История украинского народа. Автобиография

научной работы в недавно реформированном, но совсем еще не выведенным на научную работу Научном обществе имени Шевченко. Взявшись за редактирование Занисок {фермальным редактором я стал с 1895 года, фактическим — ранее), я сделал их вместо ежегодных ежеквартальными, а потом н выходящими раз в два месяца, сам публиковал в них много работ и рецензий, а одновременно с ними начал издавать (с 1895 года) в Обществе другие, специальные публикации — Джерела но истории Украины-Руси, Этногрфический сборник и другие, сам редактируя их первые тома. При этом оказалось, что надежды на участие украинских ученых из России в этой, (долгожданной для российской Украины и так необходимой) научной работе были нанрасны: одни обещали и не давали ничего, другие ограничивались разными отговорками. Даже книги или справки тяжело было добиться, хотя как же смертельно тяжело было работать в тогдашнем Львове, при отсутствии какой-нибудь библиотеки с серьезным подбором литературы и периодики по украинской истории или какой-нибудь другой украинской дисциплины.

Еще большее разочарование вызвало то, что надежды на лучшие условия для украинского культурного и специально-научного развития, на приязненность к национальной украинской идее со стороны правительства и поляков, с которыми и приехал на Галичину, опираясь на уверения только неглубоко ознакомленных с галицкими обстоятельствами киевлян, опираются на фальшивые заверения со стороны поляков, которые с помощью «соглашения* и ценою небольших подачек культурноисторческого плана, хотели задавить всякое опоэиционное, свободолюбивое движение среди *галицких русинов*. Вскоре пришлось увериться, что 150И киевские приятели глубоко ошибались в своих симпатиях к «соглашению*, и «соглашателям», что поляки ничем не хотят поступиться в своей власти и не понимают никаких других отношений к русинам, как отношения главной народности ко второстепенной (служебной). На этом пункте мне пришлось более или менее резко разойтись даже с ближайшими приятелями, сблизившись с кругами резкоонозиционными. С другой стороны, отношения с польской университетской коллегией, которая хотела иметь во мне покорного прислужника польской власти, скоро испортились окончательно и проносили мне много непрятностей. Я сильно из-за всего этого заболел, так что еле-еле мог работать.

В общественно-политических кругах я наконец резко выступил нротив соглашателей и сблизился с элементами радикальными, вместе с ними стал участвовать в реформе галичинского народничества в духе больше радикально-постененном. Реформа была проведено в конце 1899 года, и вместе с несколькими виднейшими радикалами я вошел в главный (экзекутивный) комитет реформированной партии, как заместитель

26 Зак. 35

М.С, Грушевский

402 @

председателя (председателем остался старый предводитель народников Романчук). Однако убедившись вскоре, что нроведенная реформа не избавила народническую партию от ее старых заблуждений, я через несколько месяцев вместе с доктором Франком вышел из комитета, отстранился от участия в партийной деятельности народников и не раз выступал против их ошибочной политики, являясь вместе с доктором Франком и молодыми товарищами представителями левого направления, каторос представлял основанный в 1898 году журнал ♦Литературно-научный вестник». Специально проведенная в 1904—1905 годах компания против использования некоторыми людьми национальных струн общества вызвала на меня тяжкие громы со стороны официальных представителей народовольцев. В польских кругах положение мое в университете, близость к университетской молодежи и решимость, с которой я проводил идею национального равноправия украинского элемента с польским (и русским), вызвали на меня особенно сильные атаки во время борьбы за университет в 1901—1903 годах, когла польские националисты «обсыпали» меня разными инсинуациями в желтой прессе, требовали моего увольнения из университета и отдания нод суд.

Одновременно моквофильские и славянофильские киевские и Львовские «деятели» мстили мне с другой стороны, паэывая предводителем украинского сепаратизма, указывая, например, на мою подпись под манифестом реформированного народничества, который ставил главной целью национальной программы политическую самостоятельность Украины и т.д. Снова усилил зти придирки изданный в 1904 году в России ♦Очерки истории украинского народа», в котором враги украинства справедливо увидели историческое оправдание национальных украинских желаний и программу украинской автономии, а также статьи, которые с началом освободительного движения в России я печатал в российских газетах по украинскому национальному вопросу. В эти годы мои приятели из российских официальных кругов предостегли меня от приезда в Россию, и я несколько лет не приезжал туда, до 1905 года, и это очень мешало мне (все свое время львовского профессорства я оставался российским подданным и с российским паспортом презжал, обычно 2-3 раза в год для научных занятий и общественных встреч).

В такой тревожной воинотвеннной атмосфере не легко было вести научную работу, которая требует покоя и сосредоточенности. Тем временем ее не убывало, а прибывало. С начала 1897 года я стал председателем Общества имени Шевченка (руководил им фактически со времени своего приезда), и остался и далее председателем его исторической секции и археологической комиссии и редактором «Записок», куда вкладывал много труда и редакторского и авторского. Кроме лекций и семинаров в

университете (семинарским занятиям я придавал самое большое значение, стараясь привлечь способных слушателей к самостоятельным научным занятиям) я вел частные научные занятия со студентами — своими слушателями и посторонними (раздавал книжки для рефератов и оценок, потом эти рефераты зачитывались и разбирались, некоторые самые лучшие были опубликованы). Таким образом желающие слушатели привлекались к научной работе, переходя от рефератов в библиографичном отделе «Занисок Научного Общества имени Шевченко» к самостоятельным оценкам, от небольших работ до самостоятельных исследований. Хотя галичинские обстоятельства низводили в большой мере эту работу до работы Данаид, так как подготовлены молодые адепты исторической науки должны были идти в глухую провинцию и часто как раз научные надежды, которые они подавали, служили мотивом для предержащих властей держать их в чорном теле, все-таки из моего семинара и из этиз privatissima вышло немало людей, которые оставили небольшой, а часто и достаточно заметный след в научной работе, а некоторые занимаются ей и сейчас, не считаясь с тяжелыми обстоятельствами (идя в хронологическом порядке, зто были: О.Терлецкий, Д.Коренец, М.Кордуба, С.Томашевский, С.Рудницкий, О.Целевич, Ю.Кмит, З.Кузеля, О.Чайковский, В.Герасимчук, О.Сушко, Ф.Голийчук, И.Джиджора, И.Кревецкий, И.Крипякевич и другие).

В конце 1897 года поднял я проблему реформирования иллюстрированного женедельника «Заря» в литературно-научный месячник; проект был принят отделом Научного Общества имени Шевченко и с 1898 года начал выходить «Литературнонаучный вестник», а в числе редакторов был поначалу и я (совместно с Маковеем и Франком, позднее с Гнатюком и Франком). Принимал в нем большое участие, особенно в первое время, когда издательство становилось на ноги и мне приходилось выполныять роль главного редактора (сам и печатал и статьи по литературе и общественно-политические обозрения) и в последних, 1905—1906 годах — когда писал в нем нублицистические статьи по разным общественным проблемам.

В конце 1898 года, по случаю празднования столетия украинской литературы, я выстунил с проектом создания особого издательского товарищества, главным образом для публикаций беллетристических и научно-популярных, которые не входили в круг деятельности Научного Общества имени Шевченко. Товарищество должно было быть создано в форме акционерного общества, чтобы осуществлять издание украинских книг не на пожертвования и субвенции, как обычно издавались они до этого времени, а на доходах от реализации. Когда сумма акций дошла до 3000 гульденов, весною 1899 года был создан «Украинско-русский изда-