На Днепровском рубеже. Тайна гибели генерала Петровского

С годами разница в возрасте понемногу утрачивает свою силу, но когда тебе всего пятнадцать лет, а ты говоришь, что тебе — двадцать, то в данном случае отличие слишком большое. Причем сам Леонид Григорьевич, когда заходила речь о том, сколько же ему лет, врал, как говорится, «не моргнув глазом». Постепенно он и сам привык к тому, что ему на пять лет больше. По рассказам Леонида Григорьевича, он эту работу провел в два этапа. Сначала приписал себе три года, а спустя несколько месяцев, когда «закалился» в первых серьезных переделках и сослуживцы поверили в то, что ему восемнадцать лет, добавил себе еще два года. Так сказать, для солидности. На протяжении всей своей жизни он при написании автобиографии или составлении каких-либо анкетных данных всегда указывал годом своего рождения — 1897-й. Причем, когда со временем этот факт стал известен многим, Леонид Григорьевич по-прежнему продолжал писать в документах, что он родился именно в 1897 году, ибо менять что-либо уже не было никакого смысла. Так можно было запутать самого себя, а в лихие 30-е можно было нарваться и на более коварный вопрос: «С какой целью, товарищ Петровский, обманываете партию?»

Даже в марте 1941 года, всего за пять месяцев до гибели, уже будучи командиром 63-го стрелкового корпуса, он по-прежнему пишет в своей автобиографии:

«Родился в 1897 году 30 мая на Щербиновском руднике в Донбассе. Отец — профессиональный революционер, рабочий-токарь по металлу. Работал на Юге России. В 1912 году он был избран депутатом 4-й Государственной думы от рабочей курии Екатеринославской губернии...»

Самое интересное заключается в том, что даже при поступлении в Ораниенбаумскую школу прапорщиков Л.Г. Петровскому удалось скрыть свой возраст. Ладно, Гражданская война, там были рады любому желающему постоять за власть Советов — на первых порах их не особенно много и было. Но надо было хорошо «постараться», чтобы, скрыв свой возраст, оказаться в числе юнкеров.

В неполные шестнадцать лет воюет с кайзеровскими войсками под Ямбургом, получает ранение. Через полгода, уже в сражениях Гражданской войны — еще одно, с поляками — третье ранение.

Дальше — больше. В 1918 году в возрасте 16 лет Леонид Григорьевич Петровский поступает в Военную академию, оказавшись в одной копании с В.И. Чапаевым и многими другими известными командирами Гражданской войны.

Можно только себе представить, как было тяжело пятнадцатилетнему мальчишке переносить все тяготы и лишения военной службы, тем более в боевой обстановке. Кто носил военную форму, не понаслышке знает о том, что армейская служба сильных и стойких солдат и командиров порой превращает в аморфных созерцателей происходящего. А здесь пятнадцатилетний пацан вдобавок еще и командует взводом, а значит, отвечает не только за себя, а и за подчиненных ему людей. Участвует в различных операциях, сопряженных с опасностью для жизни. И не просто участвует, а не боится взять на себя ответственность за принятие того или иного решения, не страшась смерти, идет под пули. В мирной жизни тяжело, а он на фронте! Как не восхищаться таким человеком!

Наверное, глядя на людей, подобных Л.Г. Петровскому, написал свои знаменитые строки поэт М. Кольцов:

Гвозди бы делать из этих людей,

Не было б в мире крепче гвоздей!..

ГЛАВА 5

В АКАДЕМИИ, НА ФРОНТЕ, В ПЛЕНУ

Первый учебный год в академии, продолжавшийся всего около пяти месяцев, подходил к концу. На фронтах Гражданской войны разгорались ожесточенные бои. Весной 1919 года главная опасность молодой Стране Советов угрожала с востока и с юга. ЦК РКП (б) и Реввоенсовет Республики были вынуждены принять ряд экстренных мер по стабилизации обстановки. В первую очередь было решено укрепить войска руководящими кадрами.

19 апреля 1919 года в академию прибыл В.И. Ленин, который долго беседовал с преподавателями и слушателями, живо интересуясь состоянием дел в академии, ходом и трудностями обучения. Затем он обратился к слушателям с речью. В своей речи В.И. Ленин придал исключительное значение обстановке, сложившейся на Восточном и Южном фронтах, разъяснил особую важность скорейшего разгрома контрреволюции и освобождения Урала, Украины, Дона и Донбасса,

В этот день на Восточный фронт уехала первая группа слушателей в количестве 40 человек. Спустя две недели на Южный фронт убыли 22 слушателя. Как ни старался Леонид Петровский, которому недавно исполнилось семнадцать лет, а по документам и все двадцать два, попасть на фронт в составе этих групп ему не удалось. Он даже несколько приуныл, считая, что ему просто не доверяют. Но вскоре пришла еще одна разнарядка на Южный фронт, и он всеми правдами и неправдами оказался в составе этой группы. Вместе с ним в этой группе были несколько командиров, чьи фамилии станут широко известны в годы Великой Отечественной войны: К.А. Мерецков, В.Д. Соколовский, И.В. Тюленев.

Лето 1919 года Леонид Петровский провел на разных штабных должностях в 10-й армии Южного фронта, которой после ухода А.И. Егорова командовал Л.Л. Клюев. Сначала Леонид Григорьевич исполнял обязанности начальника штаба 1-й стрелковой бригады 37-й стрелковой дивизии, затем был начальником разведки и начальником штаба 2-й стрелковой бригады 6-й кавалерийской дивизии. Времена были очень горячие. Достаточно сказать о том, что в 6-й кавалерийской дивизии за лето сменились четыре командира дивизии.

В своем кратком отчете, направленном в академию, Л.Г. Петровский дает довольно интересную личностную оценку и тому, как его встретили в войсках и что представляли собой на тот момент части Красной Армии. Леонид Григорьевич, наверное, не мог тогда и подумать о том, что спустя 22 года, в первые месяцы войны с Германией наша армия будет иметь столь же жалкий вид, с той лишь разницей, что ни патронов, ни снарядов не будет, да и провиант негде будет покупать:

«Доехал хорошо, лишь долго мотался, ища штаб дивизии. В штабе фронта встретили плохо, с работниками политотдела не говорил. Специалисты смотрели на нас как на "конкурентов". В армии встретили сносно, объясняется отсутствием работников. В дивизии — плохо, заранее заявляя, что мы ничего незнаем...

Сначала не знали, куда меня притулить, пока не назначили начштабригом, потом недели через две перевели на должность помначштабдива по оперативной. Некоторые даже питали уважение к академии за то, что она смогла в столь короткий срок дать человеку. Последняя должность — помначштаба кавалерийской и комбрига кавалерийской.

...Солдаты разуты, раздеты, фуражек нет, питаются тем, что покупают на месте. Вооружение плохое, винтовки грязные, к пулеметам запасных частей нет. Правда, патронов и снарядов достаточно. Случаев измены не замечал.

Я участвовал в отступлении от Царицына и Камышина и в переходе 10-й армии в наступление...» ^{12}

24 сентября 1919 года во время ожесточенного боя с мамонтовцами под деревней Ширяево, южнее города Калач Воронежской области, Л.Г. Петровский, временно исполнявший тогда обязанности командира 2-й бригады 6-й кавалерийской дивизии, был вновь ранен. Известный советский военачальник генерал-полковник П.Л. Романенко [7], воевавший в тот период в составе 2-й кавалерийской бригады, после войны вспоминал:

«С Леонидом Григорьевичем я познакомился в 1919 году. Он, будучи слушателем Военной академии, стажировался в 6-й кавалерийской дивизии 1-го конного корпуса (переформированного затем в 1-ю Конную армию). Я в то время работал начальником разведывательной части штаба 2-й кавалерийской бригады...

Неоднократно вместе с Леонидом Григорьевичем бывал в боях, но подробностей сейчас уже не помню. Да и трудно припомнить, так как бои тогда, особенно в коннице Буденного, были настолько частым и привычным делом, что вошли в быт, как труд на производстве или в хозяйстве. Красноармейцы с любовью и теплотой относились к храбрым и честным бойцам и командирам и с пренебрежением и презрением — к трусам.