Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии

«Какой был юдофил. А вот — дружба с Ф…», — переживала сильно Гиппиус, — «Забыл своё влюблённое притягивание к евреям под влиянием Ф.». Но Флоренский был только третьей трещиной, но до самой последней секунды жизни Розанова.

Четвёртая трещина между Розановым и обожаемым им еврейским сообществом пробежала, когда Розанов в конце 1911 года активно встал в защиту еврейского сообщества в дискуссии по нашумевшему делу Бейлиса, якобы ритуально убившего православного мальчика.

Слухи о подобных ритуалах ходили давно и ими пугали в деревнях детей вплоть до середины XX столетия. Не будем здесь глубоко искать истину, хотя в истории человечества у многих народов были очень жестокие ритуальные обряды. И Розанов взялся за глубокое изучение темы. На это ушло у него три года, книга была издана в 1914 г. При этом одна часть книги писалась им до 1913 г., а вторая после сентября 1913 г., и обе эти части по симпатии-антипатии к евреям были разные.

Василий Розанов в своей работе «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» попытался раскрыть религиозную тайну евреев связанную с кровью через анализ Священных еврейских книг, расшифровки сефиротов и терафимов. И всё это объяснил на примере 13 уколов нанесённых жертвенному мальчику Андрею Ющинскому в виде загадочной (но не для Розанова) пентаграммы.

По делу Бейлиса Розанов по сути признал факт ритуального убийства, но пытался оправдать евреев обосновывая это на глубинных религиозных отношениях евреев к крови.

Журналист и писатель Владимир Крымов о Розанове — «…будучи уверен, что какие-то секты ортодоксальных евреев употребляют христианскую кровь, он это отнюдь не осуждает, он этим тайно восхищается».

Понятно, что этим Розанов сделал для евреев медвежью услугу и только навредил евреям, которые отнеслись к нему после этого как к опасному дураку — Гиппиус:

«по существу, (Розанов) пишет за евреев, а вовсе не против них, защищает Бейлиса — с еврейской точки зрения. Положим, такая защита, такое «за» было тогда, в реальности, хуже всяких «против»; недаром даже «Новое время» этих статей не хотело печатать».

Бунт  и  прозрение  Розанова

Пятая трещина между Розановым и еврейским сообществом пробежала на почве патриотизма, который у Розанова все-таки присутствовал, хотя и очень своеобразный. В 1909 году Розанов писал Гершензону: «Антисемитизмом я, батюшка, не страдаю: но мне часто становится жаль русских, — как жалеют и детей маленьких, — безвольных, бесхарактерных, мило хвастливых, впечатлительных, великодушных, ленивых и» горбатых по отце».

В «Опавших листьях» — «Может быть, народ наш и плох, но он — наш, наш народ, и это решает всё».

Ещё больше усилились патриотические чувства у Розанова после того как еврейский террорист убил Столыпина. Розанов писал в 1912 году Гершензону — «Я настроен против евреев (убили все равно Столыпина или нет, — но почувствовали себя вправе убивать «здорово живёшь» русских), и у меня (простите) то же чувство, как у Моисея, увидевшего, как египтянин убил еврея».

Розанов признавался, что после убийства Столыпина у него наступил переломный момент в отношении к евреям — «что делать, после смерти Столыпина у меня как-то всё оборвалось к ним (посмел бы русский убить Ротшильда и вообще «великого из них»), Это — простите — нахальство натиска, это «по щеке» всем русским — убило во мне всё к ним, всякое сочувствие, жалость».

Розанов даже написал статью — «Террор против русского национализма».

Окончательный перелом в отношении к евреям у Розанова наступил в 1913 году. Летом этого года его пригласили отдохнуть «на хлеба» в Молдавию (Бесарабию) в имение под названием «Сахарна», и он с семьёй туда поехал. Жизнь там, конечно, отличалась от столичной.

Когда Розанов с ней познакомился, то неожиданно обнаружил для себя несколько истин и то, как в провинции ведут себя евреи и какой властью обладают. Для такого юдофила это было шокирующее открытие, которое он озвучил в своей работе «Сахарна».

Розанов: «Сила его (еврейского народа) всегда больше силы окружающего населения, хотя евреев была бы горсточка, и даже всего пять-шесть семей, ибо эти пять-шесть семей имеют родственные, общественные, торговые, денежные связи с Бердичевым и Варшавой, да и с Венгрией, с Австрией; в сущности со всем светом.

И это «весь еврейский свет» поддерживает каждого Шмуля из Сахарны, и» Шмуль в Сахарне» забирает всю Сахарну в свои руки, уже для пользы не своей, а всего совокупного еврейства, ибо укрепившись здесь, он немедленно призывает сюда родственников, родичей, единоверцев в помощь себе (стоит сообщить, что в 1847 году в Бесарабской губернии проживало 20 232 еврея, а всего через 50 лет, в 1897 году в 11 раз больше — 228 528 (!)) в компанию с собой, в сущности за один обеденный стол с собою, где они кушают тёмную молдавскую Сахарну, кушают её посевы, её птицу, её скот, всё это скупая за бесценок через моментально образуемые синдикаты и не подпуская никакого чужого покупателя ни к какому продукту. Сахарна пашет, работает, потеет. А евреи её пот обращают в золото и кладут в карман. Они имеют «у своих» бесконечный кредит…(и т. д.)»,

«Женщина для Израиля — не хранительница, но скорее, распространительница иудаизма. Она имеет миссию распространять влияние Израиля на Весь мир, захватывать израильскими сетями все царства»,

«Знакомые дорожки еврейства, выложенные червонцами, несомненно проведены не в одну полицию и кредитную канцелярию министерства финансов,… и в большинство редакторских кабинетов. Трудись Израиль и множь золото, — и все запищат в твоей власти»,

«…Вы обходитесь в своей микве без нас… Не приглашаете нашу полицию и наших юристов и прокуроров на совещание своей в каждом городе общины (кагал). Почему же мы, русские, обязаны вас приглашать в обсуждение своего управления, своих университетов и студенческих дел…

Позвольте нам автономизироваться от вас, как вы автономизировались от нас. Куда вы лезете?»

Соответственно чем меньше любви к еврейству, — тем больше патриотизма, то есть любви к своему народу — Розанов: «Счастливую и великую родину любить не велика вещь. Мы её должны любить, именно когда она слаба, мала, унижена, наконец глупа, наконец, даже порочна.

Именно, именно когда наша «мать» пьяна, лежит и вся запуталась в грехе, — мы и не должны отходить от неё… Но и это ещё не последнее: когда она наконец умрёт и, обглоданная евреями, будет являть одни кости — тот будет «русским», кто будет плакать около этого слова, никому ненужного и всеми покинутого».

Розанов: «Сам я постоянно ругаю русских. Даже почти только и делаю, что ругаю их. Но почему я ненавижу всякого, кто тоже их ругает? И даже почти только и ненавидит тех, кто русских ненавидит и особенно презирает», «Настоящий патриот вечно недоволен».

«При грубости, нервности, порой при ругани «русских порядков» в душе горит вечный (никому не заметный) огонь любви, и бесконечной любви, к» русскому в целом». (Сахарна — шестая трещина).

Возврат  к  Бейлису

В это время ещё длился процесс (уже более 2-х лет) по делу Бейлиса. В связи с переломом мировоззрения летом 1913 г. Розанов по-другому теперь посмотрел на этот процесс. —Теперь то, что раньше было научным открытием и восхищением, теперь это открытие вызвало возмущение, — образовалась седьмая трещина, в сумме — это была к концу 1913 г. уже пропасть между Розановым и некогда обожаемым им еврейским обществом.

Он переосмыслил свой труд «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» и в октябре 1913 г. написал несколько статей. Но статьи оказались серьёзными, и их никто не хотел печатать.

В своих записях Розанов отметил — «10 октября 1913 г. — не пропускают моих статей о Ющинском».

Видимо история с непечатанием статей была не простой, ибо ещё 2 октября Розанов сделал такую запись — «Жидки могут удовольствоваться, что за ними побежал В. Соловьёв, но Розанов за ними не побежит (пробовали «обмазать» — Р.)».

М. М. Спасовский был в тот период редактором студенческого журнала и в своих мемуарах отмечал — «И врагу, умственно слабому, но сильному своим напором, своей организованностью и своими деньгами, оставался лишь один путь, — улюлюканья и» запрета на Рязанова».