История инквизиции

Согласно пятнадцатой статье, если против обвиняемого, отрицавшего свою вину, имелось полудоказательство, он должен был подвергнуться допросу: если во время пытки он признавал себя виновным и затем, позднее, подтверждал свое признание, то он наказывался как убежденный еретик; если он отрицал его, то вторично подвергался пытке или же приговаривался к какому-нибудь исключительному наказанию.

Вскоре советом инквизиции было отменено право вторичного допроса. Тем не менее некоторые инквизиторы были настолько жестоки, что нашли способ чинить допрос заключенным Сант-Оффицио столько раз, сколько находили нужным, в то же время официально не отступая от данного верховным советом распоряжения.

Способ этот был очень прост и совершенно в монашеском духе.

После первого допроса, вернее, в момент, когда продолжение его грозило смертью несчастному обвиняемому, инквизитор вносил в протокол, что он прерывает допрос до той минуты, когда потребуется его возобновить.

Шестнадцатой статьей воспрещалось сообщать виновным полную копию свидетельских показаний; разрешалось только, однако, это не было необходимым, частично сообщать им показания, но таким образом, чтобы личность обвинителя оставалась для них неизвестною.

Одной этой статьи достаточно, чтобы составить себе мнение об инквизиционном трибунале.

Это был, может быть, единственный в мире трибунал, в котором было принято не оглашать перед обвиняемым во время суда документов его дела, это лишало его возможности оправдаться.

Семнадцатой статьей инквизиторам предлагалось по возможности лично допрашивать свидетелей. Это распоряжение было разумным, но т. к. судьи и свидетели находились обычно в разных местностях, распоряжение это почти никогда не приводилось в исполнение и, вследствие этого, было совершенно бесцельным.

Уполномоченный трибуналом должен был знакомиться с показанием, отобранным через посредство нотариуса, исполнявшего регистраторские обязанности.

Так как тот и другой были связаны безусловной тайной, то из этого вытекала возможность переиначивать показания, т. к. подведомственные суду лица стремились не установить невиновность обвиняемого, а подтвердить его вину, что являлось угодным тем, по поручению которых они действовали.

Сожжение иудеев. Гравюра 15 в.

Разве мы не знаем, какую опасность представляют собой показания необразованных и темных свидетелей, даже в наше время, когда обвиняемый пользуется столькими льготами?

Восемнадцатая статья требует, чтобы один или два инквизитора присутствовали при допросе, за исключением тех случаев, когда инквизиторы заняты другими делами и когда приходится обращаться к уполномоченному трибунала для допроса несчастного, подвергаемого всевозможным мучениям.

Согласно статье девятнадцатой, если вызванный в суд обвиняемый не явился лично, то ему должен быть вынесен приговор как убежденному еретику.

Возмутительная мера, ибо тысяча причин могут помешать вызванному в суд человеку явиться вовремя; и, предположив даже, что он получил повестку своевременно и не явился из страха перед тюремным заключением, все же нельзя это признать доказательством его виновности.

Двадцатая статья гласит, что если про покойника доказано, документально или свидетельством о поведении за последние годы жизни, что он был еретиком, его следует судить и приговорить как такового; его труп должен быть сожжен, а все его имущество конфисковано в пользу государства, в ущерб его прямым наследникам.

Никак нельзя было надеяться обратить умершего человека, и эти преследования были лишь ненужной профанацией, в результате которой разорялись оставшиеся в живых, как бы чисты ни были их религиозные убеждения.

Но инквизиция прежде всего хотела вселить страх и трепет и доказать, что даже могила не предохраняет от ее преследований, а король находил в этих посмертных преследованиях лишь новую статью своих доходов.

Впрочем, действуя таким образом, инквизиция нисколько не выходила из рамок католических традиций, и всем известна история папы Стефана, который велел сжечь останки своего предшественника Формозы, чтобы опозорить его память.

Согласно двадцать первой статье, инквизиторам было предложено распространить свою власть на вассалов феодальных властелинов, а в случае, если бы последние отказались бы ее признать, применять к ним отлучение от церкви и иные наказания.

В двадцать второй статье было сказано, что если осужденный был передан гражданской власти и после него оставались несовершеннолетние дети, то в виде особой милости им разрешалось сохранить некоторую часть отцовского имущества, а инквизиторы были обязаны поручить верным людям их образование и христианское воспитание.

«Хотя я и читал весьма большое количество разных старых процессов», добавляет Ллоренте, свидетельство которого неопровержимо, «тем не менее никогда не приходилось видеть, чтобы инквизиторы занимались судьбой несчастных детей приговоренных. Бедность и бесчестие становилось их единственным уделом».

Согласно двадцать третьей статье, если помилованный еретик не подвергался наказанию конфискации имущества, но имел таковое по наследству от людей, приговоренных к этому наказанию, это имущество не входило в состав прощенного. Казна не упускала ни одного случая разжиться, и большая или меньшая степень разорения была неизбежной. Католические короли знали свое дело.

Двадцать четвертая статья обязывала отпускать на свободу рабов-христиан примиренного в тех случаях, когда не было конфискации имущества.

Статьей двадцать пятой инквизиторам, а равно лицам, служащим в трибунале, воспрещалось брать взятки, под угрозой пожизненного отлучения от церкви, лишения должности, возврата полученной мзды и штрафа вдвое больше ее.

Статья двадцать шестая предписывала инквизиторам жить в добром согласии между собою.

Статья двадцать седьмая обращалась с особым наставлением к инквизиторам особо зорко наблюдать за подчиненными, дабы они добросовестно исполняли свои обязанности.

Наконец, двадцать восьмая статья предоставляла осторожности инквизиторов исследование и обсуждение всех пунктов, не предусмотренных в рассмотренных статьях.

Этот страшный свод законов был несколько раз пополняем и изменяем, даже в первые годы своего появления, но эти пополнения и поправки не изменили его общего духа и не способствовали облегчению участи жертв.

Это действительно есть хартия инквизиции; здесь она действительно предстает во всю величину, обнаруживает свои стремления, свой способ действий, свои цели и свой нравственный облик. Нам остается мало прибавить к комментариям Ллоренте, которые мы постарались воспроизвести во всей их наивности; это комментарии честного и простого человека, который говорит по совести, беспристрастно и без озлобления.

Мы заметим только, что этот свод законов предоставляет свободному усмотрению судьи все меры снисхождения и помилования, в то же время устанавливая твердые и непреложные законы для репрессий.

В нем говорится, что судья может, если раскаяние покажется ему искренним, помиловать и заменить сожжение бессрочным заключением. Но он обязан подвергнуть обвиняемого пытке, если в наличности имеется хотя бы полудоказательство и т. п. Приговоры зависят, следовательно, исключительно от произвола инквизитора, который решается на то или иное, в зависимости от своего пристрастия, невежества, фанатизма или личной неприязни.

Обвиняемый, судившийся после тайного расследования, совершаемого обычно низшими агентами инквизиции, не знавший имени своих обвинителей, не имевший никогда перед глазами своего дела, не имевший возможности обратиться к адвокату и изложить ему свое дело, сути которого он сам не знал, подвергаемый, если нужно, двадцать раз пыткам [17], пока страдания не вырывали у него признания, не мог избежать неумолимого приговора.