Сталин. История и личность

')

только обостряли обстановку в деревне — порочный круг, таким образом, замыкался. В результате ситуация сложилась так, что для многих единственным выходом из нее оказалась намеченная Сталиным всеобщая массовая коллективизация.

Умеренные предвидели неизбежную трагедию и всячески пытались предотвратить ее. Бухарин в докладной записке, представленной на закрытый июльский 1928 г. пленум ЦК ВКП(б), доказывал, что трудности в ходе хлебозаготовительной кампании проистекают из тех ошибок, которые были допущены при проведении плановой и ценовой политики в деревне. Он признавал необходимость использования чрезвычайных мер, однако одновременно указывал на то, что их применение привело к крайне напряженной ситуации в деревне. Если продолжать эту политику, подчеркивал Бухарин, мы придем к «военному коммунизму» «без войны». Такие действия явились бы нарушением одной из заповедей Ленина, касающейся крестьянского вопроса. Использование чрезвычайных мер грозило «разрывом смычки с середняком». Если власти сделают попытку силой загнать мужика в коммуну, не исключено, что в результате такой политики может вспыхнуть возглавленное кулаками крестьянское восстание, исходом которого будет крах пролетарской диктатуры. Когда Бухарин дошел до этого положения своего доклада, его выступление грубо прервал Сталин, произнесший русскую пословицу, вызвавшую смех собравшихся: «Зловещ сей сон, но милосерден Бог»³⁴.

Умеренные (предвосхищая будущих исследователей) выступили с экономически обоснованным диагнозом трудностей, возникших в ходе хлебозаготовок, и предложили решить их при помощи повышения цен на закупаемое у крестьян зерно. Однако Сталин отверг этот путь, обосновывая свою позицию двумя доводами. Во-первых, возможность поднятия закупочных цен полностью исключали потребности индустриализации, ибо основным источником накоплений для нее явились «ножницы» между низкими ценами на сельскохозяйственную продукцию и высокими ценами на поставляемые в деревню промышленные товары: «Это есть нечто вроде “дани”, нечто вроде сверхналога...». Во-вторых, подчеркивал Сталин, кризис был вызван не экономическими, но политическими причинами — антагонизмом между кулаком и советской властью. Попытка кулаков и спекулянтов припрятать зерно была враждебным шагом, направленным против существующего режима. Поэтому как таковой он требовал жестких мер со стороны властей³⁵.

Желая как-нибудь оправдать свою политику в деревне, Сталин выдвинул теоретическое положение, ставшее отныне господствующим в советской идеологии сталинского периода. Согласно этому постулату, по мере приближения к социализму классовая борьба усиливается. Поскольку развитие социалистических форм хозяйства в сфере торговли невозможно без вытеснения из торговли тысяч и тысяч торговцев, которые неизбежно будут пытаться оказать сопротивление таким мерам, и поскольку развитие социалистических форм хозяйства в промышленности потребует аналогичного вытеснения тысяч и тысяч капиталистов-промышленников, не менее склонных к сопротивлению, чем торговцы, то, следовательно, политика ограничения капиталистических элементов в деревне неизбежно заставит их предпринять все меры, чтобы поднять на борьбу с властью часть бедноты и середняков. Отсюда следует, говорил Сталин, что «продвижение к социализму не может не вести к сопротивлению эксплуататорских элементов этому продвижению, а сопротивление эксплуататоров не может не вести к неизбежному обострению классовой борьбы»³ . Эта формулировка явилась идеологическим основанием для конфискационных

мер в аграрной сфере, образующих своеобразный порочный круг: конфискация — сопротивление ей — еще более жесткая конфискация.

Умеренные в партии приходили в ужас, видя, сколь настойчиво движется Сталин по пути к революции в деревне. Они прекрасно понимали, что загнать крестьян в колхозы можно только силой, и поэтому опасались, как бы такая политика не привела к катастрофе. Именно перед лицом такой угрозы Бухарин в июле 1928 г. вызвал Каменева из провинции в Москву для тайной беседы. Крайне взволнованный, он заявил ему, что Сталин — это Чингисхан, линия которого губительна для всей революции. Сталинская же теория обострения классовой борьбы по мере приближения к социализму — всего-навсего «идиотская безграмотность». Его действия приведут к восстанию, которое Сталин будет вынужден утопить в крови³⁷

Тревога Бухарина была отчасти реакцией на то, что заявил Сталин в вышеупомянутой речи. Говоря о «ножницах» цен между промышленными и сельскохозяйственными товарами, Сталин употребил слово «дань». Это слово переносит нас во времена татаро-монгольского ига. Русские князья, как известно, должны были собирать дань для уплаты татарским ханам. Неслучайно поэтому Бухарин, увидев столь зловещее сходство, назвал Сталина Чингисханом. Произнесенное Сталиным слово «дань» открыло глаза всем его политическим противникам из числа умеренных — отныне истинный смысл политических намерений Сталина стал ясен. Они видели, что Сталин пытается следовать традиции Московского государства, правители которого усиливали свою военную мощь путем эксплуатации населения, в частности путем установления крепостного права.

Стало очевидно, что Сталин берет курс на революцию сверху, следуя традиционному пути построения русского государства при помощи силы и принуждения. Противники Сталина из числа умеренных, хорошо зная труды Плеханова, Милюкова и других теоретиков, объясняющих природу и движущие силы процесса создания государства, прекрасно понимали сущность сталинского проекта коллективизации. Попытавшись в феврале 1929 г. в последний раз защитить свою позицию, они поставили Сталину в вину политику «военно-феодальной эксплуатации крестьянства». Сталин же в своем обращении к объединенному пленуму ЦК и ЦККВКП(б) (апрель 1929 г.), формально подтвердившему уже совершившийся фактически разгром умеренных, отверг предъявленное ему обвинение как грубую клевету. Его слова нашли отражение и в резолюции объединенного пленума, где говорилось, что эти «грубо-клеветнические обвинения» в военно-феодальной эксплуатации крестьянства были взяты «из арсенала лидера кадетов Милюкова»³⁸. Последующие события показали, что умеренные правильно оценивали сталинскую крестьянскую политику и все их опасения имели серьезные основания. Тогда почему же они потерпели поражение, а Сталин выиграл битву за под держку со стороны партийной олигархии? Считается, что Сталин одержал победу благодаря своей власти генерального секретаря. Однако этим исчерпывается далеко не все. Главное другое: его политические маневры создали ситуацию, выбраться из которой многим казалось возможным лишь средствами, указанными им самим. Кроме того, значительную роль сыграла хитрость Сталина, позволившая ему разбудить подспудные антикулац-кие настроения, существовавшие среди членов партии.

Например, на ноябрьском 1928 г. пленуме ЦК ВКП(б) Рыков выступил за повышение цен на зерно, обосновывая это тем, что крестьяне, утратив всякие стимулы к производству, сокращают размеры своих посевных площадей. Сталин же ответил на это так: «Дело тут не в том, чтобы ласкать крестьянина и в

С

этом видеть установку правильных соотношений с ним, ибо на ласке далеко не уедешь...»³⁹ На апрельском 1929 г. пленуме ЦКВКП(б) Сталин в обоснование своей антикулацкой позиции привел в качестве примера рассказ об одной деревенской сходке в Казахстане. Какой-то агитатор целых два часа пытался убедить держателей хлеба сдать его государству. Из толпы выступил кулак с трубкой во рту и ответил ему «А ты попляши, парень, тогда я тебе дам пуда два хлеба». Когда Сталин дошел до этого места своего рассказа, кто-то выкрикнул из зала: «Сволочи!». Докладчик же продолжал: «Убедите-ка таких людей. Да, товарищи, класс есть класс. От этой истины не уйдешь»⁴⁰.

На решающих пленумах ЦК ВКП(б) в 1928 г. Сталина поддерживали не только такие видные партийные деятели, как Молотов, Орджоникидзе, Куйбышев, Ворошилов и Микоян, но также и партийные секретари наиболее важных регионов — Украины (С.В. Косиор), Ленинградской области (С.М. Киров), Сибири (Р.И. Эйхе), Северного Кавказа (А.А. Андреев), Урала (Н.М. Шверник), Центрально-Черноземной области (И.М. Варейкис), Нижнего Поволжья (Б.П. Шеболдаев), Среднего Поволжья (М.М. Хатаевич), Казахстана (Ф.И. Голо-щекин), Харьковской области (П.П. Постышев)⁴¹. Хотя все эти люди были в основном моложе Сталина, они являлись большевиками той же самой закалки, что и он сам. Они прошли политическую школу Гражданской войны и «военного коммунизма».