Судебный процесс по уголовному делу американского летчика-шпиона Френсиса Гарри Пауэрса 17–19 август

Руденко: Стало быть, этот документ выдан для прикрытия, чтобы замаскировать действительную цель разведывательного подразделения «10‑10»?

Пауэрс: Этот документ мне выдан для того, чтобы я имел право летать на военных самолетах. Не каждое гражданское лицо имеет право летать на военных самолетах.

Руденко: Но НАСА не имеет никакого отношения к подразделению «10‑10»?

Пауэрс: Я не знаю. Мне кажется, что эта организация получала кое-какую информацию об исследованиях погоды. Я не могу сказать ни да, ни нет, ибо я этого не знаю.

Руденко: Тогда я хотел бы напомнить подсудимому Пауэрсу, что в своих показаниях, которые он давал ранее по указанному поводу, он говорил: «Поскольку я лично никакого отношения к НАСА не имел, я считаю, что этот документ был выдан мне в качестве прикрытия, чтобы скрыть действительные цели разведывательного подразделения „10‑10“». Это показание, товарищи судьи, содержится в томе 4, л. д. 313, английский текст — л. д. 315.

Пауэрс: Как только что я сказал, я не имел никакого отношения к этой организации, не имел никакого контакта с ее работниками. Цель была, очевидно, такова — дать мне возможность или право летать на военных самолетах, и другая цель, очевидно, — прикрыть разведывательную деятельность подразделения, но это с моей стороны лишь только предположение, потому что никто мне об этом не говорил.

Руденко: Во всяком случае Вы утверждаете, что никакого отношения к этой организации не имели?

Пауэрс: Да, я никаких контактов с ней не имел.

Заседание закончилось в 13 часов 45 минут. Объявляется перерыв до 16 часов.

Заседание 17 августа (вечернее)

Комендант суда: Прошу встать, суд идет.

Председательствующий: Судебное заседание продолжается. Прошу подсудимого Пауэрса отвечать на вопросы Генерального прокурора.

Руденко: Подсудимый Пауэрс, я хочу уточнить вопрос о запасном аэродроме в Финляндии. Какой аэродром назвал Вам полковник Шелтон во время полета 1 мая?

Пауэрс: Мне придется поискать название аэродрома. Это тот же аэродром, который упоминается в обвинительном заключении, — Соданкюля.

Руденко: Это для уточнения. Теперь я поставлю вопросы, относящиеся к Вашим полетам до 1 мая. Какие разведывательные задания Вы выполняли, находясь на службе в подразделении «10‑10»?

Пауэрс: Я произвел несколько полетов, сейчас точно не помню сколько, вдоль южных границ Советского Союза.

Руденко: Где Вы еще совершали полеты, вдоль границ каких государств?

Пауэрс: Вдоль границ Турции и Советского Союза, Ирана и Советского Союза, Афганистана и Советского Союза и вдоль границ по Черному морю.

Руденко: Я бы хотел напомнить подсудимому Пауэрсу о его показаниях, которые содержатся в томе 4, л. д. 144, английский текст — л. д. 156. Вы указывали тогда в своих показаниях, что в 1956 году Вы сделали один-два полета, в 1957 году таких полетов было 6–8, в 1958 году — 10–15, в 1959 году — также 10–15 и за 4 месяца 1960 года — один или два. Это правильно?

Пауэрс: Да, я действительно это говорил, но цифры эти могут быть не совсем точными.

Руденко: Вы поэтому так и говорили: от 10 до 15. Это, конечно, не совсем точно. Вдоль каких границ Советского Союза Вы совершали эти полеты?

Пауэрс: Именно вдоль тех границ, о которых я упоминал ранее. Помимо этого, я летал по обычному маршруту.

Руденко: Совершали полеты над Черным морем? Где именно?

Пауэрс: Да, над южным побережьем Черного моря.

Руденко: Совершали ли Вы такие полеты над Каспийским морем?

Пауэрс: Нет, над Каспийским морем я не летал. К югу от Каспийского моря я действительно летал, а над самим морем не летал.

Руденко: А к югу от Каспийского моря действительно летали?

Пауэрс: Да.

Руденко: Имел ли Ваш самолет специальное оборудование во время полетов вдоль границ Советского Союза?

Пауэрс: Да, самолет имел специальное оборудование, но характер этого оборудования мне неизвестен.

Руденко: Какие конкретно объекты интересовали Ваше командование во время этих полетов и какие определенные задачи ставились перед Вами?

Пауэрс: В 1956 году мне казалось, что мое командование больше всего интересовал район Черного моря. После этого интерес командования как будто бы переместился на Восток. Перед одним полетом мне сказали, что, может быть, мне удастся увидеть запуск ракеты. Из этого я заключил, что их интересовал запуск ракет.

Руденко: Производили ли Вы во время этих полетов аэрофотосъемку каких-либо объектов?

Пауэрс: Опять-таки мне это неизвестно, я лишь включал и выключал определенные рычаги.

Руденко: Так же включали и выключали, как во время полета 1 мая?

Пауэрс: Именно так.

Руденко: А Вы убеждены, что 1 мая это включение и выключение рычагов дало свои результаты?

Пауэрс: Да.

Руденко: Производили ли Вы запись сигналов советских радиолокационных станций?

Пауэрс: Сам я такой записи не производил, но, видимо, аппаратура ее производила.

Руденко: Не свидетельствуют ли все эти данные о том, что эти полеты носили разведывательный, шпионский характер?

Пауэрс: Я полагаю, что это были действительно разведывательные полеты.

Руденко: С каких аэродромов самолеты «У‑2» летали вдоль границ Советского Союза?

Пауэрс: Аэродром, с которого мне лично приходилось подниматься для этих полетов, — это аэродром в Инджирлике вблизи Аданы.

Руденко: Другие летчики из подразделения «10‑10» также совершали такие полеты?

Пауэрс: Да, я бы сказал, что нагрузка между пилотами распределялась довольно равномерно.

Руденко: Вы не можете сказать, сколько летчиков было в подразделении «10‑10»?

Пауэрс: 7 гражданских пилотов.

Руденко: Таких же «гражданских», как и подсудимый Пауэрс?

Пауэрс: Да.

Руденко: Какие запасные аэродромы Вам указывались для посадки во время полетов?

Пауэрс: В случае аварии мне разрешалось садиться на любых аэродромах в Иране, Пакистане и Турции.

Руденко: На каких конкретно аэродромах?

Пауэрс: Мне указывались различные аэродромы с данными о длине взлетно-посадочной дорожки и о других особенностях этих аэродромов. Назывались аэродромы в Тегеране, Мешхед — в Иране и Пешавар — в Пакистане.

Руденко: Пешавар в Пакистане, Мешхед и Тегеран в Иране?

Пауэрс: Но этими аэродромами я мог пользоваться лишь в случае аварии.

Руденко: И не только в случае аварии?

Пауэрс: Нет, только в случае аварии.

Руденко: Ведь Вы пользовались аэродромом в Пешаваре и не в случае аварии?

Пауэрс: Это было при совершенно других обстоятельствах.

Руденко: Безразлично. Этот аэродром использовался для полетов над территорией Советского Союза?

Пауэрс: Да.

Руденко: С какими базами поддерживалась радиосвязь во время этих полетов?

Пауэрс: Мы никогда не поддерживали радиосвязи с базами во время полетов, за исключением коротких промежутков времени непосредственно после взлета и перед посадкой.

Руденко: С какими базами поддерживалась радиосвязь?

Пауэрс: Инджирлик, а 1 мая — с базой в Пешаваре.

Руденко: Известно ли Вам, подсудимый Пауэрс, что Вы свой разведывательный полет 1 мая должны были завершить в Будё (Норвегия)?

Пауэрс: Да.

Руденко: А Вам раньше приходилось бывать на аэродроме в Будё?

Пауэрс: Да, я там был однажды и раньше.

Руденко: Когда это было?

Пауэрс: В августе 1958 года.

Руденко: С какой целью?

Пауэрс: Я доставил самолет из Аданы в Будё.