Римская история в лицах

Вскоре представился серьезный случай. В 63-м году умер Верховный понтифик Метелл. В борьбу за избрание на этот почетный и влиятельный пост вступило два известных сенатора. Цезарь имел дерзость в Народном собрании выставить свою кандидатуру и был избран значительным большинством, несмотря на все заслуги его соперников. Это, естественно, повлияло на настроение кредиторов, а сенат получил серьезное предупреждение об опасности такой популярности одного из своих молодых членов. Впрочем, первое предупреждение он получил раньше. За год до того Цезарь предпринял дерзкую акцию, привлекшую к нему массу простого народа и ветеранов, сохранявших память о Марии — своем былом кумире. По свидетельству Плутарха:

«Цезарь, когда воспоминания о его щедрости в должности эдила были еще свежи, ночью принес на Капитолий и поставил сделанные втайне изображения Мария и богинь Победы, несущих трофеи. На следующее утро вид этих блестевших золотом и сделанных чрезвычайно искусно изображений, надписи на которых повествовали о победах над кимврами, вызвал у смотрящих чувство изумления перед отвагой человека, воздвигнувшего их (имя его, конечно, не осталось неизвестным). Слух об этом вскоре распространился, и римляне сбежались поглядеть на изображения. При этом одни кричали, что Цезарь замышляет тиранию, восстанавливая почести, погребенные законами и постановлениями сената, и что он испытывает народ... Марианцы же, напротив, сразу появившись во множестве, подбодряли друг друга и с рукоплесканиями заполняли Капитолий; у многих из них выступили слезы радости при виде изображения Мария и они превозносили Цезаря величайшими похвалами... По этому поводу было созвано заседание сената, и Лутаций Катул, пользовавшийся тогда наибольшим влиянием у римлян, выступил с обвинением против Цезаря, бросив известную фразу: «Итак, Цезарь покушается на государство уже не путем подкопа, но с осадными машинами». Но Цезарь так умело выступил в свою защиту, что сенат остался удовлетворенным, и сторонники Цезаря еще более осмелели и призывали его ни перед чем не отступать в своих замыслах, ибо поддержка народа обеспечит ему первенство и победу над противниками». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Цезарь, VI)

Как видим, Цезарь весьма успешно осуществляет свою программу. О его далеко идущих замыслах смутно догадывался, быть может, один только Цицерон. У Светония есть упоминание о не дошедшем до нас письме Цицерона к некоему Аксию, где он замечает, что Цезарь помышлял о царской власти в ту пору, когда был еще только эдилом.

Однако следовало спешить — сумма долгов выросла до чудовищной величины в двадцать пять миллионов денариев. Сразу после избрания Верховным понтификом Цезарь выдвигает свою кандидатуру в преторы на 62-й год и успешно проходит на эту должность. Из событий политической жизни за время его претуры стоит упомянуть следующий эпизод. Читатель, я надеюсь, не забыл, что в конце 63-го года Цицероном в Риме был раскрыт и подавлен заговор Катилины. Его сподвижники были без суда казнены, но сам Катилина успел покинуть город и стал во главе армии мятежников. В самом начале 62-го года один из трибунов, Метелл Непот, выступает с предложением вызвать из Азии Помпея с войском, чтобы он покончил с Катилиной, а заодно наказал оптиматов за самовольную расправу с видными римскими гражданами. Его энергично поддерживает Цезарь. В городе начинается смута, на форуме разыгрывается настоящее сражение. На предложение Метелла Непота другие трибуны накладывают свое вето. Сенат объявляет чрезвычайное положение, приостанавливает полномочия Непота и отстраняет Цезаря от исполнения обязанностей претора. Цезарь пытается не подчиниться, ему грозят насилием, и он вынужден запереться в своем доме.

«Через день, — свидетельствует Светоний, — к его дому сама собой, никем не подстрекаемая, собралась огромная толпа и буйно предлагала свою помощь, чтобы восстановить его в должности, но он сумел ее унять...»

Другой, менее трезвый политик на месте Цезаря, быть может, решился бы использовать момент для восстания против сената. Но Юлий понимал, что без опоры на войско эта попытка, даже в случае первоначального успеха, обречена на провал. Поэтому он, угомонив толпу, извлек из данного эпизода совсем другую выгоду

«Так как этого никто не ожидал, — продолжает Светоний, — то сенат, спешно созванный по поводу этого сборища, выразил ему благодарность через лучших своих представителей; его пригласили в курию, расхвалили в самых лестных выражениях и, отменив прежний указ, полностью восстановили в должности». (Светоний. Божественный Юлий, 16) Этим благоволением сената Цезарь сумел воспользоваться для того, чтобы по окончании претуры получить назначение наместником в хорошо знакомую и расположенную к нему Испанию.

В конце того года, что Цезарь был претором, в его доме случился скандал, впрочем, не нанесший ему никакого существенного урона (скорее наоборот), но имевший иные, весьма серьезные последствия. Женщины высшего общества собирались ежегодно в доме консула или претора для того, чтобы отметить «праздник Доброй богини», как его тогда официально называли. Что это за богиня, каково ее имя, чем она помогала женщинам и в чем состоял ритуал самого празднества, держалось в тайне и осталось тайной до наших дней. Женщины во все времена обожали секреты, знатные римлянки были в этом деле удивительно солидарны — никто не разболтал! Во время празднества в доме не мог находиться ни один мужчина, мальчик, даже раб. В тот год Добрую богиню чествовали в доме Цезаря. А у его жены Помпеи то ли был роман с красивым, знатным и богатым, но легкомысленным и испорченным молодым аристократом по имени Клодий Пульхр, то ли она была лишь невинным предметом его преступных вожделений. Так или иначе, но Клодий, переодетый в женское платье, с помощью служанки Помпеи проник в дом во время таинств и был обнаружен. Светский скандал неожиданно принял политическую окраску. Римский Дон Жуан принадлежал к числу открытых противников сената и пользовался популярностью у простонародья. Он уже был избран квестором на следующий год. Сенаторы решили на его примере продемонстрировать свою власть. В начале января 61-го года сенат рассматривал это дело на специальном заседании. Было запрошено мнение коллегии понтификов, она квалифицировала происшедшее как святотатство. Консулы назначили чрезвычайный трибунал для суда над Клодием. Он собрался лишь в мае того же года. Пока все это тянулось, Цезарь с Помпеей развелся, но на суде решительно заявил, что ему по существу дела ничего не известно и претензий к Клодию у него нет! А на вопрос о причине развода ответил, что жена Цезаря должна быть недоступна даже для подозрений (в общеизвестном изречении «Жена Цезаря — выше подозрений» смысл его ответа несколько искажен).

На форуме во время суда собралась большая толпа народа, выражавшая, и весьма решительно, свое сочувствие Клодию. Часть судей даже потребовала от консула вооруженной охраны. Однако, к вящему негодованию сенатской партии, Клодий большинством голосов членов жюри (31 против 25) был оправдан. Давление ли толпы было тому причиной, или сочувствие любви, или же, как утверждали некоторые, подкуп судей — не столь важно. Упоминание о сем банальном происшествии здесь оправданно ввиду немаловажных его последствий. Во-первых, популярность Клодия выросла. Во-вторых, в лице этого беспутного кумира римского плебса Цезарь имел теперь не соперника, а благодарного и ревностного союзника. И, в-третьих, злополучный суд стал отправным моментом лютой ненависти, которую Клодий до конца своих дней питал к Цицерону. Случилось это так. За давностью происшедшего Клодий поначалу пытался уверить суд, что в день праздника его вовсе не было в Риме. Но Цицерон, который до того времени был дружен с Клодием, неожиданно опроверг это утверждение, заявив, что тем же утром Клодий заходил к нему домой. Трудно сказать, что побудило Цицерона выступить с разоблачением — принципиальность ли поборника древнеримской нравственности или какие-то личные мотивы. Но расплачиваться за это Цицерону предстояло долго и тяжело.