Хождение в Москву

На снимках из семейного альбома вижу трехлетнего тонконогого, похожего на девочку мальчика таким, каким он узнал, что такое бомбежки, убежища, оставившие след в его памяти. ("Не боялась сирены соседка. И привыкла к ней мать понемногу. И плевал я, здоровый трехлетка, на воздушную эту тревогу".) Он, как все московские дети тех лет, пережил бомбежки ночные и дневные, поднимал на крышу песок, где взрослые тушили зажигательные бомбы. ("И как малая фронту подмога мой песок и дырявый кувшин".)

В часы налетов мать спускалась с ним в бомбоубежище, где он впервые, по-видимому, выступал публично в довольно многолюдной аудитории: став на сиденье стула, читал стихи о пограничнике, запомнившиеся Нине Максимовне:

На Дальнем Востоке, в туман и пургу,

Стоит пограничник и смотрит в тайгу...

У него, как у всех детей, была цепкая память, которая, однако, сохранилась и когда он подрос. Отличала его от многих детей двора беспредельная доброта, проявлявшаяся в том, что он раздаривал и раздавал все, что имел: хранил в кармане кусочек хлеба, чтобы отдать недоедавшей матери, когда та возвращалась домой после работы. У маленького Владимира была особенность, которая поражала всех знакомых, особенно когда они звонили Высоцким по телефону. Если малыш брал в руки трубку и начинал разговор, то его нередко принимали за взрослого, настолько низкий, густой, недетский слышали они голос. Возможно, как говорит Нина Максимовна, причиной были перенесенные ангины, возможно, что у него был хриплый от природы голос. Эта особенность могла сыграть решающую роль в жизни будущего певца, навсегда отбить вкус к пению, но, к счастью, не сыграла. Однажды на уроке учительница попросила второклассника Высоцкого громко спеть песенку. Он старательно выполнил ее просьбу. Но допеть до конца не смог, как и досидеть урок, - учительница выставила ребенка за дверь класса и поставила двойку, очевидно, посчитав, что Володя издевается над ней. Песня осталась недопетой, о чем он с горечью сообщил дома. Но от той обиды не заплакал, не лил слезы и когда его наказывали или ушибался.

Осенью 41-го года эшелон, в котором эвакуировалась московская парфюмерная фабрика "Свобода", увез Нину Максимовну с трехлетним сыном на Урал, в Оренбургскую область. Там московские дети жили отдельно от родителей в приспособленном под интернат бывшем сарае. И хотя об этой своей второй родине Владимир Высоцкий песен не сочинял, но запомнил навсегда. Поражало его, что рабочий стол матери заменял пень: она была тогда учетчицей.

В Москву вернулись через два года. Когда проводили по Мещанской колонну пленных фашистов - это было в июле 1944 года, - подросший и худющий сын спросил у матери: "Как по-немецки: долой Гитлера?" Затем кричал громко из окна на всю улицу: "Гитлер капут!" А потом принялся сдирать с окон бумажные кресты, наклеенные в начале войны. ("Маскировку пытался сорвать я. Пленных гонят, чего ж мы дрожим?") Нина Максимовна до войны закончила существовавший тогда в Москве комбинат иностранных языков и получила специальность переводчика. Одно время работала в Интуристе, была гидом. А в дни войны, вернувшись из эвакуации, служила в бюро картографии, давала немецким названиям городов и сел перевод русскими буквами, чтобы их можно было нанести на штабные карты, которыми пользовались, когда война шла на территории Германии.

Все годы войны сын не видел отца. Офицер Семен Владимирович Высоцкий четыре года воевал. А в 1946 году вместе с сыном отправился снова в Германию на несколько лет. До этого в первом и втором классе Володя учился в школе в 1-м Переяславском переулке. После занятий некому было за ним присмотреть, и нередко приходилось ему коротать часы на работе у матери. "В 1946 году, - вспоминает Нина Максимовна, - мы с мужем разошлись. Володя стал жить с ним до окончания школы".

На 1-ю Мещанскую возвратился через десять лет, но уже в новый, выстроенный на месте старого дом, получивший № 76. В него переехали и соседи из коммунальной квартиры. Их было человек сорок, а жили дружно. Некоторые соседи упомянуты в "Балладе о детстве": метростроевец "отец Витьки с Генкою"; Евдоким Кирилыч, он работал полотером гостиницы "Москва"; соседка Гися Моисеевна. Муж ее в годы гражданской войны был на подпольной работе под фамилией Яковлев, под этой фамилией записался в народное ополчение и ушел на фронт, где геройски погиб. Гися Моисеевна с сыном Михаилом и Нина Максимовна с сыном получили одну трехкомнатную квартиру № 68 на две семьи и жили в ней, по сути, как родственники. Одну комнату сделали столовой. В этой комнате стояла кровать Владимира.

Вообще до этого момента, до совершеннолетия, как видим, все было обычным в биографии московского школьника Владимира Высоцкого. У него, быть может, насчитывалось больше, чем у сверстников, знакомых и друзей. Вместе с другом, поступавшим в строительный институт, по-видимому, из чувства солидарности, сдал документы. Автобиографию, написанную при поступлении в институт, уместившуюся на половине листа, начал со слов: "Родился в 1938 году в Москве в семье служащих". В девятом классе был членом комсомольского бюро, а в десятом - редактором стенной газеты... Позднее, в 1970 году, заполняя одну из самодеятельных анкет, на вопрос "Кого считаете самой замечательной личностью в истории?" ответил: "Ленин, Гарибальди".

Возможно, что Владимир стал бы инженером-строителем, если бы не родился поэтом и актером. Страсть к сцене пробудилась в выпускном классе школы. Ходил тогда на занятия театральной студии в Дом учителя, что на Тверской. Там с ним занимался актер Художественного театра В. И. Богомолов, по-видимому внушивший ему веру в свои силы.

Тем не менее вначале поступил в МИСИ. На экзамене по литературе написал сочинение о романе Гончарова "Обломов". По хранящейся у Нины Максимовны копии сочинения вижу - не сделал ни одной ошибки. Писал легко, заполнил все выданные листы. В последнем предложении, едва уместившемся внизу листа, учитель, проверявший сочинение, подчеркнул несколько слов (показавшихся ему стилистическим огрехом). Прошел по конкурсу - две пятерки, две четверки. А в конце того же, 1955 года бросил строительный институт, проявил характер. И поступил в Школу-студию МХАТ. На выпускном экзамене играл второстепенную роль картузника Бубнова в пьесе Максима Горького "На дне". Сидевшая рядом с Ниной Максимовной театральная дама поделилась с ней своими впечатлениями и сказала относительно ее сына поразившую тогда ее фразу: "За этим мальчиком я буду следить всю жизнь".

Все это было сравнительно недавно, в 1960 году. Еще до этого в руках студента Высоцкого появилась гитара. Когда и у кого он научился играть это как-то матери не запомнилось. И теперь об этом слагают легенды. Не запомнилось и когда стал писать стихи. На сохранившемся листке из тетради, где простым карандашом Высоцкий записал сочиненные стихи для капустника по случаю вручения школе подарка от японских сверстников, читаю строчки в подражательной манере - Пушкину, Маяковскому, Симонову и Бальмонту. Поэзией он уже тогда интересовался всерьез; штудируя разных поэтов, и всем известных, и малоизвестных, забытых.

Как и многие коренные москвичи, мать и сын Высоцкие из коммунальной квартиры переехали затем в отдельную - на Юго-Запад, в Новые Черемушки. В разное время приходилось ему снимать квартиры в разных местах, в частности в Матвеевском. Последний адрес - дом на Малой Грузинской, высокий, кирпичный. В нем в 1975 году появился наконец у Владимира Высоцкого, всем уже известного артиста, поэта, композитора и певца, рабочий кабинет. Писал он обычно ночами (поначалу, когда не имел магнитофона, спешил по утрам к музыкантам, чтобы записать родившуюся песню, пока не забыл мелодию). Из этой квартиры на Малой Грузинской июльским днем солнечного олимпийского московского лета уже не смог отправиться на последний концерт. В детстве, 12 лет, вспоминает Нина Максимовна, перенес ревмокардит, отразившийся на сердце. С Пресни его отнесли сначала на Таганку, в театр, а потом на Ваганьково - оно недалеко от дома.