Александр Керенский. Демократ во главе России

Осенью 1915 года во время обсуждения в Думе доклада Бюджетной комиссии Керенский обратился к министру, ведавшему Департаментом полиции: «Господин министр, у меня создалось впечатление, что ваш Департамент расходует чересчур много средств. Я, конечно, безмерно признателен директору Департамента полиции за заботу о моей безопасности. Я проживаю в доме, расположенном в глухом месте, и каждый раз, когда я выхожу на улицу, по обеим ее сторонам стоят по два, а иногда и по три человека. Нетрудно догадаться, что это за люди, поскольку летом и зимою они носят галоши, плащи, а в руках держат зонтики. Неподалеку от них стоят пролетки на случай, если мне понадобится куда-нибудь поехать. По тем или иным причинам я предпочитаю не пользоваться этими пролетками, а идти пешком. И когда я не спеша шествую по улице, меня сопровождают два телохранителя. Когда я убыстряю шаг, сопровождающие меня компаньоны начинают задыхаться от спешки. Иногда, когда я, завернув за угол, останавливаюсь, они пулей вылетают из-за угла, натыкаются на меня и, ошарашенные, кидаются обратно, оставив меня без охраны. Стоит мне немного отойти от дома и сесть на извозчика, как один из стоящих на углу кидается рысью за мной. В подъезде моего дома я часто застаю за беседой неспешных очаровательных людей в галошах и с зонтиками в руках. Мне представляется, господин министр, что от 15 до 20 человек выделены для того, чтобы заботиться о моей драгоценной персоне, поскольку они сменяют друг друга днем и ночью. Почему бы вам не посоветовать директору Департамента полиции предоставить в мое распоряжение машину с шофером? Ведь тогда он будет знать все – куда, когда и с кем я направляюсь, – да и мне это пойдет во благо: не придется тратить такую уйму времени на поездки по городу и так уставать от этого».

Закончив свою ироническую речь, Керенский с выжидательным видом опустился в кресло. Выступление его сопровождалось взрывами смеха. Впервые в Думе депутат позволил говорить о серьезных вещах столь шутливо и остроумно. В зале наступила напряженная тишина. Юмор не смягчил, а только заострил проблему филерской службы, поднадоевшей многим думцам. Министр неожиданно улыбнулся: «Если предоставить вам машину, то придется дать машины и всем вашим коллегам, а это разорит казну». Ответил на шутку шуткой. Вышел из нелегкого положения. Оба заявления вызвали оживление и смех в зале.

Вспоминая в своих мемуарах этот забавный эпизод, Александр Федорович серьезно замечает, что, скорее всего, был бы арестован в начале 1916 года, если бы из-за внезапной болезни не прекратил полностью всякую политическую деятельность. А заболел, наверное, из-за физических и нервных перегрузок, связанных с избранием в Думу и вступлением в организацию масонов, после чего объем и важность его работы намного расширились. Надо сказать, что обвинители Керенского считали преступным для России сам факт его участия в масонской деятельности. Известная писательница-эмигрантка Нина Берберова написала нашумевшую в свое время и до сих пор единственную книгу о русских масонах – «Люди и ложи». Перед приездом писательницы в Советский Союз с нею встретился журналист Феликс Медведев. Отвечая на его вопросы, Нина Берберова восторженно заметила: «Масонство XX века – потрясающе интересно, оно связано с европейским масонством, не с шотландским, когда все знают, кто масон, кто не масон, а с тайным обществом, с Францией… Вы знаете, что А. Ф. Керенский, М. И. Терещенко и другие министры, кроме П. Н. Милюкова, были масонами? (Речь идет о министрах Временного правительства. – В. С.) И они шли от французского масонства. «Гранд Ореан» – «Великий Восток» французский их благословил на открытие лож и на процветание масонства в России. Они дали масонскую клятву, которая по уставу превышает все остальные – клятву мужа и жены, клятву родине. Они дали клятву – никогда не бросать Францию. И поэтому Керенский не заключил мира». (Имеется в виду сепаратный мирный договор с немцами, который мог бы выбить козырь из рук большевиков, стоявших на пораженческой позиции, спасти Россию от большевизма, но дать Германии возможность победить Францию.) Приверженцы версии Нины Берберовой считают, что после подписания в 1914 году соглашения между Россией, Англией и Францией о незаключении мирного договора с Германией русские масоны дали клятву никогда и ни при каких обстоятельствах не оставлять союзников. Но возможно, это была не верность клятве масонов; а долг России как союзницы Англии и Франции?

Вернемся к 1914 году, к началу Первой мировой войны, когда Керенский стал секретарем верховного совета масонской ложи, половина членов которого являлась депутатами Государственной думы, но был далек от власти в правительстве, которую получил в 1917 году, когда в масонскую ложу входили два большевика, вступившие в нее без ведома партии, – Иван Иванович Скворцов-Степанов и Семен Пафнутьевич Середа, – когда возник мифический образ жидомасонства, хотя, по свидетельству одного из лидеров партии кадетов Иосифа Владимировича Гессена, в верховном совете масонов страны состояли трое евреев, в ложах Петербурга, Одессы и Екатеринбурга – по одному, в Киеве и Москве – ни одного, когда махровый антисемит, последний Дворцовый Комендант Государя Императора Николая II В. Н. Воейков выдвинул версию о еврейском происхождении Керенского и задавался вопросом: «Не знаю, почему многие из последователей Талмуда вступают в масонские ложи и играют в них выдающуюся роль? Их влиянию, между прочим, приписывается то обстоятельство, что масоны, раньше не занимавшиеся политикой, теперь стали обсуждать в масонских храмах вопросы, тесно связанные с ходом революционного брожения…»

20 июля 1914 года царь Николай II опубликовал манифест о войне. Задыхаясь в пыли проселков, шагая мимо неубранных полей, полки русской армии спешили к германской границе. Мобилизация еще не кончилась. Пушки в беспорядке стояли на площадях у арсеналов. Не на чем было подвозить артиллерию. В деревнях и станицах в самый разгар жатвы молодежь прямо с работы гнали на призывные пункты. Но царь был связан договорами с Францией, получал большие займы от французских банкиров. По военным соглашениям Николай II должен был двинуть свои армии в наступление против Германии на четырнадцатый день после объявления войны. На Западе германские корпуса неудержимо катились через Бельгию, стремительно приближаясь к Парижу. Оттуда в Петроград неслись панические требования – скорее выступить против Германии. 30 июля русский агент в Париже срочно доносил в Ставку: «Французские армии перейти в наступление в настоящее время едва ли смогут. Я ожидаю в лучшем случае медленного отступления… Весь успех войны зависит всецело от наших действий в ближайшие недели и от переброски на русский фронт гражданских корпусов». Французский посол Морис Палеолог обивал пороги военного министерства, добиваясь перехода русских армий в наступление. И 31 июля главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, дядя царя, по прозвищу Большой Николай, сообщал Палеологу, что Виленская и Варшавская армии начнут выступления «завтра утром на рассвете».

Неподготовленные русские армии вторглись в Германию. Кайзер Вильгельм, не ожидавший такой быстроты от русских генералов, вынужден был замедлить поход на Париж и перебросить на Восточный фронт два стрелковых корпуса и кавалерийскую дивизию. Еще до прихода этого подкрепления немецкие войска опрокинули русских. Царская армия потеряла двадцать тысяч убитыми и девяносто тысяч пленными, всю артиллерию. Однако Париж был спасен. Еще до исхода боев в Восточной Пруссии Палеолог записал в своем дневнике: «29 августа: „Сражение… продолжается с ожесточением. Каков бы ни был окончательный результат, достаточно уже того, что борьба продолжается, чтобы французские и английские войска имели время переформироваться в тылу и продвинуться вперед“. В день разгрома русских войск – 30 августа – министр иностранных дел Сазонов говорил Палеологу: „Армия Самсонова уничтожена… мы должны были принести эту жертву Франции“. Большевики утверждали, что в войне 1914 года русский царизм выступил в качестве наемника англо-французского капитала. К десятилетию войны Милюков писал в эмиграции: „Я не ожидал тогда, что, так и не собравшись с силами, Россия пошлет миллионы своих сынов за чужое дело“.