Белый Бурхан

Сапары недоверчиво посмотрела на Кучука, откинула дверь и удивленно уставилась на какой-то тюк, притороченный к седлу. Отвязала, внесла в аил, развернула: тажуур с аракой, большой кусок баранины, стопка лепешек... Что это с ним случилось?

Довольный произведенным эффектом, Кучук широко растянул губы, подмигнул сестре:

- Поараковать решил с Дельмеком... Весна идет, заботы ведет!

- С Дельмеком?-спросила Сапары растерянно. - Уехал Дельмек!

- К обеду, может, вернется?

- Н-не знаю... Да зачем он тебе?

- Должок за ним, - вздохнул Кучук, - и - немалый!

- Ничего он тебе не должен больше!

- Э-э, сестра... Об этом я не с тобой говорить буду! За всю зиму - ни скота, ни денег... Разве так можно с родственниками? У меня тоже свои убытки, понимать надо... Зима крутая была, для скота голодная... Поправлять теперь мне мои дела надо!

- С зайсана Марыша получи!-зло бросила Сапары, устанавливая казан на огонь. - Сам меня послал к нему чегедеки его женам шить! Хотя и знал, что не мастерица ему была нужна, а наложница!

Кучук недовольно заворочался. Есть, конечно, маленькая вина его в том, что сделал Марыш с сестрой... Но ведь дело-то прошлое. Да и Марыш в долгу не остался: двух коней подарил и барана-вожака, денег бумажных толстую пачку... По нынешним-то ценам не за всякую девку столько дают, когда замуж берут!

- Ладно, - сказал он миролюбиво, - не прикручивай ремнем двери к железной скобе... Чего старое вспоминать?.. За коня мне Дельмек еще остался должен.

- Ничего он тебе не должен! Ты ему должен!

- И та-тай! - покачал головой Кучук. - Кричишь, как кедровка! Тебе что, трудов твоего мужа жалко?.. Все наживете!

- Уехал Дельмек,-вздохнула Сапары.-Совсем от меня уехал! Еще летом.

У Кучука выпала трубка изо рта.

Аил догорал, когда Учур подъехал к нему.

Обхватив голову руками, он опустился на корточки и замычал, как смертельно раненый марал-сыгын. Потом ударил себя кулаком по колену, выругался... Все сыпалось, как камни с горы! Отец исчез, Чейне увез Ыныбас, Сапары опротивела, а теперь вот и Барагаа, которую он сам оставил связанной, сгорела.

Он резко встал. Звякнули колокольчики на шубе. Покосился на бубен, привязанный к седлу. Может, самому себе покамлать и отогнать от души Барагаа злых духов? Учур шагнул к коню, снял бубен, шлепнул ладонью по его твердой коже. Он глухо и обиженно зарокотал, требуя, чтобы его нагрели...

Подземные чудовища ютпа еще прячутся. Вызовут ли их голоса девяти светлых дев, что спят в колокольчиках?

Бубен нагрелся от огня аила, и голос его стал громким...

И тотчас какое-то неистовство овладело Учуром: померк свет дня, а пламя от горящего аила разрослось до неба. Он издал вопль боли и отчаяния, затоптался, захрипел, колотя изо всех сил по гулкой коже, заклейменной священными знаками вселенной. Быстрее и громче... Еще быстрее... Еще громче!..

Все замелькало у него перед глазами, в душе родился и запел во весь голос какой-то неосознаваемый и непонимаемый им ранее восторг, который овладевал во время камланий отцом и дедом... Учур прыгал, падал, снова вскакивал. Потом бросил бубен на землю и стал яростно топтать его ногами, крича что-то невообразимое, брызгая во все стороны пенной слюной и слезами...

Учур не помнил, когда он свалился от усталости. И сколько лежал в обмороке, тоже не помнил. Когда же очнулся и сел, стояла ночь, в темном небе подрагивали звезды. Аил сгорел, и только робкие пленки дыма поднимались от дотлевающего тряпья и кошемных ковров. Он обошел пепелище, наткнулся на куски обгорелого мяса и костей, пошатнулся... У Барагаа ведь не было мяса! У нее ведь из еды вообще ничего не было! Значит, это все, что от нее осталось?

Шатаясь, как будто он только что опорожнил целый та-жуур араки, Учур вернулся к месту своего недавнего камлания, поднял порванный бубен, покачал головой: теперь ему Эрлика ничем не ублажить и никакого снисхождения от него не дождаться...

Учур загреб ногами дымящиеся остатки аила, добавил к ним вязанку хвороста, сверху положил сломанный бубен, содрал с головы шапку с перьями филина. Дождался, когда разгорится хороший огонь, снял шубу, начал срывать с нее лягушек и змей, заплетенных в косицы, шкурки дятлов, колокольчики...1

Он сломал бубен, он больше не может и не будет камлать! Пока не очистится!..

Пока не вернет все то, что так быстро и бездумно растерял!..

Взял коня за повод, повел за собой. Куда, на какую тропу?

На этот вопрос учур не знал ответа.

Узнав от сестры всю правду, Кучук поморщился и уныло покачал головой:

- Мало я попользовался от твоего мужа-лекаря!.. Что же ты мне не призналась еще тогда, после непогоды? Я уже нашел тебе нового мужа и только не знал, как отобрать тебя у Дельмека!.

Сапары горько усмехнулась. А она-то думала, что он ее плетью вдоль спины вытянет! А он...

- У него много скота?

- Много. Его стада больше моих, но он еще держит пуховых коз. А это сейчас выгодно. Я бы тоже хотел завести себе пуховых коз!

- Ну и сколько пуховых коз мой новый муж даст тебе за меня?

- Договоримся. Я постараюсь не прогадать!

- Да, ты не прогадаешь, Кучук.

Сапары потемнела лицом и упала на орын, кусая подушку. Ничего ее брат не понял! Но теперь она знает хотя бы, почему Кучук так люто не любит остальных своих братьев - их нельзя продать, за них не дадут даже облезлой кошки! Его бы больше устроило, если бы все они были женщинами! Женщина в его глазах - товар ходовой, его всегда можно выгодно пристроить!..

Успокоившись, Сапары вернулась к очагу.

- Он кто, мой новый муж? - спросила она тихо. - Старик?

- Какая тебе теперь разница? - рассмеялся Кучук. - Главное, что он богач!

- А что мне пользы от его богатства? Я буду сыта, у меня будет много одежды, я буду спать на шелковых подушках и чесать мужу пятки, когда он храпит?

Кучук опять ничего не понял. Пожал плечами:

- Ну, о подушках я ничего не знаю, а вот пару новых чегедеков он тебе сделает! Я его заставлю!

Сапары достала трубку, набила ее табаком, протянула брату:

- Возьми. Больше у меня ничего нет.

- Зачем мне твоя трубка? У меня своя есть! Сапары вздохнула:

- Но ведь ты не привык уезжать из моего аила с пустыми руками! А сегодня я даже у тебя в долгу - мяса привез, лепешки, араку... Как же мне теперь быть? Может, отработать у тебя за это?