушек и пулеметов.

Наконец, наступает подходящий момент для контратаки батальонов Бабаджаняна. И как раз в это время отказывает связь. Рации не отвечают, телефонный провод порван. Лицо Армо бледнеет — становится серым. Закусив губу, он вполголоса шепчет ругательства. Потом, не сказав никому ни слова, азартно карабкается на березу. Ветки наклоняются в окоп, листья задевают лица. Катуков, не выпуская телефонную трубку, следит глазами за комбригом.

Шалин сообщает, что атака на правом фланге отбита, вся авиация снова будет работать на нас. Но и немцы подбросили истребителей и пикирующих бомбардировщиков. Фугаска падает неподалеку. И следом за ней летит, сброшенный с дерева [642] воздушной волной, Бабаджанян. Когда его пытаются втащить в окоп, он громко стонет.

— Нет, нэ ранен… Ногу вроде сломал.

Солдаты легко поднимают тощего подполковника и осторожно несут его вниз, на дно оврага… Вскоре Горелов доложил, что гитлеровская атака отражена… Батальон Геллера потеснил немецкую пехоту. Кортылев тоже сумел продвинуться.

Это была небольшая победа, и мы ее не переоценивали»{601}.

Наступление ударных групп «Великой Германии» и 11‑й тд до полудня развивалось медленно и с большим трудом. Советские войска оказывали упорное сопротивление. В ходе переговоров, которые состоялись у Кнобельсдорфа с командирами этих дивизий, он охарактеризовал утренние бои как очень жестокие и подчеркнул, что противник далеко еще не сломлен. На острие главного удара успех противника начал только намечаться после 11.00. Не пробив лобовым ударом оборону 451‑го мсб капитана A. M. Кунина, враг двумя группами танков слева — до 70 единиц (11‑й тд) и справа — до 50 танков (мд «Великой Германии») параллельно атаковал его фланги. Смяв фланговое прикрытие, боевая группа дивизии Хейерляйна разделилась. Часть ее сил, развернувшись, двинулась к восточным окраинам хутора Сырцев. Но в районе Дуброва была встречена плотным огнем расчетов 463‑го артдивизиона 1‑й мбр. Одновременно на северных и северовосточных скатах выс. 247.2 экипажи 16‑го тп капитана Ойкина, из того же соединения, также завязали бой. Вторая группа, полк «пантер», продолжила движение в направлении гребня выс. 254.5, стремясь протаранить оборону оборонявшейся там роты. В это время в стык 451‑го и 452‑го мсб вклинилась боевая группа майора Шиммельмана 11‑й тд. Ее танки устремились в тыл обороны бригады А. Х. Бабаджаняна. Драматизм положения перед началом боя, в ходе которого был осуществлен этот прорыв, передает журнал боевых действий 452‑го мсб:

«…С 5.30 началась активная бомбежка боевых порядков батальона авиацией противника. Бомбит и непосредственно район НП.

Связь с подразделениями порывается, принимаются все меры к восстановлению таковой под минометным и бомбовым огнем. Наибольшую самоотверженность в восстановлении связи показывает красноармеец связи Сыродоев, безответственно относятся к делу красноармейцы Поляцко и Новиков. [643]

Командир батальона, учтя, что вся сила противника обрушивается на оборону батальона, запрашивает у бригады помощи огнем, чтобы разбить противника, скопившегося в районе мелкого леска и Покровки.

Штаб бригады помощь огнем обещает дать и одновременно приказывают связаться с 451‑м и 453‑м батальонами и 1‑й гв. тбр. Установить связь с вышеозначенными частями не удалось, отдельные подразделения — 451‑го мсб и 1‑й гв. тбр начали отступать. Связь парализована. С КП бригады поддерживается радиосвязь.

Запрашиваем вторично огневой помощи. Бомбежка авиацией противника усиливается. Противник из районов скопления перешел в атаку. НП, из–за сильной бомбежки переносится в овраг севернее 300 м.

Прямым попаданием в окоп 3‑го взвода 3‑й ср убито 8 чел. и ранено 4 чел., в том числе командир взвода Шушникин. Танки противника с флангов и с фронта подошли к переднему краю обороны. Началось отражение атаки»{602}.

На восточных окраинах Сырцева, завернув свой левый фланг, встретил танки Штрахвица 445‑й мсб майора М. Т. Долгова, участок которого ночью был усилен 14‑м тп 1‑й мбр. Судя по отчету о потерянных боевых машинах полка, наиболее ожесточенные бои развернулись в 2 км юго–восточнее села, у дороги, идущей к выс. 254.5. Находившийся здесь начальник штаба бригады подполковник Д. А. Драгунский, ставший очевидцем схватки экипажей «тридцатьчетверок» 14‑го тп майора Заскалько с тп «Великой Германии», вспоминал:

«Расставляя ночью танковые роты 14‑го тп, я к утру оказался в одной из них. Командовал ею щуплый на вид, заросший за двое суток непрерывных боев рыжей щетиной капитан П. М. Смирнов. Мы с ним расположили роту на пригорке у небольшого хутора. Позиции оказались весьма удачными. Отсюда можно было держать на прицеле все, что появлялось на дороге, идущей на север в сторону Обояни.

К утру 7 июля гитлеровцы, подтянув на обояньское направление свежие силы, развернули новое наступление, в котором участвовали сотни танков и большая масса пехоты. Главные усилия противник сосредоточил против 3‑го мк и 31‑го тк 1‑й танковой армии. Особенно ожесточенные бои развернулись на участке 1‑й и 3‑й мбр в районе Сырцево.

Противник начал атаки на рассвете. Как только рассеялся предрассветный туман, перед нашим взором предстала длинная колонна немецких танков. Мы бросились в свои танки. В телескопическом прицеле четко обозначились контуры [644] фашистских «тигров». Капитан Смирнов подал команду изготовиться к стрельбе. Впопыхах он не смог дать точный прицел, и первый залп прошел впустую. Последовали поправки данных, и снаряды стали ложиться в районе цели. Вслед за ротой Смирнова открыли огонь остальные подразделения танкового полка, подключилась бригадная и корпусная артиллерия.