Римская история в лицах

В то же самое время становится затруднительным и положение Красса, примкнувшего было к сенатской обороне против Помпея. Поспешив противостоять попытке обратить доходы из Азии на покупку земель для ветеранов, всадники и публиканы согласились на слишком высокую цену откупа налогов из новообретенных провинций. Это делает сомнительной прибыльность заключенной сделки. Красс должен поставить в сенате вопрос о пересмотре условий откупа, но понимает, что шансы на успех у него ничтожны.

В таком безрезультатном противостоянии проходит еще полгода. И вот в июне 60-го года из Испании возвращается Цезарь. Он предлагает Помпею и Крассу поддержать его избрание в консулы, обещая взамен провести в жизнь решения, которых они оба, порознь и противодействуя друг другу, безуспешно добиваются от сената. Ни Помпею, ни Крассу, утверждает Цезарь, не приходится рассчитывать на уступки сенаторов. Но все, чего они добиваются, можно получить от Народного собрания. Сенат следует просто отодвинуть в сторону, и он готов это сделать, если будет облечен полномочиями консула. Цезарь знает,, что ни Красс, ни Помпей, воспитанные в аристократически-республиканских традициях, сами на это не решились бы. Но и отвергнуть его предложение они не захотят. Между тем до выборов остаются считанные дни. Цезарь готов отказаться от полагающегося ему триумфа (до него он не вправе появиться в Риме и потому не успеет выставить свою кандидатуру). Он предлагает Крассу и Помпею заключить мир и совместными усилиями обеспечить его, Цезаря, победу на выборах. Тогда и он выполнит свои обязательства перед ними. Сделка состоялась. В истории она получила название «первого триумвирата».

Цезарь был избран консулом на 59-й год. Немалую роль в этом сыграли остававшиеся в городе ветераны Помпея. Поддержали кандидатуру Цезаря и демократы, надеявшиеся обрести в его лице своего лидера (и свое войско). Вот что пишет по этому поводу Плутарх:

«Ему удалось примирить Помпея и Красса, двух людей, пользовавшихся наибольшим влиянием в Риме. Тем, что Цезарь взамен прежней вражды соединил их дружбой, он поставил могущество обоих на службу себе самому и под прикрытием этого человеколюбивого поступка произвел незаметно для всех настоящий государственный переворот». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Цезарь, XIII) Суть переворота в том, что Цезарь, став консулом, но в тот момент еще ни в чем особенном не отличившись, сумел, опираясь на своих уже прославленных союзников, подвигнуть Народное собрание на принятие решений «в пику» сенату и тем добился его изоляции, что отвечало далеко идущим «стратегическим» планам Юлия (мы далее убедимся, что именно с этого времени сенат навсегда утратит свою власть в Риме). Вот как, согласно Плутарху, произошел этот «тихий переворот»:

«Итак, Цезарь, поддерживаемый с двух сторон, благодаря дружбе с Помпеем и Крассом, добился успеха на выборах и с почетом был провозглашен консулом вместе с Кальпурнием Бибулом. Едва лишь он вступил в должность, как из желания угодить черни внес законопроекты, более приличествовавшие какому-нибудь дерзкому народному трибуну, нежели консулу...»

Внес, как полагалось, в сенат, но...

«...В сенате все лучшие граждане высказались против этого, и Цезарь, который давно уже искал к тому повода, поклялся громогласно, что черствость и высокомерие сенаторов вынуждают его против его воли обратиться к народу для совместных действий. С этими словами он вышел на форум. Здесь, поставив рядом с собой с одной стороны Помпея, с другой — Красса, он спросил, одобряют ли они предложенные законы. Когда они ответили утвердительно, Цезарь обратился к ним с просьбой помочь ему против тех, кто грозится противодействовать этим законопроектам с мечом в руке. Оба обещали ему свою поддержку, а Помпей прибавил, что против поднявших мечи он выйдет не только с мечом, но и со щитом. Эти слова огорчили аристократов, которые сочли это выступление сумасбродной, ребяческой речью, не приличествующей достоинству самого Помпея и роняющей уважение к сенату, зато народу они очень понравились». (Там же. XIV)

В первую очередь был внесен аграрный закон. Он предписывал комиссии из двадцати человек (ее потом возглавят Красс и Помпей) наделить участками земли ветеранов, а заодно — для обеспечения популярности закона — еще и двадцать тысяч отцов, имеющих троих детей. Землю для этой цели можно было покупать за счет доходов в Азии, но по цене, объявленной ее владельцами при цензовой переписи. Однако большую часть наделов Цезарь предложил нарезать из обширного Кампанского поля (близ Капуи), объявленного еще в старину неприкосновенной собственностью государства. Фактически эту землю незаконно поделили между собою аристократы из сенатского окружения.

Сенат пытался сопротивляться. Собраться официально сенаторы не могли, так как на это требовалось согласие обоих консулов. Цезарь же, идя ва-банк, в течение всего срока своего правления созывать сенат отказывался. Лидеры сената собирались в доме Бибула, который по их совету пробовал помешать созыву Народного собрания, объявив на форуме, что небесные знамения указывают неблагоприятность всех дней текущего года для собраний. Цезарь, естественно, с этим не посчитался и комиции созвал. Явившегося было с тем же запретом на форум Бибула ветераны Помпея попросту прогнали, переломав фаски у его ликторов (Плутарх утверждает, что ему еще и высыпали на голову корзину с навозом. Но откуда бы оказаться этой корзине на форуме среди народа?). С тех пор и до конца консульского срока Бибул отсиживался дома. Аграрный закон был принят, а вслед за ним и еще два закона, обещанные Цезарем своим партнерам по триумвирату: об утверждении всех распоряжений Помпея на Востоке и о снижении на одну треть суммы откупов налогов с Азии. По поводу этого последнего закона Аппиан пишет:

«Так называемые всадники по своему положению занимали среднее место между сенатом и народом. Они пользовались большой силой и влиянием благодаря своему богатству и откупу налогов и податей, уплачиваемых провинциями, и владели массой надежнейших в этом отношении рабов. Эти всадники давно уже просили сенат о снятии с них части откупной суммы. Сенат медлил, а Цезарь, который тогда не нуждался в сенате, но имел дело только с народом, простил им треть откупной суммы. Всадники, получив эту неожиданную милость — даже больше того, что они просили, — начали боготворить Цезаря. Таким образом у него, благодаря ловкому политическому ходу, прибавилась новая группа сторонников, более сильная, чем народ». (Аппиан. Гражданские войны. II, 13)

Так же откровенно против сената был направлен проведенный Цезарем позднее тщательно разработанный (101 пункт!) закон о вымогательствах, где была точно определена и ограничена власть наместников, а также записаны строгие наказания за взяточничество и другие злоупотребления в провинциях.

Цицерон был глубоко возмущен самоуправством триумвиров. В апреле 59-го года он пишет своему ближайшему другу Аттику:

«...если власть сената была ненавистна, то что, по-твоему, будет теперь, когда она передана не народу, а троим людям, не знающим меры? Ведь они, пожалуй, будут делать, кого захотят, консулами и народными трибунами...» (Письма Марка Туллия Цицерона, т. 1, № 36) В другом письме тому же адресату (месяцем позже) уже не возмущение, а апатия:

«Бессмертные боги! Меня утешает не столько добрая надежда, как раньше, сколько безразличие, которого я ни к чему не испытываю в такой степени, как к этим общественным и государственным делам...» (Цицерон. Письма... т. 1, № 44)

Между тем, Цезарь вел с сенатом бескомпромиссную войну. Он заставил всех сенаторов поклясться в соблюдении принятых законов. Некоторые отказывались поначалу, но Цезарь провел в Народном собрании решение о том, что каждый, кто не даст клятву, подлежит смерти. Почтенные сенаторы поняли, что угроза нешуточная, и, затаив ненависть, покорились. Кстати, Цезарь был первым, кто оценил силу «средств массовой информации». Он учредил Acta populi («правительственный вестник») — первую газету, где регулярно публиковались изложения всех прений в сенате и Народном собрании.