Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Три месяца Шаталину удавалось сдерживать неуемную алчность парт- и госаппаратчиков. Отклонять, но только благодаря твердой поддержке Маленкова, все подобные претензии. Объявлять их безосновательными.

…Берия, подобно остальным членам узкого руководства, получив укрупненное министерство, поначалу занимался исключительно кадровыми вопросами. Как и все, делал это не столько из-за реальных нужд реорганизации, сколько из-за вполне оправданного стремления окружить себя теми, на кого мог бы положиться в случае необходимости.

Еще 4 марта, только что вступив — неофициально — в должность, Лаврентий Павлович произвел перестановку в высшем звене руководства нового МВД. Провел через бюро президиума ЦК утверждение своими первыми заместителями С. Н. Круглова, с декабря 1945 года министра внутренних дел СССР; И. А. Серова, в последние годы — заместителя Круглова, Б. 3. Кобулова, отозванного из Берлина, где тот служил заместителем начальника Советской контрольной комиссии, и заместителем — И. И. Масленникова, по войскам МВД.

Две недели спустя Берия утвердил и руководителей основных структурных подразделений министерства. Начальником Первого главного управления (внешняя разведка) — П. В. Федотова, продолжительное время фактически возглавлявшего Комитет информации при МИД СССР; Второго (контрразведка) — В. С. Рясного; Третьего (военная контрразведка) — С. А. Гоглидзе; Четвертого (идеологический контроль) — Н. С. Сазыкина; следственной части по особо важным делам — Л. Е. Влодзимирского; управления правительственной охраны — С. Ф. Кузьмичева; контрольной инспекции — Л. Ф. Райхмана. В этой же группе оказались и пониженные в должности бывшие заместители министра МГБ: Б. П. Обручников, назначенный начальником управления кадров, и Н. П. Стаханов, возглавивший Главное управление милицией.

Представляя кандидатов на высокие должности, Берия бравировал тем, что двое из них, Кузьмичев и Райхман, чуть ли не накануне были освобождены из тюрьмы, где провели два года как соучастники Абакумова. Однако столь же вызывающим выглядело и отстранение ближайших сподвижников Абакумова — Л. Ф. Цанавы, и Игнатьева — А. А. Епишева. Демонстрировало, тем самым, беспристрастную оценку подчиненных, вне зависимости от отношения к ним обоим предшественников Лаврентия Павловича.

Затем Берия провел реорганизацию вверенного его попечению ведомства. 15 марта по его предложению Совмин утвердил включение в структуру нового МВД ранее самостоятельных учреждений — Главного управления геодезии и картографии, Управления уполномоченного по охране государственной и военной тайн в печати (Главлит или, попросту, цензура) [814]. Одновременно, как бы стремясь не допустить разрастания МВД, в министерство юстиции передал ГУЛАГ, а в промышленные и строительные — 18 гигантских хозяйственных управлений, применявших принудительный труд, в том числе Дальстрой, Спецстрой, Главспецнефтестрой, Гидропроект [815].

Тем самым Берия полностью избавлялся от того, чем занималось старое МВД, снимал с себя тяжкую и ненужную ему заботу, ответственность за выполнение планов по заготовке древесины, добычи угля и руды, сдаче в срок промышленных объектов, проектированию грандиозных каналов.

И все же завершить решение неотложных, хотя и рутинных проблем, Лаврентию Павловичу удалось лишь 19 марта. Тогда, когда по его представлению секретариат утвердил, а вернее переутвердил в должностях министрами внутренних дел союзных республик (кроме РСФСР, где такого поста не было) прежних министров госбезопасности, а начальниками управлений МВД по автономным республикам, краям и областям РСФСР — соответствующих начальников управлений МГБ. Оставил практически без изменений сложившееся при Игнатьеве руководство местными органами, сделав только четыре исключения. Назначил, с согласия Хрущева, председательствовавшего на секретариате, министрами на Украину — П. Я. Мешика, бывшего заместителя начальника Первого главного управления при Совете министров СССР, и в Грузию — В. А. Какучая; начальниками управлений по Московской области — П. П. Макарова и по Ленинградской — Н. К. Богданова [816].

Теперь у Берия появилась, наконец, возможность сосредоточиться на главном. На борьбе за власть и, вместе с тем, на проведении, хоть и исподволь, собственной политической линии.

Практикуя начатое в марте прекращение дел и освобождение бывших сотрудников МГБ, сопровождая такие действия полной реабилитацией вчерашних заключенных и возвращение им прежних чинов и званий, Берия действовал выборочно, явно с далеко идущими планами. Дал свободу и должности на Лубянке Н. А. Эйтингону, Л. Ф. Райхману, Н. Н. Селивановскому, С. Ф. Кузьмичеву, М. И. Белкину, некоторым иным. Только тем, кого достаточно хорошо знал по совместной работе, на чью полную и безоговорочную поддержку мог смело рассчитывать. Однако оставил в Лефортовской тюрьме Абакумова, Власика, а 16 марта отправил туда же и М. Д. Рюмина [817]. Того самого, кто способствовал летом 1951 года падению казалось всесильного Абакумова, признававшего над собой лишь Сталина. Рюмина, который явился, хотя и не по своей воле, инициатором создания «дела» врачей Лечсанупра Кремля. Вознесенного за то в конце 1951 года на должность заместителя министра МГБ СССР, и всего год спустя, когда он стал ненужным, отправленного в министерство госконтроля старшим контролером.

Три столь необычных, важных заключенных, слишком много знавших о закулисных интригах, участвовавших в них далеко не на второстепенных ролях, позволяли Берия добиться многого. И прежде всего — восстановить свое доброе имя, снять тяготевшие над ним подозрения в причастности к «делу» врачей, один из которых, Я. Г. Этингер, был лично связан с ним, а также и к «мингрельскому делу». Однако приступил к этому Лаврентий Павлович издалека.

2 апреля направил Маленкову записку, где обвинил С. И. Огольцова, в прошлом заместителя Абакумова, и Л. Ф. Цанаву, сразу после войны — министра госбезопасности Белоруссии, в предумышленном убийстве известного режиссера и актера Михоэлса. Просил согласия на арест и привлечение к уголовной ответственности виновных. И в тот же день внес на рассмотрение президиума ЦК еще один, аналогичный вопрос, основанный на этот раз не на повторном расследовании, а на «признании» Рюмина. Тот после допроса на Лубянке сообщил: «дело» 28 врачей — сотрудников и консультантов Лечсанупра Кремля, 9 членов их семей, русских, евреев и украинцев, обвиненных именно им во вредительстве, шпионаже и террористических действиях, полностью сфальсифицировано. Создано искусственно, на основе явно ложных, целиком надуманных фактов, самооговоров [818].

3 апреля президиуму ЦК, достаточно хорошо знакомому с методами работы МГБ, пришлось утвердить проект постановления о прекращении «дела врачей», освобождении и реабилитации привлеченных к следствию по нему. Но удалось обойти и непреложное в таких случаях — указание, что отменяются прежние решения по данному вопросу, принятые им же 4 декабря 1932 года и 9 января 1953 года [819].

Узкое руководство согласилось принять правила игры, предложенные Берия, по которым козлом отпущения делали только Рюмина, и объявленного главным виновником беззакония. С Игнатьевым же, как министром, отвечающим за все действия подчиненных, поступили на редкость мягко, ибо он был своим. Третий пункт того же постановления потребовал от него всего лишь «объяснения о допущенных министерством государственной безопасности грубейших нарушений советских законов и фальсификации следственных материалов» [820]. Правда, в тот же день, не дожидаясь ни оправданий, ни признаний вины, другим решением освободили его от обязанностей секретаря ЦК [821].