Сталин. История и личность

обязательно все и всякие задачи при всяких обстоятельствах во всех областях действия может и должна решать по-революционному.

Кто “вздумает” такую вещь, тот погиб, ибо он вздумал глупость в коренном вопросе, а во время ожесточенной войны (революция есть самая ожесточенная война) карой за глупость бывает поражение»⁹.

Предпочтение «реформистскому подходу» в противоположность революционному не было в отличие от того, что думали некоторые большевики, проявлением слабости Ленина-революционера, связанной с ухудшением состояния его здоровья в последние годы жизни. Оно явилось логическим следствием осознания факта, что сила, которой противопоставила себя партия, есть та самая упрямая «сила привычки» в десятках миллионов человек, все еще приверженных старому укладу повседневной жизни. Дубинкой государственной власти можно, конечно, сокрушить сопротивляющегося врага, однако выбить из людей силу привычки не так просто. Такой цели можно достичь лишь путем настойчивой и кропотливой воспитательной работы; отсюда необходимость реформизма и периода, определенного сменой целого поколения. Строительство социализма, таким образом, неизбежно представляло собой воспитательную работу. Заняв подобную позицию, Ленин всего лишь возвращался к ориентирам, данным в его ранней работе «Что делать?», посвященной воспитанию в массах марксистского сознания как главной задачи партии в организации революционного движения в России¹⁰.

В соответствии с идеей строительства социализма как воспитательной работы Ленин задумывал руководимую большевиками республику как просветительское государственное устройство, в котором формально непартийные организации, такие, как профсоюзы и местные советы, будут функционировать в качестве (прибегая к его собственной терминологии) «школы коммунизма». В таких организациях массы людей под руководством членов партии, сознательно преданных социалистической цели, постепенно научатся управлять экономикой и вести государственные дела самостоятельно, без бюрократов. Частью этого процесса познания Ленин назвал заимствование западной техники. Большевики должны заимствовать у американцев их «тейлоровскую систему» научного управления. Они также должны учиться и у немцев. «Пока в Германии революция еще медлит “разродиться”, наша задача — учиться государственному капитализму немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства»¹— писал Ленин в 1918 г.

Ленин, стремившийся начертать социалистическое будущее нэповской России в своих последних программных работах 1921-1923 гг., был таким же утопистом в видении конечной цели, как и реформистом в выборе способов и средств. Его представления о конечной цели демонстрируют преемственность идеям Маркса, а также предшествовавшим поколениям русских радикалов, типичным представителем которых был Чернышевский. Социалистическая Россия станет небюрократическим обществом, управляемым народом, где будут ликвидированы классовые различия, обществом с крупномасштабной машинной индустрией, базирующейся на энергии электричества и действующей на плановой основе. Материальное изобилие такого общества будет распределяться по социалистическому принципу, а вся экономическая жизнь будет организована на кооперативных началах.

Вот это последнее представляло собой труднейшую задачу: предстояло шаг за шагом втянуть все население, включая крестьянство, в работу кооперативов и в совместный труд. В одной из последних статей Ленин назвал это «кооперированием России» и указал, что это будет работа на целую историческую эпоху, охватывающую как минимум одно или два поколения. Он отмечал, что прежние создатели кооперативных общин в XIX в., такие, как Роберт Оуэн, ошибались не в своем видении «социализма кооператоров», а в том, что верили, будто он может быть построен без политического переворота, подобного тому, который совершили в России большевики. Но как же может быть осуществлено кооперирование России? Ответ Ленина — совершить его невозможно без «культурной революции». Это означало длительную работу по культурному просвещению, начиная с ликвидации массовой неграмотности, — работу, направленную на перестройку массового — особенно крестьянского — сознания в плане создания общества «цивилизованных кооператоров»¹².

Ленин рассматривал индустриализацию России в качестве необходимой предпосылки культурной революции, ибо для того, чтобы стать «культурными», необходимо достичь определенного развития средств производства, определенной материальной базы¹³. Насколько важной станет индустриализация для «кооперирования» крестьянства, он подчеркивал ранее в своем известном высказывании о широком слое «середняков», которые в отличие от куда более малочисленных и зажиточных «кулаков» не использовали наемный труд, но и не воспринимали перемены столь же легко, как бедняки и батраки. О середняке он говорил: «Мы должны с ним жить в мире. Среднее крестьянство в коммунистическом обществе только тогда будет на нашей стороне, когда мы облегчим и улучшим экономические условия его жизни. Если бы мы могли дать завтра 100 тыс. первоклассных тракторов, снабдить их бензином, снабдить их машинистами (вы прекрасно знаете, что пока это — фантазия), то средний крестьянин сказал бы: “Я за коммунию”»¹⁴.

Скорее всего, именно воспитательный эффект этого еще не созданного тракторостроения имел в виду Ленин, когда в одной из последних статей говорил, что индустриализация есть единственная надежда большевиков. «Только тогда мы в состоянии будем пересесть, выражаясь фигурально, с одной лошади на другую, именно, с лошади крестьянской, мужицкой, обнищалой, с лошади экономий, рассчитанных на разоренную крестьянскую страну, — на лошадь, которую ищет и не может не искать для себя пролетариат, на лошадь крупной машинной индустрии, электрификации, Волховстроя и т. д.»¹⁵. и-.

Возрождение Московии .< цу

Большевистские руководители рассматривали свою революционную республику как все еще отсталую Русь, сделавшую великий рывок на пути к предопределенному социалистическому будущему всего человечества. Ощущение рывка не было беспочвенным. Революция, сначала ее февральский и октябрьский этапы, смела многое из архаичного, что существовало в российском государстве на 1917 г.

Она смела царское самодержавие. Отделила русскую православную церковь от государства (одновременно породив новую ортодоксальную веру в марксизм-ленинизм). Она секуляризовала и значительно либерализовала институт брака и семьи. Ликвидировала управляемую полицией внутреннюю паспортную систему, с помощью которой прежний режим контролировал проживание и передвижение всех своих подданных, и упразднила черту оседлости для российских евреев. В рамках централизованной структуры партийного государе -тва она заменила царистское открытое колониальное правление и политику русификации в окраинных регионах, населенных главным образом национальными меньшинствами, хотя бы подобием государственной и определенной языковой и культурной автономией. Она поощряла участие народных масс в государственных делах через руководимые партией массовые организации. Провозгласила равноправие полов и открыла возможности для получения образования и карьеры для слоев, занимавших доселе низкое общественное положение и не смевших даже думать о широких перспективах. Вот все это и дало Троцкому основания заявить в 1924 г.: «По сути революция означает, что народ окончательно порвал с азиатчиной, с семнадцатым веком, со Старой Русью и тараканами»¹⁶.

Это заявление, однако, было не столько констатацией факта, сколько декларацией веры. Ленин, Троцкий и другие находившиеся у власти революционеры знали, что старая Святая Русь все еще очень живуча в их стране. Как бы решительно ни поддерживали революцию рабочие в своих заводских и фабричных комитетах, крестьяне, поделившие земельные наделы, солдаты, проголосовавшие против войны ногами, — все они в своем большинстве не порвали со многим, что было заложено в них старой Россией. Та Россия продолжала жить в церквах, в деревенском м и р е, в патриархальной крестьянской семье, в старых ценностях, в старых развлечениях и взглядах, в грязных дорогах и дремучей неграмотности. Призыв Ленина к длительной культурной революции в форме партийной работы по преодолению старого образа жизни отражал его понимание этих обстоятельств.