Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современно

При таком объяснении важнейшим фактором возникновения пуританского движения становятся идейно-религиозные влияния. Историками отмечается и то, что эмигрантам в перевозке контрабандной протестантской литературы помогали английские купцы, то есть предприниматели рано проявили интерес к новым религиозным идеям. Антицерковные на строения в среде торговцев стимулировались тем, что их доходы, трудно поддающиеся контролю, церковные власти пытались обложить десятиной. Купцы имели широкие контакты в германской лютеранской среде, и сами становились адептами новых религиозных веяний. Эта объяснительная схема происхождения пуританского движения типична для представите лей либерального направления в изучении Реформации.

Среди английских эмигрантов 1520–30-х гг. историками отмечена личная роль в распространении идей Реформации Уильяма Тиндейла (1494–1536), ученика английского гуманиста Джона Колета. Тиндейл испытал влияние гуманистической традиции в критике текстов Св. Писания ^{1713}. Именно он был инициатором подготовки английского перевода Нового Завета, без благословения своего епископа приступив к этой работе, уехав в Германию. Действия в таком духе — характерная черта поведения будущих пуритан по отношению к церковным властям ^{1714}. Высказывалось мнение, что Тиндейл был не оригинальным мыслителем, а только переводчиком, на которого повлияли идеи Лютера, но в его мировоззрении выделяют идею ковенанта (договора) человека с Богом, повлиявшую на богословскую доктрину английских пуритан и разрабатывавшуюся впоследствии в английском кальвинизме ^{1715}.

Британские историки ещё в первой половине XX в. утвердились во мнении, что актом разрыва с Римом Генриху VIII удалось решить комплекс важнейших задач, связанных со становлением национального государства ^{1716}. А.Ф. Поллард развивал понимание Реформации в контексте английской национальной истории, считая, что «невозможно понять историю данной эпохи, если рассматривать её исключительно с богословской точки зрения, потому как вряд ли религия придала форму национальному характеру, скорее, национальность сформировала религию» ^{1717}. Однако, учитывая светские, политические мотивы, влиявшие на религиозную ситуацию, британские историки решительно возражали сведению сущности событий только к действию секулярных факторов. Типично в этом отношении мнение Г.В.О. Вудворда, который, говоря о Реформации в целом, утверждал: «движение было, несмотря ни на что, главным образом религиозным. На религиозное движение могли влиять и направлять его к определенным целям люди, в которых было мало религиозного, но признание этого не означает отрицания существования религиозного движения как такового» ^{1718}.

Историки-ревизионисты в 1980–90-е гг. отмечали, что большинство населения в Англии накануне Реформации придерживалось ортодоксальной религиозной практики до тех пор, пока она признавалась легальной. Не только ревизионисты, но также и либеральные историки озадачены тем, с какой готовностью в начале Реформации англичане оставили свои религиозные верования, которые были для них, судя по всему, полны значимости и даже дороги. П. Коллинсон приводит сравнение закрытия монастырей с современностью: «это примерно то же самое, что закрыть и продать хосписы, а выручку пустить на повышение жалованья членам кабинета министров». Коллинсон обращает внимание на то, что сторонники радикальных реформ в церкви Англии появились ещё до начала организованного пуританского движения: когда в начале 1540-х гг. Генрих VIII ужесточил отношение к сторонникам дальнейшей Реформации, в Лондоне было временно арестовано около 500 человек явных протестантов, которые неуважительно относились к Святым Дарам, читали в церкви Библию и отличались иконоборческими наклонностями ^{1719}.

Р. Мэннинг различает в ходе Реформации в Англии 1) официальную Реформацию при Генрихе VIII, которая разорвала с Римом и создала королевское верховенство из чисто политических соображений; 2) богословскую Реформацию, которая началась при Генрихе VIII, но не получила развития до времени Эдуарда VI; 3) народную Реформацию, которая началась с усвоением протестантских идей народом ^{1720}. Действия самой королевской власти, считает Р. Мэннинг, спровоцировали формирование мнения, что даже в области религии нет вещей раз и навсегда установленных, так что пуританизм, в известном смысле, был следствием первоначальных религиозных реформ. По словам Р. О'Дей, стала распространяться идея о том, что английская Реформация — не просто единовременный акт, а процесс ^{1721}.

Как отмечают исследователи, англичане, знакомые с доктриной, системой управления, практикой европейских реформированных церквей, могли испытать лишь чувство, близкое к негодованию, при знакомстве с тем, какие результаты дала религиозная реформа в Англии ^{1722}. Английский церковный историк середины XVII в. Томас Фуллер сохранил известия о том, что среди духовенства в середине 1530-х гг. образовалась группа радикально настроенных священников, добивавшихся уничтожения остатков католицизма в доктрине и обрядности церкви. Мотивы этих действий были сугубо доктринальными. Эта оппозиция, начав критиковать установления Генриха VIII за половинчатость и незавершённость в проведении реформ, к тому же коренилась в 1530-е гг. только в религиозной среде и была немногочисленной. Так, в «10 статьях» и королевских предписаниях по церковному вопросу, которые были изданы в 1536 г., порицались учение о чистилище, поклонение святым, культ реликвий, образа, паломничества, но ничего не говорилось об их отмене, и осуждались лишь излишества вроде чрезмерного поклонения культу святых. Лишь тех католиков, которые поддерживали верховенство папы в церковных делах, рассматривали как бунтовщиков. Сторонники же радикальных преобразований настаивали, что католики отнюдь не безвредны — в Нидерландах ими был схвачен Уильям Тиндейл и 6 октября 1536 г. сожжен ^{1723}.

Колебания в церковной политике при Генрихе VIII и ужесточение отношения к сторонникам дальнейших реформ в конце 1530 — начале 1540-х гг., поскольку монарх не хотел усиления протестантской группировки, ориентировавшейся на континентальные реформированные церкви, привело к новой волне эмиграции по религиозным причинам на континент ^{1724}, что способствовало формированию пуританского движения в Англии, поскольку расширялся круг лиц, знакомых со строем управления и доктриной европейских реформированных церквей. Позиция монарха в религиозных вопросах рассматривается историками как один из важнейших факторов в определении того, какой облик приняла Реформация в Англии ^{1725}.

Вторая за короткий срок волна английской эмиграции на континент в 1540-е гг. непосредственно предшествовала возникновению пуританизма. Британские историки исследуют влияние примера европейской Реформации на формирование взглядов сторонников дальнейших реформ. Особенно ими подчеркивается впечатление, которое получили англичане от знакомства с цвинглианством, наложившим заметный отпечаток на пуританизм. Многие элементы цвинглианства были привлекательными для английских эмигрантов — например, более понятное, рациональное учение о Евхаристии, подчёркивание авторитета церковной власти в отношениях с властью магистрата. Аскетизм цвинглианства был близок с условиями жизни эмигрантов, полной материальных трудностей. Историки отмечают также, что на англичан повлиял и реформатор Страсбурга Мартин Буцер (1491–1551), стремившийся занимать промежуточное положение между цвинглианством и лютеранством ^{1726}.