Недостающее звено

Возраст находки Лики равен 14 миллионам лет. Сам он дал ей название Kenyapithecus, но, по мнению большинства современных палеонтологов, это просто еще один несколько более примитивный рамапитек. Переоценка музейных экспонатов недавно привела к обнаружению еще одной челюсти, на этот раз найденной в Европе. Ее нашли в 1944 году в Греции, неподалеку от Афин, и первоначально определили как челюсть обезьяны, однако Саймоне утверждает, что она принадлежала европейскому представителю рода Ramapithecus. Новые находки как будто показывают, что Саймоне прав — у нас теперь есть прекрасно сохранившаяся челюсть из Кандра в Турции и остатки челюстей и другие фрагменты из Рудабаньи в Венгрии — все древностью от семи до девяти миллионов лет. Хотя те, кто нашел эти кости, называли их по-разному, пожалуй, можно не сомневаться, что все они принадлежат рамапитеку — преуспевающему биологическому роду, имевшему широкий ареал. Каждая новая находка, касающаяся рамапитека, только подкрепляет значение отводимой ему роли. Его место в линии предков человека вызывает все меньше сомнений.

На этом пока и обрывается детективный роман об окаменел остях древнего человека и его предков. Можно сказать, на самом интригующем месте — ведь достаточно двух-трех ключевых новых находок, и многие недоумения разъяснятся. Например, присутствие рамапитека в Индии, возможно, указывает на то, что человек появился все-таки не в Африке, а мог эволюционировать в других местах и что некоторые очень древние гоминиды, остатки которых найдены на Яве и недавно были датированы заново с помощью калий-аргонового метода (вместо прежних 500 тысяч лет он показал возраст в 1,9 миллиона лет), могли быть потомками линии рамапитеков, так и не попавших в Африку.

Да, это возможно, но сам я так не думаю. Окаменелость, найденная Лики в Форт-Тернане, указывает на присутствие рамапитеков в Африке по меньшей мере за два миллиона лет до того, как они появились в Индии. Главное же то, что рамапитек найден в местности, где теперь обнаружены очень древние австралопитеки. И представляется наиболее логичным по-прежнему считать Африку местом становления человека. За несколько миллионов лет популяция рамапитеков вполне могла распространиться из Африки в Европу, Индию и во многие другие места. Но из этого вовсе не следует, что их потомки и там стали гоминидами. Пока не будут найдены окаменелости, подтверждающие это, разумнее оставаться при мнении, что эволюция гоминидов началась там, где обнаруживаются их окаменелости — то есть в Африке.

Если удастся найти более поздние, лучше сохранившиеся (или просто более многочисленные) окаменелости рамапитека, мы приблизимся к разрешению этого вопроса. Они, кроме того, могут прояснить, действительно ли у этого вида есть право претендовать на роль нашего предка, и, конечно же, пролить свет на развитие двуногости. Пока у нас нет черепа рамапитека или каких-либо других важных частей скелета, мы не можем решить, был ли он прямоходящим. Нам очень нужно, чтобы в Омо был найден череп изящного гоминида, кости его ног или таза. Они могли бы подсказать, когда возникла там двуногость, с какой быстротой и, главное, каким образом она развивалась, — пока все это покрыто мраком неизвестности. Какая-нибудь ключевая кость, принадлежавшая сверхмассивному типу, помогла бы установить, действительно ли это животное было по-настоящему двуногим. "Находки Ричарда Лики на восточном берегу озера Рудольф впервые дали основание предположить, что этот австралопитек мог быть прямоходящим лишь отчасти. Фрагменты костей верхних конечностей и там и в Омо слишком уж тяжелы и длинны — они явно несли мощные мышцы.

Признав доводы в пользу рамапитека как нашего предка и рассмотрев другие изложенные тут данные, мы можем прийти к следующим выводам.

1. Гоминиды отделились от человекообразных обезьян по меньшей мере 15 миллионов лет назад.

2. Примерно 5 миллионов лет назад они развились в два-три разных типа.

3. Один из этих типов продолжал развиваться, в результате чего приобрел более мощный мозг и создал примитивную материальную культуру.

4. Эти достижения помогли ему около миллиона лет назад вытеснить своих ближайших родичей.

5. С тех пор он живет на Земле в одиноком величии.

Глава третья

С деревьев на землю

Кошачий лемур, живое напоминание о вымершем предке всех приматов. Его глаза еще несколько обращены в стороны, а мозг невелик

Сколько мыслей вызывает взятый в руки зуб австралопитека! Ведь ты держишь то, что три миллиона лет назад начало образовываться во чреве одной из древних наших прародительниц. То, что росло точно так же, как растут наши современные зубы. То, что обретало форму и затвердевало во рту грудного австралопитека, который, конечно, хныкал, так как у него набухала и чесалась десна. То, чем маленький австралопитек жевал, пока этот молочный зуб не заменился постоянным.

Все это было. Вот оно — доказательство, у меня на ладони. Твердое, несокрушимое доказательство, побуревшее от времени, истертое за годы перемалывания растительной пищи. Этот зуб жевал, разминал пищу для языка, который ощущал ее вкус и проталкивал ее в горло. Я гляжу на зуб. Моя мысль лихорадочно работает, стараясь найти хотя бы намек на индивидуальность того, в чьем рту вырос этот зуб. Как он жил, как умер? Как относились к нему его родичи? Была ли его жизнь по меркам австралопитеков удачной или неудачной? Зуб глядит на меня. Он ничего мне не говорит.

И не может ничего сказать. Окаменелости — прекрасные свидетельства того, в каком направлении шла эволюция, но они почти ничего не сообщают о том, как она происходила и почему. Эти вопросы постоянно ставили в тупик специалистов, и некоторые из них предприняли исследования совсем иного рода, считая, что искомые ответы должно дать изучение ближайших родственников человека среди современных приматов — и в первую очередь шимпанзе, самого близкого из них.

Такая честь выпала на долю шимпанзе не только потому, что он чуть ли не кровный брат человека: по мнению ученых, из всех крупных человекообразных обезьян он наименее специализирован и, вероятно, больше остальных напоминает общего предка человекообразных обезьян и человека. Другими словами, проследив линию гоминидов в прошлое достаточно далеко, мы в конце концов доберемся до предка, который может оказаться похожим на современного шимпанзе.

А потому давайте всмотримся в человекообразных обезьян — и особенно внимательно в шимпанзе, — выискивая в них, если это возможно, не только то, в чем они еще сохраняют сходство с нами, но и стертый, искаженный намек на то, чем мы, возможно, были несколько миллионов лет назад. И, что не менее важно, быть может, нам удастся распознать те или иные пути, которые в конечном счете привели к различию между нами.

Сама идея изучения приматов для лучшего познания человека далеко не нова. Еще в 20-х годах нашего века Роберт Йеркс в Соединенных Штатах Америки наблюдал ручных шимпанзе, а Солли Закермен знакомился с павианами гамадрилами в Лондонском зоопарке. Оба они внесли важный вклад в науку о приматах, но и они сами, и другие исследователи постепенно пришли к выводу, что по-настоящему разобраться в сложностях сообщества приматов можно, только изучая животных в естественных условиях.

Правда, один человек много раньше уже вел такие исследования. Юджин Маре, эксцентричный южноафриканский поэт, наблюдал поведение павианов еще в 1905 году. Однако он жил в постоянной нужде и к тому же из-за тяжелой болезни стал наркоманом. Хотя он собрал много новых и ценных сведений о павианах, его труды не получили известности.