Революция отвергает своих детей

Вильгельм Пик от имени ЦК приветствовал всех присутствовавших, в том числе находившихся в зале представителей союзных оккупационных властей и выразил надежду, что будущая СЕПГ будет признана и поддержана союзниками. Тогда речи были еще сравнительно краткими. Ульбрихт говорил о политике партии, Франц Далем об организации ее. Он сообщил при этом, что уже было подано более 200000 новых заявлений о приеме в СЕПГ. Особенно подчеркнул Далем стремление ко внутрипартийной демократии в будущей СЕПГ.

— В Социалистической единой партии воля членов партии будет высшим законом.

Антон Аккерман, говоривший по вопросам идеологии, еще раз убедительно охарактеризовал тезис о разных путях к социализму в различных странах:

— Во всяком случае было бы самой большой ошибкой, — Ошибкой, которую мы в прошлом часто делали, — схематично переносить отдельные фразы Ленина и Сталина, фразы, которые родились от особенностей положения их страны, в совершенно иначе сложившиеся обстоятельства; или при совершенно иных предпосылках делать точно то же самое, что делали они. Этой ошибки мы должны остерегаться, мы не хотим потерпеть поражения. Было заметно, какое это имело для него значение, когда он с особым ударением говорил:

— Социалистическая единая партия будет независимой партией, потому что она будет совершенно свободна в своих решениях, потому что она будет рассматривать основные учения марксизма не как схемы, не как закостенелые догмы, — она будет применять их к специфически немецким условиям и к специфически немецкому пути развития.

Это объяснение было встречено дружными аплодисментами.

На другой день говорил Вильгельм Пик о будущей объединенной партии. Он не поскупился на критику прежней КПГ.

— Мы, коммунисты, — говорил Пик, — во многих случаях стремились опыт Октябрьской революции схематически переносить на Германию. При этом мы часто игнорировали национальные особенности Германии и немецкого рабочего движения.

После этого состоялись выборы партийного управления. Было выбрано 40 функционеров. После основания СЕПГ они должны были войти в правление СЕПГ, которое должно было состоять из 80–ти человек. Все еще надеялись, что вскоре после этого объединение партии состоится по всей Германии, так как из 40 членов правления 12 человек были из Западной Германии.

Партийный съезд единогласно принял резолюцию, в которой стояло:

«Съезд Коммунистической партии Германии и съезд Социал–демократической партии Германии 21 и 22 апреля 1946 года в театре «Адмиралспаласт» в Берлине сольются в единый партийный съезд, чтобы осуществить объединение обеих партий и учредить Социалистическую единую партию…»

На следующее утро, 21 апреля 1946 года, в 10 часов утра открылся объединенный партийный съезд в «Адмиралспаласте» в Берлине.

Более тысячи делегатов и сотни гостей устремились в здание на первый объединенный съезд коммунистов и социал–демократов.

Перед «Адмиралспаластом» собрались тысячи людей, тогда еще никем и никак не организованные, а пришедшие стихийно, из интереса и симпатии; они нам кричали слова ободрения и приветственно махали руками. Наконец, мы заняли свои места. Коммунисты и социал–демократы сидели вперемежку; приветствовали друг друга, если раньше были знакомы, и представлялись, если раньше не знали друг друга, Оркестр играл увертюру к «Фиделио» Бетховена. Через несколько минут с разных сторон вышли на сцену Вильгельм Пик и Отто Гротеволь, сошлись посередине и подали друг другу руки под бурные аплодисменты, длившиеся многие минуты.

— Когда мы оба только что вышли на этот подиум, — сказал Гротеволь, — мне стало ясно символическое значение этого акта. Вильгельм Пик пришел слева, я справа, но мы оба пришли для того, чтобы посередине встретиться.

Делегаты вскочили с мест и закричали ура.

Что бы потом ни было, но в это утро 21 апреля 1946 года среди делегатов царил подлинный стихийный восторг.

Первый день конгресса прошел в приветствиях. Особенно часто выступали коммунисты и согласные с объединением социал–демократы из Западной Германии.

Второй, решающий день объединенного партийного съезда начался с неожиданности.

— Слово имеет товарищ Амборн из Лейпцига, который передаст один подарок и коротко объяснит его значение, — сообщили из президиума.

Из последних рядов встал один делегат и медленно пошел через весь зал к президиуму. Он нес в руке большую, опасно выглядевшую деревянную палку. Наконец он подошел, провожаемый любопытными взглядами делегатов, к столу президиума.

Торжественно передал он эту палку Гротеволю, который протянул ее Пику и оба стали держать ее вместе.

Оказалось, что палка принадлежала Августу Бебелю, — так объяснил лейпцигский делегат Амборн. Бебель сам обточил для себя эту палку. Когда он руководил Эрфуртским партийным съездом в 1890 году, палка была при нем.

— Тогда существовала оппозиция, так называемая «молодежь». И будто бы во время трудных споров, рассказывали потом делегаты съезда, Август Бебель «побил» этой палкой «молодежь».

Общий смех в зале.

По окончании партийного съезда Август Бебель отдал палку на верное хранение товарищу Рейсгаузу. Рейсгауз был сторонником объединения. Он хотел эту палку передать тому партийному съезду, который осуществит объединение.

— Как хранитель наследства Рейсгауза, я считал себя обязанным, — сказал Амборн, — передать эту палку настоящему партийному съезду или же новому управлению единой партии [14].

Хотя эта интермедия, конечно, была подготовлена, но Вильгельм Пик казался искренне тронутым. Вспомнил ли он о своей юности, отданной им немецкому рабочему движению? Чувствовал ли он себя еще внутренне связанным с тем временем, несмотря на все переобучение, партийную дисциплину и советскую эмиграцию?

Я знал Вильгельма Пика достаточно хорошо, чтобы уметь различить наигранное от настоящего чувства.

Затем Гротеволь дал ему слово для доклада. Вильгельм Пик привел еще раз все основания, которые говорили за необходимость объединения и упомянул о конференциях и решениях, предшествовавших объединенному съезду. От делового изложения отошел он только один раз, когда заговорил о социал–демократическом партийном съезде противников объединения в Целендорфе и о голосовании. Совершенно недооценив сил социал–демократии, он назвал партийный съезд в Целендорфе «шуткой», а основанную там социал–демократическую партию Берлина «Целендорфским больничным клубом».

Никто в зале и не подозревал тогда, что «Целендорфский больничный клуб» уже через полгода окажется самой сильной партией Берлина…

Кроме этого презрительного замечания, вся речь Пика была призывом к гармонической совместной работе социал–демократов и коммунистов в СЕПГ.

— Цель должна быть достигнута полным растворением друг в друге, — говорил Пик, — настолько, чтобы уже нельзя было различить, кто социал–демократ, а кто коммунист.

Он взывал ко всем членам партии «крепче беречь дух товарищества, дружбы и терпения».

И Гротеволь не говорил еще тогда тем стандартным, жаргоном, который стал теперь неотъемлемой частью СЕПГ. Не догматически, живо, блистая прекрасными формулировками говорил он о современной и будущей Германии. Он говорил, что СЕПГ отклоняет антибольшевизм, «но это отклонение далеко от того, чтобы променять внутренние связи на чужие влияния». Самое большое одобрение всего партийного съезда получил Гротеволь после заявления:

— Я думаю, что не ошибусь, и думаю, что советские оккупационные власти не обидятся на меня, если я здесь заявляю, что созданная сегодня Социалистическая единая партия, по крайней мере в советской оккупационной зоне, благодаря ее огромной политической силе представляет из себя такую гарантию прочности, что мы не зависим больше от русских штыков.

Бурные, длившиеся несколько минут аплодисменты и восторженные возгласы были выражением надежды, что с основанием СЕПГ немецкие социалисты станут хозяевами в своем доме, чтобы затем на основе своих традиций вступить на свой путь к социализму.