Белый Бурхан

А новый наставник, облачившись в белый халат и белую шапочку, осмотрел все лаборатории, мастерские и помещения для занятий, с горечью вспоминая свое хозяйство в "Эрдэнэ-дзу". Нищета и никчемность оборудования и инструментария школы были изумительны: не было даже точных весов, не говоря уже о микроскопе! Мудрено ли, что дети, на которых Падма испытывал свои лекарственные препараты, в лучшем случае становились калеками?

Там, где необходима точная дозировка, действовали на глазок, отмеряя исходные препараты крупинками, щепотью, пригоршней! Кровь из вены брали не шприцем, а выдавливали из надреза и высасывали пипеткой. Готовые лекарства выдерживались неопределенное время: когда выпадет осадок, когда исчезнет муть, когда изменится цвет раствора или у него появится определенный запах...

Да, генерал Лопухин имел все основания подозревать заведение Амгалана в каких-то иных делах, не имеющих никакого отношения к медицине, да еще тибетской!..

Возвращаясь, Самдан чуть не прошел мимо своей двери - их похожесть уже не смущала, а раздражала. Падма был в комнате один и разбирал ворох бумаг, сваленных в углу. Увидев Самдана, почтительно поднялся и склонил голову:

- Ширетуй отдал эту комнату нам с вами, лхрамба, и я хочу выбросить из нее все лишнее.

"Много же тебе придется выбрасывать!-усмехнулся Самдан.-Куда проще будет поменять помещение..."

- Хочу пригласить вас, гэцул, в город. Я еще плохо разбираюсь в русских вывесках, а мне надо где-то обменять ланы и рупии на рубли... Где это делается и как?

Падма Лувсан поджал губы:

- Мне не приходилось менять деньги, лхрамба. Наверное, это у русских делается в банке, я не видел у них на базарах менял... А зачем вам превращать ланы и рупии в рубли?

- Надо купить лабораторную посуду и инструмент.

- И на это вы собираетесь истратить свои деньги?!

изумился Лувсан.

- Ну и что? - теперь уже удивился Самдан.

Падма вылетел из комнаты, как будто его ошпарили

кипятком.

А удивление Самдана было искренним: деньги в его понимании только для того и существовали, чтобы на них покупать необходимые вещи. Сегодня ими стали реторты,

колбы, градусники, весы...

Он нагнулся к куче рукописей, которые разбирал Падма. Наугад поднял несколько листков, поднес к глазам. "Искусство врачевания гнойных нарывов с помощью заклинаний, написанных на скрижали благословенного махатмы Гоом-Рудана Пот", "Искусство врачевания открытых переломов берцовой кости с помощью сырой бараньей шкуры, разработанное доромбой Батбаяром и записанное с его слов сричжанге Насанжаргалом", "Искусство врачевания выпадающих волос по способу йоги Бат-Оча из Урги"...

- Чепуха какая!-скривился Самдан и брезгливо отбросил листы.

Похоже, что шарлатанство в этой школе в особом почете! И какому идиоту пришло в голову организовывать в столице России подобную школу? Не проще ли было пригласить в Тибет несколько русских врачей, распределить их по знаменитым монастырям и научить настоящему делу? Разве они не знают Жамсарана Бадмаева, который был в Тибете и вывез все материалы по врачебной науке и даже, кажется, перевел их на русский язык? Эмчи-лама степной думы Сультим Бадмаев тоже был крупным знатоком тибетской врачебной науки и даже помогал русскому генералу Муравьеву-Амурскому победить тиф-бугорчатку!*

* Самдан рассуждает о сыновьях бурятского пастуха Засогола Батмы Сультиме и Жамсаране, известных знатоках тибетской медицины в России во второй половине XIX и начале XX веков. Их мастерство не было признано официальной медициной того времени, хотя и давало не только практические результаты, но и широко использовалось.

- Поразительно! - пробормотал Самдан. - Настоящее учение не ценится, а это, - он пнул кучу бумаг, - взято за основу!

Вернулся Падма, с сияющим лицом протянул несколько

синих и зеленых бумажек:

- Вот! Ширетуй выдал вам на расходы из кассы школы!

- Этого мало,-покачал Самдан головой, пересчитав деньги. - Один микроскоп может стоить в десять раз дороже!

-Микроскоп?-закатил глаза гэцул.-Зачем вам микроскоп?

- И на тигельную печь не хватит. И на вакуумный насос. И на спиртовки... Придется все-таки менять собственные деньги!

Утром следующего дня Самдан был на занятиях, которые вел сам Амгалан. Двенадцать мальчиков сидели на скамьях, расставленных вдоль стен, отгороженные друг от друга фанерными экранами, окрашенными в тот же неистребимый желтый цвет. Посреди комнаты на металлические скобы был привинчен к полу огромный стол, заваленный муляжами, изображающими различные части человеческого тела. Между узкими окнами-бойницами, забранными в такие же решетки, как и окно в комнате Самдана и Падмы, висела большая аспидная доска, на которой ширетуй быстро и ловко изобразил силуэт мужской фигуры с растопыренными в разные стороны руками и широко расставленными ногами.

- Человек, как и любое животное, создание космическое и устроено по образцу самого мирозданья. На него израсходован тот же материал, что на звезды, молнии и огонь...

Самдан насторожился: Амгалан излагал догматы тантризма, которые имели отношение ко всем четырем йогам, но вряд ли в них нуждалось настоящее врачевание! Но, как оказалось, Амгалан, заметив усмешку на лице главного наставника, довольно ловко вернулся к сути своих занятий:

- Голова - это небо, где обитает высший огонь - мысль; грудь и живот мирская суета, питаемая водой и пищей; а таз и все остальное - ад, где мучаются грешники, пожирая смрад и гадость верхних миров... Отсюда и приемы лечения: голова и ее недуги лечатся словом и силой воли, грудь и живот травами, а таз и все остальное - ваннами из настоев и рассолов...

Большей дикости Самдан давно уже не слышал, хотя и знал, что она существует и даже поддерживается высокими ламами. Но что хорошо для споров и диспутов ученых лам, надо ли выносить в форме поучений для неискушенных? Или этот спектакль устроен специально для него? Дескать, смотри и слушай, мы тоже кое-что знаем и кое

в чем разбираемся!..

Испещрив условными знаками свой рисунок на доске, Амгалан подошел к столу с муляжами: