Хождение в Москву

Учился он в Москве не только ремеслу. Усваивавший все на лету, жаждавший учиться, любознательный Егор подружился со своим двоюродным братом - Александром Пилихиным. Тот давал ему читать книги, занимался с мальчиком. "Мы взялись, - пишет Г. К. Жуков, - за дальнейшее изучение русского языка, математики, географии и чтение научно-популярных книг". Дядя не препятствовал занятиям и разрешил даже посещать по вечерам общеобразовательные курсы, которые давали знания в объеме городского училища. Названа в мемуарах и улица, где находились курсы: "Через несколько дней я зашел на курсы, которые помещались на Тверской".

Дело Пилихина процветало, ему стало тесно в Брюсовском переулке. В справочнике за 1915 г. в разделе "Меховые товары" приводится два адреса торговли Пилихина - Брюсовский, 21, и Старый Гостиный двор, помещение № 80/81.

Почему же так подробно привожу я все эти сведения, касающиеся местожительства и торговли некоего меховщика Михаила Артемьевича Пилихина? Да потому, что с его домом, магазином и мастерской в Москве связаны семь лет жизни его племянника и ученика - Георгия Константиновича Жукова, маршала, четырежды Героя Советского Союза, прославленного полководца. Под командованием Жукова войска Западного фронта разгромили зимой 1941 г. фашистские полчища на подступах к Москве, а потом прошли путь до Берлина. Солдаты знали: где Жуков - там победа.

За семь лет жизни в Москве Жуков изучил город, его улицы и дома - он "хорошо знал Москву, так как чаще других приходилось разносить заказы в разные концы города". Работал он не только в мастерской. Хозяин "часто брал в свой магазин, где кроме скорняжной работы мне поручалась упаковка грузов и отправка их по товарным конторам". Следовательно, работал Жуков и в Старом Гостином дворе, в торговом помещении № 80/81.

Как же найти здесь следы бывшего мехового магазина? Иду сюда со слабой надеждой. На стенах бывшего Гостиного двора со стороны Ильинки замечаю вдруг над большими нижними окнами старые таблички с номерами помещений. Обхожу здание по переулку, попадаю во двор, где особенно наглядно видно, сколь велика была цитадель купеческой Москвы. Поднимаюсь на второй этаж и, ориентируясь по номерам, прохожу по верхней галерее до угла, где стена делает крутой поворот, и наконец вижу над дверью самодельную табличку - № 81. Но та ли эта дверь, то ли помещение? Спускаюсь вниз по лестницам, где легко затеряться, и неожиданно попадаю на простор Зарядья, откуда видны башни Кремля и Замоскворечья, стены Средних торговых рядов. Вот оно, самое бойкое место, куда стремились удачливые московские купцы... Смотрю по сторонам и над широкой дверью между двумя белыми коринфскими колоннами, поднявшимися над белокаменным постаментом, вижу старый указатель стеклянный квадрат со знаком "Пом. № 80". Сомнений больше нет. Именно здесь, за широкой резной деревянной дверью, на первом и втором этажах находился меховой магазин Пилихина, где работал в молодости Георгий Константинович Жуков. С этого высокого места видел он Москву, которую успел полюбить.

В 1915 г. молодой мастер ушел в армию. Впереди были годы службы, сражений, впереди были Октябрьская революция, Великая Отечественная война. Они вручили маршальский жезл в руки Георгия Жукова.

***

После этой публикации мне позвонили:

- Вы писали в газете о маршале Жукове, о его жизни в доме скорняка Пилихина, я его младший сын. Могу кое-что рассказать и уточнить, приезжайте...

Когда Георгий Константинович Жуков приехал из деревни в Москву на учение к своему дяде скорняку Михаилу Артемьевичу Пилихину, - его младшему сыну Мише было шесть лет. С 1908 по 1914 год проживал под одной крышей с ним его двоюродный брат Егор - сначала ученик скорняка, потом мастер, ставший приказчиком в лавке отца. И последние годы жизни маршала прошли на глазах М.М. Пилихина...

В опубликованном в 1985 году в "Московской правде" очерке "По следам Егора Жукова" я пытался установить: где в Москве прожил детские и юношеские годы будущий маршал, заместитель Верховного Главнокомандующего? Поэтому при встрече с двоюродным братом полководца мне в первую очередь хотелось выяснить, верно ли определены были мною дома, где прошли годы учения в Москве Георгия Константиновича.

- Верно, но есть и уточнения.

Берем том "Воспоминаний и размышлений", находим строчки из первой главы "Детство и юность", ставшие отправным моментом поиска.

"Мы повернули к Большой Дмитровке (ныне Пушкинская улица), а потом сошли с конки на углу Камергерского переулка (ныне проезд Художественного театра).

- Вот дом, где ты будешь жить, - сказал мне дядя Сергей, - а во дворе мастерская, там будешь работать, - пишет Г. К. Жуков. - Парадный вход в квартиру с Камергерского переулка, но мастера и мальчики ходят только с черного хода, со двора...

Пройдя большой двор, мы подошли к работавшим здесь людям, поздоровались с мастерами... Поднявшись по темной и грязной лестнице на второй этаж, мы вошли в мастерскую..."

Из прочитанного у меня сложилось представление, что меховая мастерская М. А. Пилихина находилась не в самом доме, где он жил, а во дворе, в двухэтажном флигеле, которые обычно строились во владениях, поскольку Г. К. Жуков и пишет: "...а во дворе - мастерская".

Но, оказывается, все обстояло не совсем так, и если бы не Михаил Михайлович Пилихин, то некому бы было внести полную ясность.

- Мастерская размещалась в самой квартире. Входили в нее действительно на второй этаж со двора, как пишет Георгий Константинович, и мастера и ученики. Только летом, в хорошую погоду, они работали во дворе на открытом воздухе.

Есть и еще одно уточнение. Все, кто видел большой, покрашенный в серый цвет дом, протянувшийся рядом с Художественным театром, должно быть, заметили сверху на фасаде дату - 1912 год. Архитектура и масштаб самого здания не оставляют никакого сомнения в том, что оно могло появиться на этом месте только в начале XX века. Я приводил слова историка П. В. Сытина, который в своей книге "Из истории московских улиц" указывал: "Старые двух-, трехэтажные флигеля дома № 5 были в начале века также заменены шестиэтажным домом с магазинами".

М. М. Пилихин вносит поправку: их старый прочный каменный дом, описанный в "Воспоминаниях и размышлениях", не снесли, а сохранили, надстроив верхними этажами. Кстати, это практиковалось при перестройке с допетровских времен.

- Окна нашей квартиры сохранились, они в середине здания, сохранилась и лестница, которая вела в мастерскую, я ходил как-то смотрел ее...

Отсюда, из Камергерского, мы переехали в другой дом, поблизости, в Брюсовский переулок. Помню хорошо это переселение.

- Выходит, что дом в Камергерском в какой-то мере сохранился.

- Да, выходит, так. А вот наш дом на Брюсовском, к сожалению, перед войной снесли...

Это был двухэтажный небольшой каменный дом с подвалом. Квартира находилась сначала на первом, потом на втором этаже. Дом был одним из строений во владении графини Олсуфьевой. Рядом по переулку стоял другой принадлежащий ей большой, нарядный, четырехэтажный дом, о котором вы писали в газете, полагая, что маршал Жуков жил именно в нем. Но находился этот дом тогда ближе к Тверской, фасадом выходил на главную улицу Москвы. Перед войной его сдвинули в глубь переулка, на то самое место, где мы много лет прожили... Вот тогда и сломали наш дом.

Мастерская моего отца и здесь помещалась в квартире, рядом с жилыми комнатами. Их было пять. Семья наша большая, мать родила 12 детей, шесть из них выросли. Егор дружил с моим старшим братом Александром.

Отец мой - скорняк, каких сейчас не сыщешь, знали его и уважали многие. И я находился у него в учении, а старшим мальчиком был Егор. Получал я иногда от него подзатыльники. Рука у Егора была крепкая. Вообще-то отец, да и мастера, редко когда поднимали руку. Если Егору (или мне) доставалось во время учения, то не больше, чем другим ученикам. Мать наша никогда ни на кого руку вообще не поднимала, считала это за тяжкий грех. Отец не умел читать и писать. Он поэтому хотел, чтобы мы получили хорошее образование. Способный Александр даже одно время учился в Лейпциге, знал немецкий язык, учил и Егора немецкому, он же помог ему окончить городское училище. Александр с Егором часто забирались на полати, там подолгу читали и разговаривали. Однажды услышал я непонятную мне фразу. Егор говорил: жениться нужно не на красоте, а на человеке...