Заговор генералов

Не для всеобщего сведения, но в кругу лидеров, к коим Савинков оказался причисленным уже и тогда, Рут объявил, что американский конгресс вотировал остальному миру семимиллиардный заем, из общей суммы которого три миллиарда предназначены союзникам по Антанте, в том числе и России, но Россия может не получить свою долю, если будет продолжаться левая пропаганда сепаратного мира.

- Если же новое правительство установит порядок и успешно продолжит войну, то нельзя будет оценить то чувство восторженной дружбы к России, которое родится в Америке и откроет огромные возможности для ее развития после войны! - с пафосом закончил энергичный сенатор.

Возразить никто не осмелился. И, уже покидая Петроград, Рут, даже внешне похожий на улыбчивого "дядю Сэма", суммировал:

- Мы уезжаем обнадеженные, радостные и счастливые!

Миссия отбыла на родину через Владивосток. Все дальнейшее было возложено на посла Дэвида Френсиса. В последние недели Савинкову доводилось видеться с ним часто.

Подобно французскому, английскому и американскому послам, свои собственные интересы имели в отношении России и итальянский, и японский, и все прочие дипломатические представители союзных держав. Однако было в их позициях и много общего. Именно это общее Савинков решил учитывать прежде всего. Общее, иными словами - объединенный фронт западных "сестер" по отношению к "родной, кровной восточной сестре", сводилось к следующему: первое - Временное правительство устраивает их больше, чем правительство Николая II. Почему? Потому что при дворе царя была сильна германофильская партия и имелись многочисленные свидетельства, что императрица Александра Федоровна, урожденная Аликс-Виктория-Елена-Луиза-Беатрисса, принцесса Гессен-Дармштадтская, дочь чистокровного немца, великого герцога Гессенского, хотя детство провела при английском дворе, свои симпатии отдавала земле отца и, став императрицей России, всемерно добивалась усиления влияния соотечественников в Петербурге. Была ли она шпионкой в полном смысле слова - это еще предстояло доказать истории, но то, что ее тайные эмиссары встречались с эмиссарами Вильгельма в столицах нейтральных государств, бесспорно. Императрица устремляла Россию к сепаратному миру с Германией во имя победы Вильгельма над союзниками по Антанте. Теперь же во Временном правительстве всех составов не было ни одного германофила, и каждый из членов кабинета: от князя Львова до самых "левых" - министра труда меньшевика Скобелева и министра почт и телеграфа меньшевика Церетели, - стоял за продолжение войны против Германии "до победного конца".

Второе - отношение к Советам рабочих и солдатских депутатов. Хотя большинство членов Совдепов - от ВЦИК до местных - поддерживали политику эсеров и меньшевиков и тоже высказывались за продолжение войны, однако в каждом Совдепе оказались вкрапленными и крайне левые элементы - большевики, провозглашавшие немедленный мир "без аннексий и контрибуций", "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" и прочие лозунги, вносящие смуту в солдатские головы. К тому же на совести Петроградского Совдепа "Приказ No 1", который, по общему убеждению союзников, "деморализовал российскую армию". Отсюда вытекало отрицательное отношение "сестер" к Советам - как к скандальным внебрачным отпрыскам в благородном семействе да еще и претендующим на равную долю прав и имуществ с законнорожденной наследницей. Слава богу, в последнее время ВЦИК-бастард угомонился. Но многовековая история каждой из "сестер" давала немало примеров возрождения у такого рода родственничков алчных вожделений. Посему само понятие "Совет" надлежало вычеркнуть из благопристойного "семейного" лексикона.

И наконец, третье - и самое главное, огромное, восклицательное, без малейших разнотолков принятое ими всеми, - это большевизм. "Коммунисты", "марксисты", "социалисты-интернационалисты", "левые циммервальд-цы", "пораженцы" - в какой бы стране и как бы их ни называли, но все они олицетворялись в образе одного человека - Владимира Ильича Ульянова-Ленина. Это он поднял всю Россию на дыбы!..

Подобно "голубым полковникам" в неосмотрительно разогнанных департаменте полиции и корпусе жандармов, в столицах западных стран сразу оценили истинную силу его идей. Именно во Франции и Англии первыми всполошились, когда узнали, что Ульянов-Ленин решил как можно скорее вернуться из Швейцарии в Россию. Приставили филеров. Приготовились: пусть только ступит его нога!.. Предупредили князя Львова: "Ленин - хороший организатор и крайне опасный человек". Но Ленин разрушил все замыслы, вернувшись через Германию. На другой же день после его приезда в Петроград Морис Палеолог отметил:

- Приезд Ленина представляется мне самым опасным испытанием, которому может подвергнуться русская революция.

Каким провидцем был француз!.. В июльские дни дипломатические представители "сестер" решительней всего настаивали на расправе именно с лидером большевиков.

- Настал психологический момент для нанесения окончательного и сокрушительного удара! - сказал сэр Бьюкенен.

- Необходимо арестовать Ленина, обвинить в государственной измене и заранее предопределить приговор! - вторили англичанину сначала сенатор Рут, а затем и посол Френсис.

Их крайнее неудовольствие, по заявлению сэра Быоке-нена, вызвало то, что министр-председатель "не сумел надлежащим образом воспользоваться своими полномочиями, разыскать и арестовать Ленина, применить к нему те же самые меры, какие были применены к его единомышленникам на фронте".

Итак: Временное правительство - Совдепы - Ленин... Генеральные направления политики союзников вполне согласовывались с концепцией самого Савинкова. Но для определения собственной стратегии ему надо было разобраться еще и в кой-каких нюансах. Один из них - трансформация отношения представителей Антанты к "любовнику революции".

В мае, перед своим возвращением в Париж, Морис Па-леолог за чашкой кофе сказал Савинкову, как бы инструктируя его на будущее: