На Днепровском рубеже. Тайна гибели генерала Петровского

Леонид».

Домна Федотовна, получившая это письмо через несколько дней, не особенно многое поняла из этих пяти строчек, тем не менее успокоилась. Главное было то, что ее любимое чадо живо и здорово и дало о себе знать.

В марте 1918 года, когда было принято решение о переезде Советского правительства в Москву, Леонид Григорьевич был отозван в Петроград и в составе этого поезда через несколько дней оказался в Москве, где был назначен членом коллегии 1-х Московских курсов военного обучения коммунистов. Была тогда такая форма обучения членов и кандидатов в члены РКП (б) в свете декрета ВЦИК и Центрального Комитета.

Вскоре Леонид принял самое активное участие в ликвидации эсеровского мятежа в Москве. Опыта подобной работы у него, как, впрочем, и у остальных красногвардейцев столь юного возраста, естественно, не было, и первое же задание чуть не закончилось для них трагически. Елизавета Драбкина, также принимавшая непосредственное участие в этой «операции», так вспоминала об этом эпизоде много лет спустя.

Группе, в которую входили Петровский и она, был поручен арест подозреваемого в контрреволюционной деятельности графа Воронцова. Обыск и задержание подозреваемого молодые чекисты провели явно не профессионально. Какие-либо подозрительные документы найти не удалось.

Лизе Драбкиной было поручено выполнить деликатное задание — обыскать графиню Воронцову, которая как-то неестественно прижимала к себе левый локоть. Как только она попыталась приблизиться к графине, из прорези в обоях раздался выстрел. Но, прежде чем раздался выстрел, Леонид Петровский, заметивший высовывавшийся ствол нагана, закрыл Лизу собой. Пуля пробила полу шинели Петровского. Из тайника, расположенного за стеной, вышел человек и бросил на стол револьвер. Это и был граф Воронцов ^{7}.

Даже учитывая бесстрашный характер Леонида Петровского, поступок для 16-летнего подростка, надо сказать, в высшей степени героический.

Летом 1918 года Л. Петровский был направлен в Курск на должность командира батальона Курских курсов военного обучения коммунистов. Недолго пробыв в Курске, Леонид Григорьевич в конце августа 1918 года добился назначения вначале военным комиссаром, а затем командиром маршевого батальона, отправлявшегося из Курска на Восточный фронт.

Осенью 1918 года батальон прибыл в Саранск и вошел в состав формировавшегося там 1-го Самарского стрелкового полка. Вскоре полк вошел в состав 1-й Инзенской дивизии и был отправлен на передовую. В течение двух месяцев батальон под командованием Петровского вместе со всей дивизией участвовал в боях за населенные пункты Батраки, Самара, Бугуруслан и др.

На подступах к городу Белебей в бою за деревню Чекалы шестнадцатилетний комбат Леонид Петровский получил свое первое боевое ранение — сквозное пулевое ранение бедра — и вскоре оказался в госпитале. Находясь на лечении в госпитале, Леонид Григорьевич узнал о том, что в Москве скоро откроется Академия Генерального штаба, которая будет готовить командиров для Красной Армии.

В декабре 1918 года Л.Г. Петровский был принят в Академию Генерального штаба РККА, или, как несколько позднее она стала называться, — Военную академию РККА, которая открылась по личному указанию В.И. Ленина и в соответствии с приказом Реввоенсовета Республики № 47 от 7 октября 1918 года. Красная Армия крайне нуждалась в квалифицированных военных кадрах, и подобное решение руководства страны было весьма необходимым и дальновидным шагом.

Партия большевиков не побоялась в самый тяжелый для молодой Советской республики период отозвать с фронта из боевых частей самых лучших командиров. Как известно, профессорский состав и слушатели царской Николаевской военной академии Генерального штаба, размещавшейся в тот период времени в Казани, за исключением 5—6 человек, отказались воевать па стороне Советской власти, и приказом командующего войсками Восточного фронта И.И. Вацетиса академия была распущена [6].

Создание новой Академии Генерального штаба было делом весьма сложным. Но, несмотря на все трудности, в течение 1918 года Н.И. Подвойскому, которому лично Лениным была поручена задача создания военной академии Советской республики, удалось решить эту задачу. О важности и сложности этой работы говорит письмо, написанное Н.И. Подвойским В.И. Ленину 5 октября 1918 года:

«Я... стараюсь не потерять ни одного дня в организации Кр. Академии Генштаба...

Трудно подбирать и обломать профессоров. А еще труднее со слушателями: с фронта не возьмешь, в тылу — не выберешь. Слушателей сопрячь в работе с генералами-профессорами будет неимоверно трудно...» ^{8}

В войска была разослана директива о наборе в академию слушателей из числа наиболее выдающихся командиров, однако не везде этот принцип возобладал. Для отбора нужных академии слушателей Реввоенсовет Республики установил каждому фронту и военному округу разнарядку на необходимое количество кандидатов, которых они должны были направить на учебу, из расчета два человека на одно место, для того чтобы можно было организовать конкурс и иметь выбор обучаемых.

Леонид Григорьевич оказался среди слушателей академии, скорее всего, не без помощи отца. Косвенным подтверждением этому может служить телеграмма, направленная Реввоенсоветом Республики во все военные округа и штабы фронтов, в которой говорилось:

«Третьего ноября начинается прием слушателей в Академию Генштаба Красной Армии...

Командированию подлежат лица, исключительно выдающиеся активным участием в боевой и политической жизни Красной Армии, способные в будущем занять должности в Генштабе. Дабы значительно не ослаблять фронта, первое время в академию будет принято около двухсот человек, почему на выбор таковых следует обратить самое серьезное внимание. Прибывшие будут окончательно зачисляться в академию по рассмотрении их прав особыми комиссиями при академии» ^{9}.

Понятное дело, что Леонид Григорьевич Петровский не мог в тот период принадлежать к категории «особо выдающихся командиров» Красной Армии, а точнее, не успел еще им стать: молод был, да и должность, которую он тогда занимал, никак не могла вынести его на вершину «армейской служебной лестницы». Но это, в принципе, и не самое главное. Важно то, что он, по воспоминаниям сослуживцев, не щадил себя в бою, был постоянно в гуще событий, пользовался заслуженным авторитетом среди подчиненных и начальников, а его стремление повысить уровень командирской подготовки в стенах академии только делает ему честь.

Кстати, таких, как он, молодых и амбициозных командиров, попавших в академию по направлению высших партийных или государственных органов, было в первом наборе слушателей, по всей видимости, немало. О чем свидетельствует сохранившаяся в фондах Центрального партийного архива записка, датированная 30 ноября 1918 года и подписанная Я.М. Свердловым:

«Командиру Академии Генерального штаба.

Уважаемый товарищ!

Прошу зачислить в слушатели академии тов. Черных, лично мне известного партийного работника.

Председатель ВЦИК Я. Свердлов».

Отбор слушателей начался еще в первой половине ноября. В академию отбирали в первую очередь командиров, которые действительно стремились содействовать строительству Красной Армии на новых началах, твердо стояли, как тогда говорили, на платформе Советской власти, принимали активное участие в политической жизни и имели достаточное общее развитие.

Для отбора слушателей было создано две комиссии — мандатная и общая. Мандатная комиссия, во главе которой стоял комиссар академии, используя рекомендации партийных организаций, политорганов и командования, а также беседуя с кандидатами в слушатели, выясняла политическое лицо командиров, их революционные заслуги и степень участия в борьбе за Советскую власть. Эту комиссию возглавлял вначале Ф.П. Новиков, а затем Э.И. Козловский.