Неизвестная блокада

Попытки организовать подполье в пригородах не увенчались успехом в связи с постоянной фильтрацией населения, проводимой противником. Не было создано партийного подполья в Пушкине, Петергофе, Кингисеппе, Любани, в п. Вырица, в Сиверской на станции в п. Мга, в пригородах Ленинграда²¹⁹.

По свидетельству сотрудника абвера Д.Карова, в первый период войны органы немецкой разведки и контрразведки на оккупированной территории Ленинградской области обнаружили, что советского аппарата спецслужб там практически не существовало. Крупные резиденты, не говоря уже о более высоком начальстве, в большинстве своем эвакуировались. Не успевшие вовремя уйти скрывались в подполье, переменили место жительства, потеряли связь со своими агентами и начальниками. Мелкая агентура частично попала в армию, частично была выдана населением при первом же появлении немцев. Некоторые были убиты людьми, пострадавшими от их доносов в НКВД, другие притаились, не желая дальше работать и рисковать жизнью. Наконец, среди советской агентуры началось «моральное шатание». Уверенные до сих пор в непобедимости СССР, они под влиянием немецких успехов на Западе и поражений советских армий на Восточном фронте перестали верить в возможность победы. Среди этих агентов почти не было идейных людей, а по роду своей работы они привыкли к предательству. Поэтому многие стали задумываться о переходе на службу к немцам. Некоторые, узнав, что их услуги будут охотно приняты и хорошо оплачены (такой слух был нарочно распространен абвером), начали являться в немецкую контрразведку. Большинство при этом утверждало, что они были настоящими идейными противниками большевизма и служили у коммунистов потому, что были насильно завербованы и принуждены к работе²²⁰.

Все же небольшая часть советской агентуры пыталась продолжать свою работу. Некоторые поступали так из чувства долга. Другие же знали, что за их прошлые дела им не будет пощады и что являться к немцам им нельзя. Полного доверия к обещаниям немецкой контрразведки гарантировать жизнь эти люди по опыту работы в НКВД не имели. «В этом смысле они были правы — обещания немецкой контрразведки носили несколько специфический характер и могли толковаться немцами после достигнутого ими результата различно». В целом же в первый период войны советская агентура занималась «накапливанием материала» и впоследствии, хорошо изучив немцев, «доставила много хлопот немецкой контрразведке»²²¹.

Истребительные отряды, о которых абвер услышал главным образом от местного населения, также никак себя не проявляли, хотя немцы их серьезно опасались.

Работа советской разведки в тот период чувствовалась только вблизи фронта. В основном это была слабо организованная военная разведка.

«Это имело печальные последствия для немецкой контрразведки, которая стала слишком самоуверенной и недооценила всех возможностей советской разведки и контрразведки впоследствии»²²².

Несмотря на названные недостатки и трудности Ленинградский ОК партии еще до оккупации юго-западных районов области направил туда 3 млн. листовок антифашистского содержания²²³. Задачами первого периода партизанской борьбы в захваченных врагом районах Ленинградской области были: 1) мобилизация имеющихся ресурсов и перестройка всей работы применительно к нелегальным условиям, 2) беспощадная борьба с трусами, дезертирами, паникерами, 3) установление связи с народом, убеждение его в том, что СССР ведет справедливую освободительную войну и обязательно победит в ней, 4) повседневная терпеливая работа со всеми слоями населения, подготовка его к борьбе против немецких захватчиков²²⁴. К моменту оккупации районов противником в них было создано 125 подпольных ячеек, насчитывавших 400 человек²²⁵. Руководивший созданием подполья секретарь Ленинградского ОК ВКП(б) Г.Х. Бумагин вспоминал, что каждому посылавшемуся в тыл врага подбиралась такая работа, на которой он мог оставаться незамеченным и вместе с тем мог бы поддерживать связь с ячейками²²⁶.

Согласно директиве Ленинградского обкома ВКП(б), партийно-советский актив и коммунисты оставались для подпольной работы в захваченных районах. К концу июля 1941 г. в них насчитывалось 639 подпольщиков. В июле—августе на нелегальное положение перешли 32 районных комитета партии²²⁷.

29 августа 1941 г. начальник Политуправления Северного фронта информировал Военный Совет о том, что из-за отсутствия средств связи партизанские отряды и местное советское население с момента начала оккупации никакой информации о ходе военных действий и положении СССР не имели. В связи с этим немцы в оккупированных районах Ленобласти «безнаказанно вели свою демагогическую пропаганду»²²⁸.

Осенью 1941 г. начальник отдела Политуправления по работе среди частей Красной Армии и партизанских отрядов в тылу противника одним из важнейших направлений деятельности своего отдела назвал ведение контрпропаганды, особенно вокруг земельного вопроса²²⁹. В политдонесении «О положении населения в районах, временно оккупированных немцами» (декабрь 1941 г.) Политуправление Ленфронта указывало на слабую работу политорганов среди населения районов, подвергшихся оккупации. Проводимая партизанскими отрядами работа также была признана совершенно недостаточной для того, чтобы «противопоставить фашистской лживой пропаганде правдивую информацию о Великой Отечественной войне»²³⁰.

О действенности немецкой пропаганды говорилось и в специальном ее обзоре, подписанном начальником Политуправления Северо-Западного фронта А.Ковалевским. В нем указывалось на то, что «фашистская пропаганда достаточна изворотлива и коварна», что «она порядочно дезориентировала немалую часть населения оккупированных районов, добилась того, что население нередко теряло перспективу»²³¹. Например, колхозник Шибунов из дер. Мамонтовщина Молвотицкого района заявил в январе 1942 г., что «многие поверили немцам о том, что Красная Армия разбита». Даже в селах, расположенных недалеко от линии фронта (Старорусский район) немцы уверяли, что они ведут бои не с регулярными частями Красной Армии, а с коммунистами и партизанами, и многие колхозники этому верили²³².

В.И. Силачев вспоминал, что первым вопросом, который ему задавали жители захваченных противником сел, был: «Взят Ленинград или нет?»²³³ Важно отметить, что немецкая пропаганда пыталась заинтересовать население пригородов во взятии вермахтом Ленинграда. Она утверждала, что все продовольствие покоренного города поступит в распоряжение голодающих жителей области, что после реконструкции и восстановления разрушенных предприятий все желающие смогут получить работу в Ленинграде и обеспеченное будущее²³⁴.

Активность немецкой пропаганды на оккупированной территории Ленинградской области в военные месяцы способствовала закреплению негативных для Ленинграда тенденций — население оккупированных районов практически не оказывало сопротивления противнику и, более того, достаточно активно с ним сотрудничало. В своем дневнике Силачев писал, что 80 процентов советских людей во время оккупации так или иначе сотрудничали с немцами²³⁵ .

В середине ноября 1941 г. немцы стали создавать полицейские отряды. «Входили в них обиженные советской властью, судимые, — вспоминал Силачев.— Немцы полицейским давали большие полномочия, поэтому народ в них шел очень охотно, прямо-таки пачками».

Отношения местного населения с партизанами складывались также очень непросто. В 1941—1942 гг. население преимущественно враждебно относилось к партизанам, а с 1943 г. начался перелом, который был связан прежде всего с успехами Красной Армии на советско-германском фронте и отчасти изменением в плохую сторону оккупационной политики. «...Тут помогла и наша агитация, — отмечал впоследствии А.Г.Григорьев. — Народ тут увидел, что немцы будут изгнаны из этих районов, а в 1941—1942 гг. они думали, что победа будет за немцами, что они там останутся навсегда. Кроме того, в 1941—1942 гг. немец население не трогал. Он начал расправляться с населением, когда развернули свою деятельность партизаны... В 1941 — 1942 гг. население нам не помогало в смысле продовольствия, приходилось самим действовать. Приходилось ходить по деревням и уже силой забирать скот, продовольствие. А в 1943 г. население уже само приносило нам добровольно. Немцы стали забирать скот у населения, тогда народ стал прятать и отдавать партизанам»²³⁶.