Опричнина

Не сумев вскрыть классовую сущность социальных противоречий Русского государства XVI в., С.Ф. Платонов в конце концов выводит события так называемого Смутного времени из политического кризиса времени Ивана Грозного, создавшегося в результате борьбы царя с боярством.

Таким образом, несмотря на то, что Платонов подметил ряд новых сторон в опричной, и прежде всего в земельной, политике Ивана IV, разобраться в ней до конца он не смог.

Но если в «Очерках по истории Смуты» Платонов еще отмечал социальные противоречия в жизни страны и рассматривал попытки их разрешения, то в позднейшей книге об Иване Грозном он все больше и больше их сглаживает. Менее отчетливо выступало и значение политической борьбы Ивана со знатью. При оценке деятельности Ивана Грозного и опричнины для Платонова возрастало значение психологических моментов [147]. Платонов писал: «По отношению к этому нельзя заметить ничего, что хотя бы отдаленно напоминало оппозицию; ясна лишь моральная оценка царя и страх перед ним, перед его способностью быстрой немилости» [148]. С.Ф. Платонов полагал, что Иван IV для достижения своей цели выбрал неподходящие средства. «Цель опричнины — ослабление родовой аристократии — могла быть достигнута и менее сложными путями. Средство, которое применил Грозный, оказалось также действенным, но оно привело не к уничтожению родовой знати, но к целому ряду других последствий, которых Грозный вряд ли желал и ожидал» [149].

Видный буржуазный историк конца XIX — начала XX в. Н.П. Павлов-Сильванский рассматривал эпоху Ивана Грозного как переходный этап от феодализма к сословной монархии. «Выросшее из удельного порядка Московское государство постепенно принижает княжат-феодалов, но окончательно сокрушает их силу и их «гордыню», по выражению Грозного, только тогда, когда отнимает у них наследственные удельные владения. Эта грандиозная конфискация наследственных «уделов» у княжат произведена была Грозным и его знаменитой «опричниной»… Царь Иван Грозный, взяв в 1565 году в свою «опричнину» остатки наследственных удельных владений княжат, окончательно обессиливает их, лишив опоры их политические притязания» [150]. Таким образом, Павлов-Сильванский считает опричнину важным историческим событием в переходном времени от феодализма к сословной монархии, «знаменующим торжество государственного порядка».

Для своего времени исторические взгляды Павлова-Сильванского с идеей единства закономерности исторического развития России и Западной Европы были шагом вперед. Но в феодализме он видел только политическую, а не социально-экономическую сторону. Отождествляя понятия феодальной раздробленности и феодализма как формации, Павлов-Сильванский опричнину делает рубежом между двумя периодами — феодализмом и сословной монархией. Но основы государства Ивана Грозного покоились на феодальном способе производства и феодальных общественных отношениях. Поэтому говорить о конце феодализма в период опричнины, конечно, нет оснований.

Вслед за Павловым-Сильванским ограничивал период феодализма на Руси серединой XVI в. и H.A. Рожков. Освещая ход исторического процесса с позиций экономического материализма, Рожков пытался объяснить явления общественной жизни, исходя непосредственно из хозяйственных условий времени [151].

Историю Московской Руси второй половины XVI в. Рожков рассматривал как первый этап дворянской революции, характеризующейся переходом «власти от удельной, княжеско-боярской знати к дворянству в его массе» [152]. Одним из основных моментов этой революции явился у Рожкова «хозяйственный переворот второй половины XVI века». Так как Рожков считал, что боярство определенно имело «тенденцию к политическому ограничению царской власти», то «опричнина Ивана Грозного сыграла роль первой решительной попытки уничтожить политические притязания боярства, и что в общем и целом политика правительства до конца века шла по той же стезе, т. е. в духе ограничения боярских притязаний в интересах дворянской массы» [153]. Возражая В.О. Ключевскому, H.A. Рожков писал, что «опричнина была орудием не только личной, но и политической борьбы, не только губила людей, но и уничтожала враждебные самодержавию и дворянскому господству порядки» [154]. Итак, Рожков сразу указывает, в чьих интересах проводилась опричная политика Ивана Грозного. Но «опричнина имела еще более крупное значение вследствие того, что она стала включать в себя обширную территорию и произвела огромный землевладельческий и связанный с ним политический переворот» [155]. Но этот переворот повлек за собой хозяйственный кризис 70-80-х годов XVI в.: «Причины кризиса заключались в переходе от натурального хозяйства к денежному с обширным рынком и в несоответствии старых, унаследованных от прошлого форм землевладения новым условиям экономического развития страны.

Наконец, надо заметить, что и перемены в размерах владения, и мобилизация земельной собственности обнаруживали то же влияние новых экономических условий и в свою очередь содействовали хозяйственному упадку старинных областей государства» [156].

Первая попытка изложения курса истории России с марксистских позиций принадлежит М.Н. Покровскому. При рассмотрении опричнины он исходил из стремления вскрыть классовую сущность политики Ивана Грозного и найти социально-экономическое обоснование происходившим преобразованиям. Согласно его взглядам, на смену феодализму, которому соответствует натуральное хозяйство, в XVI в. идет самодержавное государство, которому соответствует господство торгового капитала. На развалинах разрушающейся крупной вотчины утверждается прогрессивное помещичье хозяйство, более тесно связанное с рынком: «Экспроприируя богатого боярина-вотчинника в пользу мелкопоместного дворянина, опричнина шла по линии естественного экономического развития, а не против него» [157]. «Опричнина была лишь кульминационным пунктом длинного социально-политического процесса, который начался задолго до Грозного, кончился не скоро после его смерти и своей неотвратимой стихийностью делает особенно праздными всякие домыслы на счет «характеров» и «душевных состояний» [158].

Но если «аграрный переворот», по мнению М.Н. Покровского, совершился в первой половине XVI в., а крупное вотчинное хозяйство уже было разрушено, т. е. победа среднего землевладения была обеспечена, то опричнина как событие второй половины XVI в. теряет тогда свое значение, ибо бороться-то, собственно, надо с обессиленным уже противником. И хотя опричнина у Покровского и фигурирует как «государственный переворот, диктовавшийся объективно экономическими условиями», форма, которую нашел себе теперь этот переворот, заключалась в том, что «он должен был стать актом династической и личной самообороны царя против покушений свергнуть его и его семью с московского трона» [159].

Опричнина рассматривается Покровским в конце концов то как «акт династической и личной самообороны царя», то как учреждение, вызванное к жизни неудачами Ливонской войны, когда дворяне, неудовлетворенные в своих ожиданиях крупных земельных захватов в Ливонии, обратились к захвату боярских земель. Опричнина неожиданно оказывается переворотом, произведенным «коалицией посадских и мелкого вассалитета» [160]. Так как раздача опричных земель этим «политическим вождям помещичьего класса» (так Покровский называет опричников) «не означала ничего другого, как то, что рядом со старым, боярско-вотчинным государством, обрезанным больше чем наполовину, возникло новое, дворянско-помещичье», то, считает Покровский, устанавливался «новый классовый режим» [161]. «Экономический переворот, крушение старого, вотчинного землевладения, нашел себе политическое выражение в смене у власти одного общественного класса другим» [162]. Но Покровский глубоко ошибался. Никакого «нового классового режима» не устанавливалось, ибо сменившие, по его мнению, друг друга классы не были разными классами, а представляли собой только две общественные группы одного и того же господствующего эксплуатирующего класса.