Белый Бурхан

Техтиек не вмешивался в разговор. Присев в изголовье Челюжека, мужа Алтынай, он завел с ним осторожный разговор о хозяйственных делах, о соседях, о дорогах и торных тропах, ведущих путников по солнцу и против солнца - с Чемала и Улалы, с Усть-Кана и Тураты, У него одна цель выяснить, что слышно в этих местах о хане Ойроте и боге Бурхане, как и чем живут люди, о чем думают длинными зимними вечерами, не надоедают ли им русские попы, часто ли наведываются русские стражники и полицейские. Но Челюжек был неразговорчив и старался держаться в стороне:

- Что я знаю, гость? Ничего не знаю... Всем хозяйством заправляют жена и дети. Старшие пасут овец, младшие помогают по дому, а сама Алтынай - глава аила.. А я... Я - лишний рот, гость!

Техтиек хмыкнул недоверчиво. В больших алтайских семьях издавна велось так, что все работали. Даже слепому и немощному старику находили дело по его силам, даже неподвижно лежащая на куче тряпья старуха орудовала иглой или ножичком... Откуда же взяться лишнему рту?

- Одна мечта у меня осталась, гость, - признался Челюжек, понизив голос до шепота,-дождаться первой песни кукушки!*

* Кукушка - особая птица у алтайцев, а золотая кукушка чуть ли не обожествляется. Есть даже легенда: если золотая кукушка пролетит над горами, то мертвые пробудятся и цветы расцветут на камнях Считалось, что если человек умрет, услышав первый крик кукушки, он может встать из своей могилы в любое время и прийти на помощь своим близким в черной беде.

- Доживешь, Челюжек! - пообещал Техтиек без тени улыбки.-Для таких, как ты, кукушка может запеть и среди зимы!.. Вон какие красивые сармыги ты делаешь!..

- Спасибо, гость, за хорошие слова. Да будут чисты для людей все твои дела и помыслы!

И вялая рука больного осторожно и ласково пожала железную кисть Техтиека. Тот смутился: как и все суровые люди, он легко раскисал от любой невинной ласки...

Присаживаясь у очага, Техтиек увидел в руках хозяйки аила топшур, и это его покоробило: мало ему было песен Чочуша и Курагана, теперь еще и эту бабу слушай!

Жалобно и зовуще запели струны, и таким же непривычным для уха оказался ее звонкий и сильный голос:

Диль, кель! Приходи, весна!

Приходи, горы забросай цветами,

Долины травами свежими запруди!

Ведь фиолетовые звезды кандыка

Это твои глаза, весна!

Приходи, весна! Диль, кель!

Техтиек поймал себя на том, что песня ему нравится, и он тут же одернул себя: "Только этого не хватало мне, разнюниться!" Он встал и ушел к орыну, где лежал просветленный радостью Челюжек.

- Хорошо поет?-спросил он и сам себе ответил: - Хорошо.

Техтиек кивнул, но муж Алтынай не увидел его молчаливого одобрения закрыл глаза, и по бледным губам его поползла улыбка.

Долины Маймы и Куюма ждут тебя,

Хребты Иолго и Сумульты ждут тебя!

Но больше зимы и неба ждут тебя,

Простые люди - цветы земли!

Это твои цветы, весна!

Приходи, весна! Диль, кель!

Прикрыл глаза и Чочуш, отгородившись ладонью от яркого огня очага. Изумленно раскрыв рот, слушал свою тетку Кураган. Оба кайчи любили петь о весне, о родной земле, о близких их сердцам людях, которым так не хватает тепла и радости, нежности и красоты... Но эта женщина, несущая на своих хрупких плечах все свое семейство, пела обо всем просто и вдохновенно, как жила:

Ради смеха детей моих,

Ради улыбки мужа моего,

Ради маленького счастья жены его,

Приходи, весна!

Приходи, весна! Диль, кель!

Техтиек покинул аил Алтынай и Челюжека на рассвете. Ему предстояла своя дорога, и он больше не хотел у кого-либо путаться под ногами. Пусть Ыныбас, который ушел первым, распускает нужные Белому Бурхану сплетни и слухи; пусть Чочуш со своими кайчи и сказителями поет хвалебные гимны Шамбале; пусть Жамц и Оинчы чеканят свои золотые идамы; пусть Пунцаг с воинами строит алтарь, а Бабый сочиняет указы и законы - у него, у Техтиека, свои заботы, которые касаются только его одного и никого больше!

Из Барлака по другому берегу Семы можно пройти вниз до большой деревни, забитой кержаками, как наган Техтиека патронами, но там вправо по течению уходила хорошая тропа в урочище Апшуяхту, откуда совсем рядом до Еланды на Катуни Где-то там Техтиек должен был умереть, чтобы родился хан Ойрот Места там лесные, горные, полные троп и торных дорог, а это важно для его плана. Мертвого Техтиека должны найти случайно, и в то же время люди подтвердят, что видели его в этих местах и от разбоя его пострадали. А там найдутся и те, кто его легко опознает и сообщит об этом властям. Сообщит обязательно, поскольку за его голову назначена хорошая награда!

Сема покрыта льдом, как латами. Стоит ли болтаться у селении и стойбищ, если река его ни на какой версте не задержит? Техтиек решил идти лесом, горными тропами, чтобы дать знать о себе лишь после того, как отыщет двойника.

К вечеру он добрался до русской деревни, но в нее не вошел - и не было нужды, и побаивался. Переночевал в стогу сена на лесной поляне, приткнув к нему своего коня. Ночь пролетела стремительно, а утро его встретило таким же сияющим жизнерадостным солнцем, какое было и вчера. Растирая снегом свое литое и могучее тело, подумал с усмешкой: "Зачем помирать, и в такой день?"

Костер он разжег, когда снова углубился в горы. Где-то там, впереди и справа - Апшуяхта. Выйти бы к Катуни к концу дня и заняться делом! Звякнул удилами конь. Техтиек поднял голову.

Чуть выше костра, на крохотной каменистой площадке стоял горный козел, смотря куда-то вдаль пристально и неотрывно. Рука Техтиека потянулась к оружию, но тут же сорвалась плетью вниз.

Рано тревожить тишину выстрелами!

Да и зачем ему лишнее мясо? Духи гор не любят жадных!

Глава восьмая

СЕМЕЙНЫЙ РАЗЛОМ

Винтяй заявился на самую масленицу, обряженный, как петух: сапоги с лаком, шапка соболья, шуба с бобром, золотое массивное кольцо на пальце. Игнат даже обомлел от неожиданности:

- Под гильдейского купца ладишься никак?

- Уже наладился! Из Бийска-города гумагу казенную привез на право торговлю править в этих местах по всему дючину!-ухмыльнулся Винтяй, расстегивая шубу и показывая гарусный жилет с часовой цепью. - Шкурами торговлю заведу, кожевенный завод на Коксе поставлю-от!