Тавриз туманный

- Что делать? - успокоила ее та. - В конце концов не умрем же мы, если проведем здесь часика два...

В это время Таджы-кызы-Зулейха стала собирать разложенные на ковре драгоценности мисс Ганны.

- Не стоит раздумывать, - снова заговорил Рафи-заде, - не теряйте время! Наша дружба весьма ценна. Мы обещаем вам хранить всю эту историю в тайне. Вы сумеете остаться на работе. В противном случае, вы не выберетесь отсюда. Не напрасно же Усния-ханум привела вас сюда?

- Какая Усния-ханум? - спросила мисс Ганна. - Я ее не знаю.

- Вот Усния-ханум! - указал Рафи-заде на Шумшад-ханум.

- Разве вы не Шумшад-ханум? - обратилась мисс Ганна к цыганке, глядя на нее полными изумления и страха глазами.

- Теперь я стала Уснией-ханум, - ответила та. - Да это безразлично. И тогда я была женщиной и теперь я женщина. А в чем назначение женщины? Обнять мужчину, прильнуть к его устам и жить душа в душу!

Рафи-заде и Махмуд-хан, сбросив верхнюю одежду, сели. Усния-ханум подошла к стенному шкафу, достала оттуда бутылки с вином и бокалы и расставила все перед ними. Немного погодя, явились Пэрирух и Шухшеньг и тоже присели к скатерти.

Гасан-ага, следивший за мисс Ганной и цыганкой с момента их выхода из дома, о дальнейших событиях рассказал следующее:

"Еще до начала кутежа я отворил дверь и с маузером в одной руке и с бомбой в другой вошел в комнату.

- Ни с места! - крикнул я - Иначе я взорву весь дом! Произнесете хоть одно слово, я уничтожу вас!

Все так и застыли на своих местах.

- А, ты цыганская потаскуха! - обратился я к Усние-ханум - Что приказал тебе Кулусултан?

- Я не отказываюсь от своего обещания, - дрожащим голосом пролепетала Шумшад-ханум. - Девушка здесь. Пойди и сообщи ему. Пусть придет и Кулусултан!

- Молчи! Кулусултан не нуждается в объедках этих ничтожеств... Вставай, живее!

Усния-ханум поднялась и стала в ожидании моих приказаний.

- Расстегни их пояса и свяжи им руки! - сказал я, указывая на Махмуд-хана и Рафи-заде. - Да смотри, покрепче! Если замечу, что ты не так хорошо скрутила их, разделаюсь с тобой!

Усния-ханум подошла сначала к Рафи-заде, а затем к Махмуд-хану и крепко связала их по рукам.

- А теперь накрепко свяжи руки этой гадалке и этим тварям! - прикрикнул я на Уснию-ханум.

Она связала руки Таджи-кызы-Зулейхе и цыганкам. Мисс Ганна сидела, как изваяние. Она ожидала своей очереди.

- А ты поднимись и свяжи руки этой потаскухе! - обратился я к американке, указывая на цыганку

- Чем? - спросила мисс Ганна трепещущим от страха голосом.

- Ступай, вынь кинжал из ножен сидящего в том углу мужчины и отрежь волосы приведшей тебя сюда проститутке.

Мисс Ганна поднялась на ноги, но от страха не смела подойти к Махмуд-хану.

- Живее! - прикрикнул я на нее. - Приказываю тебе! Девушка, не побоявшаяся явиться в цыганский притон, не побоится связанной лисы.

Мисс Ганна вынула из ножен кинжал Махмуд-хана и направилась к Усние-ханум.

- Зачем ты хочешь обезобразить меня? - взмолилась Усния-ханум - Ты человек молодой, я вся в твоей власти. Вот и девушка сочная, как зернышко граната. Садись и кейфуй! Тут найдется все, что пожелаешь!

- Так приказал Кулусултан. Нужно обрезать тебе косы!

- Хотя бы не отрезай все! Отрежь две. Двух вполне достаточно.

- Нет, я отрежу все двенадцать! Они нужны нам.

Мисс Ганна отрезала все косы Шумшад-ханум и сложила их на полу.

- Протяните ноги! - крикнул я, обращаясь к Махмуд-хану, Рафи-заде, Таджи-кызы-Зулейхе и другим и затем, обернувшись к Усние-ханум, приказал: Подними свои косы и свяжи им ноги.

Усния-ханум выполнила и это мое приказание и, вся дрожа, стала передо мной.

- А теперь, - сказал я мисс Ганне. - Ты должна срезать косы гадалке и связать ими Уснию-ханум!

Девушка молча выполнила мое распоряжение. И Усния-ханум была связана по рукам и ногам. Я с маузером в руке обошел всех и проверил, насколько хорошо выполнен мой приказ. Затем, подойдя к Рафи-заде и Махмуд-хану, обезоружил их и, отобрав находящиеся при них деньги и ценности, присоединил к вещам мисс Ганны.

Обыскал и Шумшад-ханум. Я отобрал и сложил все одетые на нее, а также принесенные к цыганке ценности. Очередь дошла до Таджы-кызы-Зулейхи.

- А теперь скажи, где находятся все награбленные тобой или полученные за обман, ворожбу и сводничество деньги? - спросил я. - Если хочешь остаться в живых, говори, не медли!

Зулейха принялась уверять меня, что, кроме полученных ею недавно турецких лир, у нее ничего нет

- Отвернись к стене и заткни уши! - обратился я к мисс Ганне. - Я сейчас расправлюсь с этой потаскухой!

- Не убивай! - взмолилась Зулейха. - Я все скажу. Убери одеяла и тюфяки, что лежат направо, все, что есть, запрятано там, в камине.

Из камина я вытащил маленький сундучок Он был доверху наполнен звонкой монетой и золотыми украшениями Я высыпал содержимое в узелок, в котором были сложены драгоценности Уснии-ханум. Все было кончено.

Я подошел к Рафи-заде.

- Остается выполнить последнее поручение Кулусултана, я должен сбрить тебе ус.

Он заплакал.

- Виноват, оплошал вместе с отцом своим Рафи, все по недомыслию, не позорь меня среди людей. Ведь я не посмею показаться людям на глаза, - молил он, и не дождавшись от меня ответа, обратился к мисс Ганне: - Пожалейте меня, маленькая мисс. Он послушается вас; не допустите, чтобы он срезал мне усы!

Мисс Ганна не могла сказать ни слова; она была неспокойна за собственную участь и не знала, что ее ждет.

- Ни с места! - крикнул я, достав нож и подойдя к Рафи-заде, - иначе я отхвачу и твою губу. Если ты останешься в Тавризе дольше, чем на одну ночь, я отхвачу и другой твой ус заодно с губой.

Затем, подойдя к Махмуд-хану и залепив ему звонкую пощечину, я сказал ему:

- А теперь узнай, что в Тавризе есть молодцы почище Махмуд-хана! Не чета ему. Ступай и молись за Кулусултана. Я, как собаку, уложил бы тебя на месте, да жаль, он не велел этого делать.

Затем я обратился к американке:

- Следуй за мной!

- Куда?

- Это не твое дело! Если ты осмелишься заговорить, знай, что ты пропала.

Забрав деньги, драгоценности, оружие и собираясь выйти вместе с мисс Ганной, на пороге я обернулся.

- Если вы осмелитесь где-либо заикнуться об этом, я вынужден буду встретиться с вами вторично!

Мы вышли во двор, заперли двери снаружи и, оставив их там, ушли.

- Пощади меня! Не веди меня к Кулусултану. Ты храбрый человек. Пожалей слабую, беспомощную девушку! - умоляла тихим дрожащим голосом мисс Ганна, едва мы вышли на улицу.

- Ни слова, следуй за мной! - отвечал я на ее мольбы. Дорога, по которой мы шли, была хорошо знакома ей.

Пять часов тому назад той же дорогой она пришла в дом Таджи-кызы-Зулейхи. Эта дорога вела к ее собственному жилищу.

Мы остановились у ворот дома американки.

- Войди! - сказал я. - Если ты кому-либо расскажешь об этом случае, я разделаюсь с тобой. Ты знаешь, что для меня закрытых дверей не существует! Завтра же я начисто рассчитаюсь с тобой, да так, что в Тавризе и костей твоих не разыщут".

Гасан-ага закончил свой рассказ. Он смотрел мне в лицо, ища одобрения. Моя улыбка и движение головы рассеяли его сомнения. Успокоившись на этот счет, он раскрыл принесенные узлы.

- А вот и отобранное у цыганок золото! - сказал он, сложив отдельно ценности мисс Ганны. - Это пригодится на карманные расходы товарищам, вынужденным бежать из Тавриза.

* * *

Рано утром Тахмина-ханум вошла ко мне. Она передала печальную новость. Вчера вечером супруга генерального консула лично привезла и оставила Нине посланные Махмуд-ханом кольцо и подарки. Консульство дало Нине недельный отпуск для приготовлений к свадьбе

- Приняла ли Нина присланные подарки и кольцо? - спросил я Тахмину-ханум.

- Она ни слова не сказала, но жена консула оставила подарки и уехала. Нина хочет покончить с собой. Она дает мне тысячи поручений насчет Меджида. Нужно что-нибудь придумать, иначе бедняжка погибнет.