Площадь павших борцов

- А зовут-то его как?

- Как и Чапаева - Василием Ивановичем.

- Чего это он в белых перчатках, как на параде?

- А бес его знает. Видать, фасон держит...

7."Степь да степь кругом..."

Знойный день миновал. Чуть-чуть повеяло едва замет, ной прохладой. Поникла в полях пшеница, картофельные поля давно были вытоптаны инфантерией, размолоты гусеницами танков. В вечерней духоте жалобно попискивали степные суслики.

- А мы, кажется, заблудились, - сказал фельдфебель Гапке.

Его взвод с утра рыскал по бездорожью, отыскивая хутор Поливаново, два вездехода марки "Кюбель" тарахтели за ним, иногда посвечивая фарами.

Гапке вдруг широко раздул ноздри:

- Клянусь, здесь кто-то жарит печенку.

Тут и все солдаты принюхались:

- Наверняка кукурузники... жрут, как всегда.

Заглянули в ближайший овраг - точно! Там горел костерок, а румынские солдаты жарили на вертеле печенку.

- Эй, откуда у вас такая роскошь? - окликнули их немцы.

- Лошадиная!

Румыния всегда славилась кавалерией.

- А на чем поедешь, если лошадь осталась без печенки?

- На ваших грузовиках. Мы уважаем немецкую технику.

- Вы слишком сообразительны! - хохотал Гапке. - Техника не для вас. Впрочем, гони сюда печенку, пока она не подгорела, а мы устроим вам плацкартные места в нашем "Кюбеле" без брезента.

Кроме румын, хорватов и мадьяр, к 6-й немецкой армии примыкали, почти растворяясь в ней, войска итальянской армии. Паулюс не торопил Гарибольди, держа союзников подальше от передовой, не слишком-то им поверяя. Неизвестно, кто распустил слух, будто немцы скоро вооружат итальянцев новейшим электропулеметом.

- Кто их знает? - сомневались итальянские солдаты. - От немцев всего ожидать можно. Если они даже изобрели такой пулемет, то нам-то что с него?

- Интересно, - тут же возник вопрос, - если пулемет электрический, то куда включать штепсель в этой унылой степи?

- Как куда? Втыкай себе под хвост, и тогда пулемет будет работать безотказно, а каждая фасолина попадет в цель.

- Не так-то все просто, компаньо, - шутили другие. - Если вставить вилку кому-то из нас, ничего не получится. Пулемет стреляет только в том случае, если получит энергию из задницы верного члена нашей партии... Лучше всего его включать сразу под хвост нашего славного Итало Гарибольди!

(Когда эти итальянцы попадали к нам в плен, пришлось поломать головы в наших штабах, ибо из их показаний было трудно понять, о каком "новом секретном оружии" идет речь и где главный источник питания этого пулемета?)

Положение вермахта считалось устойчивым, в победе над Россией немцы не сомневались. Личные вещи убитых сразу отсылали родным (на память), личный жетон убитого квартирмейстеры переламывали пополам, одну половину его бросали в могилу, а вторую часть жетона отсылали в штаб - для документации. Даже в моменты фронтовых кризисов немецкие солдаты регулярно получали отпуска домой; в Кракове им выдавались особые "подарки фюрера". Это были стандартные пакеты, в которых к награбленному в России добавлялись продукты из ограбленной Европы: бутылки французского вина, масло, кофе, банка сардин, шоколад, сигареты "Юно" и прочее. Являясь домой, фронтовик невольно ощущал себя в голодной семье неким "сеньором войны".

Впрочем, солдат мог получить отпуск и вне всякой очереди. Для этого надо было подбить русский разведывательный самолет У-2 или По-2, которые немцы Прозвали "кафемюлле" (что значит "кофейная мельница").

Как только по ночам над позициями начинал стрекотать эти тихоходные самолетики, все немцы хватались за оружие:

- А, русс фрейлен! Проклятые русс фанер...

Эти самолеты вели русские летчицы, и они, как бы зависая в воздухе, точно клали свой груз, способные, казалось, попасть бомбой даже в печную трубу. Вот немцы и палили! Чтобы получить Железный крест или недельный отпуск с "подарком фюрера".

А кому, спрашивается, не хочется побывать дома?

* * *

6-я армия Паулюса впервые применила новое оружие вермахта шестиствольные минометы, поражающие сразу большие площади, наносившие большой урон нашей пехоте.

- Прекрасно! - восторгался Шмидт. - Силы нашей армии мощной глыбой нависли над армиями Тимошенко, и маршал спешно отводит полуокруженные войска, боясь их полного оцепления.

- Вот это-то и плохо, что он их отводит. Фюрер заинтересован не в отступлении, а в уничтожении живой силы противника... Кто сейчас торчит перед нашим носом? - спросил Паулюс.

- Двадцать первая армия русских.

- Я не о номере - кто ею командует?

- Генерал-майор Гордов.

- Не знаю такого. Видер! Дайте о нем аннотацию.

Иоахим Видер доложил:

- В. Н. Гордов десять лет назад окончил Военную академию, был на штабной работе, отличается неуживчивым характером, авторитетом среди подчиненных не пользуется.

- Шмидт, где сейчас "ролики" четырнадцатого корпуса?

- Виттерсгейм в движении к югу от нас.

- Разверните его на меня, - велел Паулюс. - И пусть молодчага Виттерсгейм ударит по Гордову так, чтобы этот неуживчивый генерал потерял последние остатки авторитета...

21-я армия была раздавлена. Гордов первым отвел войска на левый, восточный берег Дона, когда другие наши армии еще сражались на западном (в предполье большой излучины Дона). В два часа русской тягостной ночи Берлин отмечает полночь; в это время по радио комментировались дневные сводки ОКБ, звучали радостные фанфары, диктор предупреждал: "Внимание, говорит Ганс Фриче, все слушайте Ганса Фриче..." Фриче заполнял эфир трескучей буффонадой о подвигах 6-й армии Паулюса.

- ...мне трудно говорить, - притворно задыхался он, как астматик, у своего микрофона (будто и в самом деле не мог дышать от дыма сражения). Моя радиоустановка не успевает следовать за бросками армии, преисполненной пламенной верой в своего народного полководца. Поверьте, они едины - и сам Паулюс, и его гренадеры, каждым шагом утверждающие в русских степях могущество непобедимых идей нашего великого фюрера. Враг растерян. Враг бежит. Враг мечется в безумных поисках выхода...

Снова шли письма от Лины Кнаупфф из далекого Касселя, и это было Паулюсу даже неприятно, а из Берлина звонила жена, милая Коко, поверившая в радиоболтовню Ганса Фриче. В эти же дни капитан танковых войск вермахта Эрнст-Александр Паулюс вернулся из отпуска, который провел в Предеале, на климатическом курорте Румынии. Вид отца поразил его - лицо Паулюса, дочерна загоревшее, словно обугленное, было покрыто множеством морщин, напоминая старинный фарфор в мельчайших трещинах. Изложив домашние сплетни о бухарестских родичах, сын просил:

- Мой румынский дядя хотел бы, папа, чтобы ты позаботился о румынских частях, которые снабжаются хуже наших... А правда ли, что мы в этом году можем зимовать в Месопотамии, где тоже богатые нефтепромыслы?

Паулюс нехотя отвечал сыну, что до мосульской нефти в Ираке еще далеко, а нефтяные вышки Майкопа откроются перед вермахтом сразу за Ростовом, который еще предстоит взять:

- Впрочем, это забота не моей армии, а фельдмаршала Листа и Клейста с Готом, а мне предстоит брать Сталинград, после чего мы спустимся вниз по Волге - До Астрахани. Включи радиоприемник, пришло время послушать истерику Ганса Фриче...

Это случилось 3 июля, когда Ганс Фриче умолк.

- Странно, - сказал Паулюс. - Странно и даже любопытно бы знать, кто из великих мира сего заткнул его пробкой...

Через день советская авиация АДД (авиация даль него действия) сожгла склады горючего, упрятанные на дне глубоких степных оврагов, и Паулюс потерял присущее ему хладнокровие.

- Это уже из области мистики! - воскликнул он досадуя. - Какое роковое совпадение! Я застрял с пустыми баками в тот же день, когда опустели баки и танков Роммеля, выскочившего к оазисам Эль-Аламейна. Но, лишив меня горючего, русские обеспечили себе тактическую передышку...