Курский излом

«Со стороны русских были приняты все меры для отражения нашего удара, который будет нанесен, как они предполагали, из единственно возможного для этого района — предмостного плацдарма через р. Донец у Белгорода… Лежавший у переправы 2/74‑го грп атаковал без поддержки «тигров» и своего тяжелого вооружения, которые должны были переправляться по 60-тонному мосту. Русские опоясали переправу неприступной оборонительной полосой с глубокими сплошными минными полями, так что батальону, несмотря на всю самоотверженность, не удалось прорваться.

…Переправившейся в течение дня роте «тигров» под командованием капитана Хайтмана не удалось прорвать полосу укреплений противника вокруг предмостья Михайловка. Почти все «тигры» были выведены из строя минами»{383}.

Девять «тигров» подорвались на минах, причем семь из них на собственных, а затем еще четыре подбили артиллеристы 7‑й гв. А. Начавшаяся в 14.00 массированная атака 27‑го тп 19‑й тд при поддержке 1/74‑го мп также не принесла ожидаемых результатов. К исходу 5 июля войска генерала Г. Шмидта, оттеснив [436] 228‑й гв. сп 78‑й гв. сд полковника Скворцова, расширили плацдарм примерно на 2 км, при этом 13 из 14 Т-6, а также 19 Т-3 и Т-4 были подбиты и сожжены.

«Потеря роты тигров, которая являлась основным ядром атакующей дивизии, — отмечал две недели спустя Г. Брайт, — определяла дальнейший ход сражения»{384}.

Наиболее удачно складывалась ситуация на правом фланге 3‑го тк. 7‑я тд генерала фон Функа получила приказ нанести удар из района с. Соломино на северо–восток в направлении разъезд Разумное — Мясоедово. Ночью ее первая боевая группа совместно с гренадерами 168‑й пд переправилась на лодках и вброд на восточный берег. Действуя по намеченному плану, она сковала боем 225‑й гв. сп 78‑й гв. сд, что позволило основным силам соединения захватить еще один плацдарм, на который был оперативно переброшен 25‑й тп 7‑й тд. После чего обе боевые группы решительным рывком, при огневой поддержке танков и артиллерии, оттеснили батальоны 225‑го гв. сп и, продвинувшись вперед примерно на 3,5 км, заняли рубеж железной дороги Белгород — Волчанск вместе с разъездом Разумное. После этого, стремясь расширить прорыв, генерал Функ приказал немедленно возвести три понтонных моста для переброски войск на восточный берег. К исходу дня 7‑я тд овладела тактически значимыми высотами между селами Крутой Лог и Разумное. При этом значительный урон был нанесен 225‑му гв. сп, по неполным данным, вышло из строя 1277 человек, в том числе 271 убит и 1006 ранено{385}. Понесли существенные потери и войска 7‑й тд.

Вдохновленное этим тактическим успехом, командование корпуса приняло ошибочное решение. Оно попыталось действовать по давно проверенной схеме. Убедившись, что 6‑я тд не сможет выполнить поставленную задачу, отдало приказ боевой группе фон Оппельн — Броньковского (11‑й тп, батальон мотопехоты на БТРах и саперы) выйти из своего района и, сосредоточившись на правом фланге корпуса, усилить удар 7‑й тд. Однако из–за заторов на дорогах группа прибыла в полосу 7‑й тд лишь во второй половине дня и вступила в бой только в 14.30. Но это уже не смогло решительно переломить ситуацию в пользу противника.

Не оправдало себя и решение о расчленении 168‑й пд и передаче ее полков дивизиям 3‑го тк. Эту идею трудно назвать удачной, их вклад в прорыв оказался достаточно скромным, судя по итогам боев. Но надо признать, что еще на стадии [437] разработки плана наступления АГ «Кемпф» фон Манштейн выражал сомнение в правильности этого замысла.

В результате 5 июля АГ «Кемпф» не выполнила задачу дня, левый фланг 4‑й ТА остался открытым. Это привело к тому, что 2‑й тк СС уже 6 июля был лишен трети своей мощи. Хауссер был вынужден вместо усиления ударного клина корпуса мд «Мертвая голова» отдать приказ бригаденфюреру Прису сосредоточиться на прикрытии левого фланга соединения, а значит, и всей армии в целом. Неспособность АГ «Кемпф» выполнить поставленную задачу заставила командование 4‑й ТА, в последующие трое суток, прикрывать свой правый фланг все теми же войсками СС.

Хотя была реальная возможность исправить эту ситуацию, если бы часть сил 3‑го тк, в частности 6‑я тд, была направлена не для усиления прорыва 7‑й тд, а оперативно подчинена 2‑му тк СС. В этом случае Хауссер имел бы возможность или встречными ударами (с фронта — мд «Мертвая голова» и с тыла — 6‑й тд) уничтожить 375‑ю сд и тем самым выровнять фронт с АГ «Кемпф», или передать ее войскам участок обороны на левом фланге корпуса, а дивизию Приса, как и планировалось, вывести на прохоровское направление. Но право переподчинения дивизий имел лишь фон Манштейн, который по непонятным причинам этого не сделал.

«Возникает два возможных варианта, — пишет С. Ньютон. — Во–первых… к полудню вопрос о взятии Быковки и возможности силами 48‑го тк захватить Черкасское остался открытым. Хотя, когда фельдмаршал принялся за свой завтрак… уже было очевидно, что к ночи танки не выйдут к р. Псел. Вполне вероятно, что фон Манштейн не имел просто достаточной информации, чтобы понять, что атака в районе Михайловки была значительно менее удачной, чем на других участках наступления. Во–вторых, также важно учитывать, что Эрих фон Манштейн был больше стратегом, чем тактиком…. Фельдмаршал был твердо уверен в том, что должен предоставить своим подчиненным больше свободы действий для выполнения своих задач. Однако диспозиция трех танковых дивизий 3‑го тк перед атакой указывает на то, что он дал слишком много свободы»{386}.

Этот просчет фон Манштейна дал Н. Ф. Ватутину в тот момент самое дорогое — время для подтягивания резервов.

Ведь в первые трое суток 4‑я ТА еще не распылила свою мощь, и вера войск в победу не была утрачена. В то же время командование Воронежского фронта оказалось в сложном положении, введя в бой все оперативные резервы, а стратегические резервы Ставки находились еще в пути. И это в наиболее [438] ответственный момент, когда одно из двух ударных соединений Гота оказалось практически обескровлено на треть, увязнув в оборонительных боях по линии р. Липовый Донец.

Не отреагировал 5 июля на эту проблему и командующий 4‑й ТА. Хотя он, как никто, был заинтересован в решении перенацелить часть бронетехники АГ «Кемпф» в свою полосу. Как явствует из боевых документов армии, Гот начал понимать, насколько серьезно увяз Кемпф, лишь в середине дня 6 июля, а Хауссер, по свидетельству Ф. Фангора, «с большим опасением» указал на эту проблему лишь 7 июля.

Обо всем этом немецкие генералы предпочитают не распространяться в своих мемуарах. В их книгах, вышедших после войны, читатель не найдет честный и откровенный анализ боевых операций, и в том числе допущенных ими ошибок. Причины больших и малых поражений высший командный состав вермахта, а за ними и офицеры ниже рангом видели во всем — от бездарных решений фюрера до фанатичного упорства русского солдата. В частности, что касается Курской битвы, то ее участники красноречиво описали те сложности, с которыми столкнулась 4‑й ТА: тяжелые условия местности, численное превосходство русских, неожиданно прочная оборона их рубежей, высокая активность советской штурмовой авиации и так далее. Но при этом о собственных просчетах и не до конца продуманных решениях и приказах даже не вспоминали. Хотя, если внимательно и детально проанализировать то, как готовилась и проводилась «Цитадель», приходишь к мысли, что ставшее для многих авторов, особенно западных, аксиомой утверждение о превосходстве германского оперативно–тактического искусства над советским в годы Второй мировой войны представляется очень сомнительным. Как и многое из того, что приходится читать сегодня в исторической и мемуарной литературе о состоянии германских Вооруженных сил в этот период.

Тем не менее, несмотря на все перечисленные выше трудности и проблемы, возникшие в ходе первого дня наступления, войска ГА «Юг» сумели добиться одного, но очень существенного результата. Благодаря хорошо отлаженному взаимодействию родов войск и настойчивости соединений, прежде всего 4‑й ТА, командование Воронежского фронта было вынуждено выдвинуть к исходу 5 июля практически все свои оперативные резервы. Как уже отмечалось выше, уничтожение резервов Красной Армии было второй по значимости после захвата Курска задачей группы армий фельдмаршала фон Манштейна. В действительности же оттягивание на себя как оперативных, так и стратегических резервов нашей армии в районе южного крыла Курского выступа и истребление их в ходе операции [439] «Цитадель» для противника вышло на первый план. И шел этот процесс по нарастающей. Если 5 июля войска Г. Гота вели борьбу с первым эшелоном и резервами 6‑й гв. А (в бой было введено более 90 % всех артстредств армии, в том числе и полностью противотанковый резерв, а также часть сил стрелковых дивизий второго эшелона), то 6 июля в полосу наступления 4‑й ТА командование Воронежского фронта уже выдвинуло все еще не задействованные свои танковые и артиллерийские соединения, единственный стрелковый корпус — 35‑й гвардейский. Таким образом, уже на второй день оборонительной операции Н. Ф. Ватутин был практически лишен фронтовых резервов — основного рычага влияния на оперативную обстановку, а следовательно, важнейшего составляющего элемента для успешного удержания обороны. В силу этого он был вынужден обратиться в Москву с просьбой об усилении фронта стратегическими резервами Ставки ВГК. Повторюсь, это явилось серьезным успехом противника.