Опричнина

В сфере пристального изучения советскими историками находятся вопросы внешней политики в опричные годы. В частности, много внимания уделяется взаимоотношениям с Крымом и Турцией [173]. В своем капитальном исследовании A.A. Новосельский показал, как «именно в период Ливонской войны возникло особенно резкое обострение московско-татарских отношений, разрешившееся только к концу века установлением мира» [174]. Литва и Польша, боявшиеся усиления России, были заинтересованы в использовании татар против Русского государства в течение войны за Ливонию. России пришлось одновременно вести войну и с Ливонией, и с Крымом. Е.Н. Кушева глубоко изучила сложные вопросы русской политики на Северном Кавказе, которая заключалась в том, чтобы, «опираясь на связи с народами Северного Кавказа и Кавказа, перерезать путь турецкой агрессии через Северный Кавказ в сторону Закавказья и удержать в своих руках выходы через Каспийское море на Восток» [175]. Ряд специальных книг и статей появился о Ливонской войне и русско-английских отношениях [176]. В частности, на большом материале показана героическая борьба России и народов Прибалтики с Ливонским орденом. Очень интересны новые данные, обнаруженные Г.А. Новицким, которые говорят о заинтересованности дворянства в присоединении Прибалтики к России [177].

Первые обобщающие труды, посвященные опричнине и Ивану Грозному, появились уже в 20-х годах, когда происходило становление марксистско-ленинской исторической науки в напряженной борьбе с буржуазной историографией. В 1922 г. вышла книга Р.Ю. Виппера об Иване Грозном, в которой царствование Ивана Грозного рассматривалось на широком фоне международных отношений. Такой подход к изучению вопросов русской истории заслуживает самого пристального внимания. Однако для книги Р.Ю. Виппера характерна непомерная идеализация личности Ивана Грозного, доходящая до прямого прославления самодержавия. Автор изображал Ивана III и Ивана IV как «двух гениальных организаторов и вождей крупнейшей державы своего времени» [178]. При этом взор историка в первую очередь привлекала «могучая фигура повелителя народов» Ивана Грозного. Он даже писал «об искусстве династии, сумевшей стать над классами и держать их в строгом порядке». Иван IV, по словам Виппера, поставил «громадную цель превращения полуазиатской Москвы в европейскую державу» и «сорвался на слишком крупной игре» [179].

То, что проблемы царствования Ивана IV, в том числе и опричнину, Р.Ю. Виппер рассматривал во всемирно-историческом аспекте, составляет его бесспорную заслугу. Но на решении вопросов опричнины в труде Виппера лежит печать буржуазной историографии. И это определяется самой сущностью его методологии, в которой, говоря словами В.И. Ленина, проявилось «прислужничество господствующей буржуазии» [180]. Существенным недостатком книги Виппера является почти полный отрыв политической истории России времени Ивана Грозного от социально-экономической истории и классовой борьбы. Опричнину Виппер называл «военной реформой», вызванной новой трудной войной, и эта «военная реформа», «московская военная монархия», вообще военные события, «тяжелая, всепоглощающая война» заслонили у Виппера события внутренней истории России.

В 1942 г. Виппер перерабатывает и дополняет свою книгу об Иване Грозном, а в 1944 г. она вышла третьим изданием, которое с небольшой доработкой воспроизводило второе [181]. Виппер значительно расширил свой подход к разрешению проблемы опричнины. Он поставил вопрос о ее политическом, военном и социальном значении, о ее прогрессивности, «хотя бы и в сопровождении известных крайностей и преувеличений» [182].

Вскрывая классовую сущность опричной политики Ивана IV, Виппер писал: «В политике Ивана Грозного, как внешней, так и внутренней, ясно выражен классовый характер возрастающего самодержавия, причем следует отметить определенный социальный сдвиг, который особенно ярко обозначен учреждением опричнины 1564 г.: Грозный действует в интересах главным образом среднего поместного землевладения» [183].

Однако и здесь Р.Ю. Виппер дал одностороннее освещение проблемы. Уделив основное внимание международному положению России в XVI в., он, как и в первом издании книги, преувеличил роль внешнеполитического фактора в истории создания опричнины. Ливонская война превратилась у автора по существу в основную причину, вызвавшую реформы Грозного эпохи опричнины. «Пора понять, — пишет Виппер, — что учреждение опричнины было в первую очередь крупнейшей военно-административной реформой, вызванной нарастающими трудностями великой войны за доступ к Балтийскому морю, за открытие сношений с Западной Европой» [184]. Иван IV снова предстает перед читателем в виде исполина, «повелителя народов и великого патриота» [185]. Работы С.Ф. Платонова и Р.Ю. Виппера подверглись критическому разбору со стороны видного историка права Б.И. Сыромятникова (1926 г.), который в духе М.Н. Покровского попытался обосновать тезис о том, что опричнина была вызвана интересами торгово-промышленного развития России» [186].

Закономерным этапом созидания единого централизованного государства рассматривал опричнину в своих работах С. В. Бахрушин. «Дело шло не об одних только наследниках былых самостоятельных князей, — писал он в работе «Иван Грозный». Опричнина была направлена против тех слоев феодального общества, которые служили помехой развитию сильной государственной власти, в первую очередь против крупных феодалов, титулованных и нетитулованных, и против той части их вассалов, которая поддерживала их сопротивление самодержавию. Опричнина должна была вырвать с корнем все пережитки феодальной раздробленности, сделать невозможным даже частичный возврат к ней и тем самым обеспечить военную оборону страны» [187].

С.В. Бахрушин показывает социальные слои, которые служили опорой опричной политики царя. Это было, «во-первых, мелкое и среднее, преимущественно городовое (провинциальное), дворянство, из которого он и стал вербовать основную массу опричников… Поддержку своим начинаниям встретил царь и в посадских людях, заинтересованных в усилении централизации, которая гарантировала им и охрану от произвола «сильных» (т. е. феодальной знати) и широкие перспективы развития их торгов и промыслов» [188]. Основной вывод С.В. Бахрушина сводился к тому, «что опричнина, несмотря на ряд темных сторон, достигла больших и положительных результатов в деле государственной централизации. Опричнина была, несомненно, прогрессивным явлением, поскольку она помогла ликвидировать остатки феодальной раздробленности и расчистила путь к созданию в будущем абсолютистского государства, которое в данных исторических условиях было необходимо для развития экономической и политической мощи русского народа» [189].

Так на конкретном историческом материале строилась концепция опричнины как необходимого этапа в сложном процессе укрепления Русского централизованного государства.

Подчеркивая прогрессивные стороны опричнины, С.В. Бахрушин меньше внимания уделял крепостнической сущности правительственной политики, что создавало одностороннее представление о классовой основе складывающегося самодержавия. Безусловной идеализацией деятельности Ивана Грозного было утверждение, что «его реформы, обеспечившие порядок внутри страны и оборону от внешних врагов, встретили горячую поддержку русского народа. Дворянство, крестьянские массы и городское население выигрывали от проведения в жизнь государственной централизации. Таким образом, в лице Ивана Грозного мы имеем… крупного государственного деятеля своей эпохи, верно понимавшего интересы и нужды своего народа и боровшегося за их удовлетворение» [190]. К концепции С.В. Бахрушина приближался и И.И. Смирнов.