Клады Отечественной войны

Лейтенант де Лотье, служивший в штабе итальянской гвардии, в своём дневнике пишет, что приказ об отступлении на Можайск был отдан в 10 часов вечера 25 октября. Той же ночью главный штаб вице-короля должен был достичь села Уваровское, что находится в 4 верстах от Боровска. Таким образом, несомненно, что этот обоз существовал реально, и Наполеон не без умысла старался продвинуть его как можно быстрее вперёд, поручив заботам своего пасынка. Надо полагать, ценности он в нём отправил уникальнейшие. 350 повозок! Минимум 120 тонн уникальных произведений искусства, антиквариата, слитков серебра и золота. Груза на миллиард долларов, не меньше. Ужас, как интересно узнать, куда же делся этот славный обоз! Ведь он не доехал ни до Франции, да и обратно в Москву в качестве боевого трофея тоже не возвратился. Согласитесь, что нам просто необходимо выяснить его теперешнее местонахождение.

О том, что отправка этого транспорта была обставлена с большой секретностью, де Лотье тоже сообщает.

«Лошади императора отправились (13 октября) вечером по неизвестному направлению. Все повозки нагружены съестными припасами. Генерал Барелли, адъютант неаполитанского короля, возвратился вчера с секретными приказаниями императора».

15 октября обоз, который мы для удобства назовём «Третий золотой», специально двигался по наименее разорённой дороге. Вот потому-то он и свернул на Боровскую дорогу. Но непредвиденное нападение у деревни Кутасово и овладение Дороховым Вереёй спутало все глубоко законспирированные планы.

Записи де Лотье от 20 октября, сделанные в Фоминском.

«Смелость казацких отрядов невероятная. Они устроили засаду в лесу, невдалеке от того места, где мы провели ночь, и поджидают, когда уйдут последние солдаты, чтобы напасть на изолированные группы, на отставших или на повозки, которые не могли идти непосредственно за войсками».

Перевод немного коряв, согласен, но всё же отражает тактику действия казацких сотен весьма точно. Надо думать, что после того ночного налёта французы усилили бдительность и укрепили охрану. Начали спешно стягивать дополнительные войска, призванные оградить ценности от каких-либо атак со стороны. Видя такое наращивание противостоящей группировки, забеспокоился и генерал Дорохов. Он оттянул назад свою кавалерию, невольным образом освободив войскам противника дорогу на Можайск. После получения приказа на отход такое движение русских войск оказалось для французов и иже с ними весьма кстати. Первым же тронулся с места длительной стоянки 4-й корпус.

Так что мы можем констатировать, что в середине октября Наполеон всё ещё тешит себя надеждой на то, что его пасынку удастся оторваться от назойливых русских и без потерь добраться до Смоленска. Вот как описывает этот переход некий Лабом, служивший при штабе вице-короля.

«По дороге от Малоярославца до Уваровского мы увидели, к чему привела нас печальная и памятная победа в Малоярославце. Кругом попадались только покинутые муниционные повозки (от слова амуниция), так как не было лошадей, чтобы их везти. Виднелись остатки телег и фургонов, сожжённых по той же причине. Тот, кто вёз с собой добычу из Москвы, дрожал за свои богатства. Проходя ночью село Уваровское, увидели всё село в огне. Нам сказали, что был отдан приказ сжигать всё находившееся на нашей дороге. Мы миновали Боровск, оставшийся от нас справа и сделавшийся также жертвой пламени, и направились к реке Протее с надеждой отыскать брод для переправы артиллерии. Мы нашли таковой выше города и, хотя он был очень неудобен, но все наши войска должны были пройти через него. Много повозок застряло в реке, и так загородили проход, что пришлось искать нового брода. Я узнал, что Боровский мост ещё существует, благодаря чему получилось большое облегчение при переправе по нему багажа армии».

Несколько слов необходимо сказать и о самом Малоярославском сражении. Встречный бой за город Малоярославец между русскими и французскими войсками 12 (24) октября 1812 года. 7 октября 1812 года армия Наполеона покинула Москву и направилась по Новой Калужской дороге, чтобы после захвата Калуги и Тулы отойти к Смоленску, где планировалось собраться с силами и подготовиться к новой кампании 1813 года. Но обмануть русских не удалось. Узнав от партизан об активности французов, М.И. Кутузов послал к селу Фоминскому 6-й корпус Д.С. Дохтурова. Затем от капитана А.Н. Сеславина была получена крайне важная информация о выходе Наполеона из Москвы и направлении его следования.

Поэтому войска Дохтурова и казачий корпус М.И. Платова срочно отправились к Малоярославцу, после чего вся русская армия покинула Тарутино, чтобы преградить Наполеону дальнейший путь в южные районы. Когда на рассвете 12 октября войска Дохтурова подошли к Малоярославцу, город был уже занят двумя французскими батальонами из дивизии генерала А.Ж. Дельзона IV корпуса Е. Богарне. После того как русские егеря вытеснили эти передовые части, Дельзон ввел в дело всю дивизию и сам пал в бою. По приказу Богарне в пекло сражения бросались подходившие одна за другой дивизии IV корпуса генералов Ж.Б. Брусье, И. Пино, а также итальянская гвардия. К этому времени к Малоярославцу стали подтягиваться главные силы Наполеона и Кутузова. Богарне получил подкрепление двумя дивизиями из корпуса Л.Н. Даву, а русские ввели в дело 7-й и 8-й корпуса генералов H.H. Раевского и М.М. Бороздина, а также 3-ю пехотную дивизию.

К 11 часам вечера бой затих. Город, не менее 8 раз переходивший от французов к русским, остался в руках Наполеона. С каждой стороны в сражении приняло участие примерно по 25 тыс. человек. Число убитых и раненых у каждого из противников достигало 7 тыс. Об ожесточенности схватки свидетельствует тот факт, что из 200 домов в городе осталось 20, остальные сгорели. По преданию, жители еще долгое время топили свои временные жилища ружейными прикладами и тогда же собрали до 500 пудов свинца. Сражение за Малоярославец стало поворотным пунктом в войне 1812 года. Хотя французам удалось удержать город за собой, русская армия преградила им дальнейшее движение, и Наполеон, не решившись на новое генеральное сражение, вынужден был отдать приказ о переходе на уже разоренную Старую Смоленскую дорогу, продолжив по ней отступление.

Хотя и с большими трудностями, но к вечеру 27 октября драгоценные обозы вице-короля достигли деревушки Алфёрово, что в шести верстах от Боровска. Переход этот и ночёвка уже как бы начали приготавливать французов к их незавидной участи.

«Помещение, в котором расположился сам вице-король, было так ужасно, что можно пожалеть судьбу несчастных крестьян, принуждённых в нём жить. Ко всем недостаткам, ко всем несчастиям, недостаток в пище ещё увеличивал наши мучения. К тому же в эту ночь сильно похолодало, и те, кто ночевал под открытым небом, сильно страдали. Провизия, взятая из Москвы, подходила к кощу. Лошади также страдали. Скверная солома, снятая с крыш домов, была их единственной пищей. Лошади изнемогали от усталости, и их смертность была так велика, что артиллерии приходилось бросать свои повозки. И с каждым днём всё чаще и чаще приходилось слышать грохот от разрывов зарядных ящиков».

«В Верее первый раз взорвались фуры (с бомбами), в Колоцком монастыре первый раз разбили и бросили пушки. Каждый день приходится что-то бросать, чтобы спасти хоть часть артиллерии».

Эти строки написал Цезарь де Лотье, офицер штаба итальянской гвардии. Что ж, он был весьма объективен. Шёл всего третий день отступления от Малоярославца, а он уже понял, что впереди их ждут куда как более значительные трудности. Но артиллерию и трофеи 4-й корпус всё ещё тащил за собой, невзирая на бескормицу и падёж лошадей.

29 октября. Корпус миновал городок Борисов и вступил на Смоленскую дорогу.

30 октября. Вице-король прошёл мимо Колоцкого монастыря (вестфальцы маршала Даву уже покинули его стены). В монастыре нашлись (слово-то какое изящное подобрано!) ещё около тысячи раненых, о которых сказали, что они не способны перенести дорогу. Вице-король старался спасти кое-кого из них.