Православная церковь<br />История и социальная сущность

Объединение для «утешения и оправдания»

«Они царствовали со Христом»

«У священника и тирана — одна и та же политика и одни и те же интересы. Тому и другому нужны лишь тупые и покорные подданные. Они боятся счастья, свободы и процветания народов, предпочитают царствовать с помощью страха, народной беспомощности и нужды. Они чувствуют себя сильными только тогда, когда все кругом удручены и несчастны.

И священник и тиран развращены неограниченной властью, цинизмом и безнаказанностью. Тот и другой развращают людей; одному это нужно для того, чтобы царствовать, другому — для того, чтобы отпускать грехи. Оба они вступают в союз, чтобы гасить просвещение, подавлять разум и душить самое желание свободы в сердце человека» [56]. Эти слова Поля Анри Гольбаха, прозвучавшие еще в XVIII веке, как нельзя более точно характеризуют мотивы церкви, которая издавна была заинтересована в сплочении людей под своими знаменами.

Религия, являясь специфической формой идеологии, включает в себя совокупность социально-политических, нравственных, правовых и других представлений, преподносимых под соответствующим углом зрения. Рассматривая православие в обществе эксплуататоров, необходимо различать интеграцию внутреннюю и внешнюю — в пределах вероисповедальной общности и по отношению к социальной системе в целом.

Русская православная церковь, способствуя идейному и организационному объединению верующих в конкретных исторических условиях, собирала и множила паству, укрепляя тем самым собственные позиции. В то же время осуществление интегративной функции оказывало «желаемое» тормозящее воздействие на общественное развитие: сплачивание на какой-то период согласно «промыслительной воле божией» разных классов и социальных слоев сдерживало недовольство угнетенных, затушевывало классовую борьбу.

Объективное изучение роли русского православия с достаточной убедительностью подтверждает, что религиозные деятели неизменно выступали на стороне наиболее консервативных и реакционных сил, предавая, когда это было нужно власть имущим, «братьев во Христе», чтобы потом, надев маску лицемерия, как ни в чем не бывало проповедовать покорность и «вселенскую любовь».

Какая картина наблюдалась на Руси вскоре после ее крещения?

«Расширялись границы Древнерусского государства, внутри этой огромной державы шел процесс, подготовлявший ее расчленение.

Окрепшие и продолжающие крепнуть отдельные области успели настолько усилиться, что смогли противопоставить себя власти Киева, перестали делиться с ним своими доходами и обнаружили явную тенденцию к автономному существованию.

Так подготовлялось расчленение Древнерусского государства на ряд отдельных княжений, т. е. новая форма государства, — явление, хороню знакомое и другим, феодальным странам на известном этапе их развития» [57].

Незадолго до смерти князя Владимира в 1015 году новгородцы во главе с его сыном Ярославом прекратили платить дань Киеву. Отец стал формировать войско против сына, сын — против отца, наняв для этого варягов. Воспользовавшись отсутствием князя, новгородцы перебили варягов. Ярослав, вернувшись в город, перебил тех, кто участвовал в истреблении наемников.

После смерти Владимира на киевский престол сел другой его сын — Святополк и принялся угрожать своим братьям. Летопись так объясняет намерения Святополка: «…избью братию мою и приму власть русскую един». Святополк, прозванный «Окаянным», участвовал в заговоре против Владимира, убил братьев Бориса, Глеба Муромского, Святослава Древлянского, готовился убить Ярослава Новгородского. Но Ярослав, собрав многотысячное войско, вместе с печенегами разбил дружину Святополка. Тот бежал к своему тестю в Польшу.

Началась многолетняя война между Ярославом и Святополком за власть и земли. Они привлекали на свою сторону не только русские дружины, но и поляков, немцев, венгров, печенегов и т. д. Не раз после поражений в боях бежали братья друг от друга к названным «союзникам».

После утверждения Ярослава в Киеве на него поднялся еще один брат, тмутараканский князь Мстислав, который оказался сильнее, победил Ярослава в 1023 году, но, расширив свои владения до Днепра, не решился брать Киев.

Ярослав, однако, не успокаивался. Его власти мог угрожать и брат Судислав. Того обвинили во враждебных намерениях и по доносу посадили в тюрьму более чем на 20 лет.

Ни кровное родство, ни общая христианская вера не остановили братьев в смертельной схватке за власть. В этой схватке гибло великое множество христиан, а князья молили бога помочь им одержать верх, воздвигали храмы за счет награбленных богатств. Духовенство, в свою очередь, зорко следило за успехами и неудачами великих князей и, смотря по обстоятельствам, учитывая прежде всего собственные интересы, помогало то одному, то другому.

Дорого обходилась народу жестокая борьба князей за престолы, а духовенства — за «души» людей. Были уничтожены, вероятно, сотни тысяч крестьян, ремесленников, огромные материальные ценности, уникальное письменное наследие.

Воспользовавшись ослаблением Руси, полчища монгольских завоевателей почти два столетия опустошали, грабили ее, истребляли мужчин, женщин, стариков и детей, уводили население в рабство. Во времена ига, по признанию богослова, «летописи не дают нам права сказать, чтобы епископы наши оказались на высоте своего призвания…» [58]. Они не воодушевляли «граждан к мужественному сопротивлению врагам для защиты своей земли», а многие из них спасались бегством или служили поработителям.

В общей сложности почти четыреста лет на Руси шли междоусобные войны князей и длилось монгольское иго. Они принесли неисчислимые бедствия и страдания, гибель многих воинов и мирных жителей, экономическое разорение крестьянских хозяйств, страх, беспомощность.

Русская церковь в этот сложный и трудный период истории с помощью светской власти направляла усилия растущего церковного аппарата, с одной стороны, на объединение верующих вокруг православия, а с другой — на укрепление социальной системы антагонистического общества в целом.

Многочисленные служители культа всей своей деятельностью освящали и оправдывали пороки эксплуататорского общества, стремясь искусственно создать социальную общность угнетенных и угнетателей. Здесь наиболее отчетливо просматривается реакционный характер христианства, как и любой другой религии, его консерватизм.

При этом русская православная церковь, невзирая на многовековую экономическую отсталость страны, на тяжелое положение народных масс, неуклонно увеличивала свое экономическое могущество. Уже невозможно сейчас подсчитать, какие огромные финансовые средства, материальные ресурсы истрачены на строительство храмов, монастырей и других церковных учреждений в течение более чем 900 лет. Невозможно определить число ремесленников, крестьян, архитекторов, строителей, художников, отдавших свои силы, талант, жизни во имя «благоденствия и красоты» религии. Если бы все это и в самом деле было обращено на счастье народа…

Церковь, однако, оправдывая предназначенную ей миссию, использовала насаждаемые иллюзорные идеалы для порабощения миллионов людей, лишения человека, по определению К. Маркса, «всякой радости и всякого наслаждения» в его действительной жизни на земле.

«Все ходят во имя своего бога»

В Библии уделяется большое внимание организационной и идеологической деятельности духовенства, самих верующих в борьбе против других религий с целью утверждения иллюзии, что христианский «бог выше всех богов». Поэтому последователям христианства предписывалось неутомимо действовать «во имя своего бога, Христа и святого духа».

Поскольку всякая религия является одной из форм общественного сознания, постольку в рамках эксплуататорского государства она объединяет свою идеологию с политической идеологией правящих классов и специфическим образом тоже выполняет интегративную функцию. Русская православная церковь, как особый социальный институт, постоянно распространяла и укрепляла в массах религиозные воззрения, тем самым сплачивая людей, которые должны были воспринимать систему вероучения в качестве непреложных норм поведения.