Технология власти

Конечно, Хрущев тоже не бездействовал на своих участках. Поэтому-то Хрущев и не отказывается от всего Сталина. Отсюда ему пришлось выдумать и теорию о "двух Сталиных". "Сталин антиленинский" - тот Сталин, в преступлениях которого участвовали Молотов, Маленков, Каганович, Берия; "Сталин ленинский" - тот Сталин, в преступлениях которого участвовали мы Хрущев, Булганин, Ворошилов, Шверник и Микоян. Поэтому, давая общую оценку Сталину, уже после ликвидации группы Молотова, Хрущев говорит:

"Мы были искренними в своем уважении к Сталину, когда плакали, стоя у его гроба. Мы искренни и сейчас в оценке его положительной роли... Каждый из нас верил Сталину, вера эта была основана на убеждении, что дело, которое мы делали вместе со Сталиным, совершалось в интересах революции... Все мы решительно осуждаем Сталина за те грубые ошибки и извращения, которые нанесли серьезный ущерб делу партии, делу народа. Мы потеряли много честных и преданных людей, работников нашей партии и советского государства, оклеветанных и невинно пострадавших"401. В другом месте: "Для того, чтобы правильно понять существо партийной критики культа личности, надо глубоко осознать, что в деятельности т. Сталина мы видим две стороны: положительную, которую мы поддерживаем и высоко ценим, и отрицательную, которую критикуем, осуждаем и отвергаем"402. В эту "положительную сторону" "ленинского Сталина" входит, по Хрущеву, и борьба Сталина и сталинцев против "троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев и буржуазных националистов". Но и тут Хрущев выдвигает новую многозначительную формулировку:

"Это была политическая борьба. Партия правильно сделала, разоблачив их как противников ленинизма,- противников социалистического строительства в нашей стране. Политически они осуждены, и осуждены правильно".

Но спрашивается: разве они были осуждены лишь "политически" как "противники ленинизма"? Разве они не были осуждены как "враги народа", как "вредители", "диверсанты", "шпионы" и "убийцы"? Было ли правильным вот это судебно-уголовное их осуждение?

Далее. Кто же несет ответственность за тот террор, который существовал в партии и стране с тех пор, как сам Хрущев стал членом Политбюро? Ведь тогда только были расстреляны Косиор, Чубарь, Эйхе, Рудзутак (1939- 1940 гг.) или Вознесенский, Кузнецов, Родионов, Попков (1949 г.)?

И тут Хрущев имеет готовый ответ: "Личные недостатки Сталина были использованы во вред нашему делу заклятым врагом партии и народа провокатором Берия. Большая вина в этом деле лежит и на т. Маленкове, который

подпал под полное влияние Берия, был его тенью, был орудием в руках Берия"403.

Напрасно мы будем спрашивать у Хрущева, почему же это Берия, который стал членом Политбюро на семь лет позже Хрущева, или Маленков, который стал членом Политбюро на девять лет позже, должны больше отвечать за преступления сталинского Политбюро и Сталина, чем Хрущев? Уж куда более убедительно звучит старый ответ Хрущева на такие вопросы: "Мы его боялись!" Или вздыхания Булганина: "Ох, едешь к Сталину как друг, но не знаешь, куда от него попадешь - домой или в тюрьму!" Или еще раболепные звонки по телефону в Секретариат Сталина члена Политбюро Ворошилова: "Будьте добры, спросите у т. Сталина, можно ли мне присутствовать на заседании Политбюро?"

Ведь обо всем этом рассказывал сам Хрущев делегатам XX съезда.

Перейдем теперь к тем обвинениям, которые Хрущев выдвинул против Молотова, Кагановича, Маленкова и Шепилова в резолюции июньского пленума ЦК 1957 года. Прежде чем начать конкретный разбор самих обвинений, надо заметить следующее: 1) мы совершенно не знаем контробвинений и контраргументов группы Молотова рротив Хрущева; 2) некоторые пункты обвинения Хрущева против группы Молотова говорят не столько о том, что собирается делать сам Хрущев, сколько Хрущев хочет сформулировать и пропагандно использовать настроение партийной и народной массы, недовольной сталинскими методами правления; 3) находясь все еще под шоком тех жестоких личных обвинений, которые его противники открыто излагали против него на пленуме ЦК и которые, вероятно, не были лишены внутренней убедительности с точки зрения интересов режима, Хрущев еще долго должен будет проявлять осторожность в своих дальнейших "экспериментах"; 4) нахождение в Президиуме ЦК Ворошилова, старого друга Сталина и одного из создателей "культа Сталина", а также наличие там сталинцев Шверника, Куусинена, Суслова, Поспелова и Микояна будут действовать до поры до времени "сдерживающе" на более последовательное разрушение "культа Сталина" Хрущевым.

Если подойти к резолюции июньского пленума ЦК с формально-юридической точки зрения, то приходится констатировать: 1) несмотря на многословие, документ носит

401"Коммунист", 1957, No 12, стр. 20.

402Т а м же, стр. 19.

403Там же, стр. 20.

общий отвлеченный характер, а суровые обвинения совершенно не аргументированы; 2) бросается в глаза ясный отпечаток импровизации, спешки при составлении документа, когда в документе нет ни логической последовательности, ни даже до конца выдержанного одного стиля (перескакивания от одного пункта к другому, частые повторения одних и тех же обвинений в разных местах; 3) в отличие от предыдущей практики "разоблачения антипартийных групп", резолюция говорит о том, с чем не были согласны члены группы, но не говорит ничего о том, какие же положительные мероприятия они предлагали; 4) в резолюции указывается, что за исключение из ЦК Молотова, Кагановича, Маленкова, Шепилова голосовали все его члены, "при одном воздержавшемся - в лице т. Молотова", то есть за свое исключение из ЦК голосовали Каганович, Маленков и Шепилов. (У Сталина хотя все подсудимые в конце концов признавались в своей вине перед ним, но никогда не голосовали за политический смертный приговор над собою, а у Хрущева уже голосуют); 5) за исключение членов ЦК и членов Президиума ЦК у Хрущева голосуют не только члены ЦК, но, оказывается, голосуют и кандидаты ЦК, имеющие по уставу партии лишь совещательный голос, и даже члены Центральной ревизионной комиссии, которые по тому же уставу не имеют и совещательного голоса на пленуме ЦК404.