Император Павел I

Мальчик не знал детства, а со смертью бабушки лишился женского общения и ласки. Он всегда спешил - вставать, чтобы скорее заниматься; ужинать, чтобы бежать на половину матери; лечь, чтобы скорее подняться. В постоянной спешке, которая осталась на всю жизнь, он глотал пищу не прожевывая, одевался за две минуты, и взгляд его постоянно искал часы, чтобы не опоздать. По приказу Панина их унесли и на вопросы мальчика о времени старались не отвечать.

Он часто выражал нетерпеливость - "слезки даже наворачивались. А в ответ на упреки - изволит покивать тут головушкою и сказать: "а как терпенья нет, где же его взять?"

Учили его математике, истории, географии, языкам, танцам, фехтованию, морскому делу, а когда подрос - богословию, физике, астрономии и политическим наукам. Его рано знакомят с просветительскими идеями и историей: в десять - двенадцать лет Павел уже читает произведения Монтескье, Вольтера, Дидро, Гельвеция, Даламбера. Порошин беседовал со своим учеником о сочинениях Монтескье и Гельвеция, заставлял читать их для просвещения разума. Он писал для великого князя книгу "Государственный механизм", в которой хотел показать разные части, коими движется государство...

По примеру великого прадеда Павел любил работать на станке, подаренном И. И. Бецким, обтачивая различные детали. Но больше всего, как все дети, он любил играть в морской бой медными корабликами на огромном столе.

В раннем детстве Павел сильно картавил, но постоянными упражнениями к десяти годам почти избавился от этого недостатка. Непоседливый, любопытный и неглупый мальчик был очень отзывчив на чужую ласку, быстро привязывался к людям, но так же быстро и остывал без видимых причин. "Наверное, размышлял Порошин, - душевная прилипчивость его должна утверждаться и сохраняться только истинными достойными свойствами того человека, который имел счастье ему полюбиться"...

Он необычайно впечатлителен, с сильно развитым воображением. Павел быстро усваивал себе, что говорилось другими, при этом показывая вид, что не слышит. Ум его был преимущественно аналитическим, он зорко подмечал мелочи и подробности; знал обстоятельно все о последнем из окружавших его. Сны производили на него сильное впечатление. Был самолюбив от природы, но презирал льстецов, которых называл "персиками". Любил уединение и не любил театр, возможно, потому, что по придворным правилам спектакли шли чуть ли не ежедневно. Он вообще не выносил принужденности. Был вспыльчив и довольно резок, но отходчив. Проявлял упрямство, зачастую не терпел возражений. На такую натуру можно было действовать только добром и добрым примером. Павел не мог долго оставаться на месте: он постоянно бегал и подпрыгивал. Это подпрыгивание было у него общей чертою с отцом. Знакомясь ближе с личностью Павла, нельзя не видеть общих черт между ним и Петром III. Приходится сожалеть, что он, как и отец, был очень зависим от внешней обстановки, - он был тем человеком, каким делала его окружающая среда.

Поклонница новых идей, хорошо знающая труды философов-просветителей, Екатерина II всячески пытается использовать их авторитет для оправдания своего "особого" права на российский престол. Она оказывает им материальную помощь, просит советов и ведет оживленную переписку. Вольтера она называет своим учителем, а Дидро - великим просветителем. Гонимым на родине вольнодумцам императрица предлагает продолжить их деятельность в "варварской" стране.

В пылу своего увлечения она просит математика Даламбера, соавтора Дидро по знаменитой "Энциклопедии наук, искусств и ремесел", приехать в Россию и стать воспитателем ее сына. Он отказывается. Императрица настаивает: "Вы рождены, вы призваны содействовать счастию и даже просвещению целой нации, - пишет она, - отказываться в этом случае, по моему мнению, значит отказываться делать добро, к которому вы стремитесь"... И Даламберу пришлось мотивировать свой отказ. "...Если бы дело шло о том только, чтобы сделать из великого князя хорошего геометра, порядочного литератора, быть может, посредственного философа, - писал он, - то я бы не отчаялся в этом успеть; но дело идет вовсе не о геометре, литераторе, философе, а о великом государе, а такого лучше вас, государыня, никто не может воспитать". Отказ не повел к ссоре, переписка продолжалась, но воспитание великого князя пришлось продолжать "домашними средствами".

Панин и Порошин оказались хорошими педагогами и к важному делу относились вдумчиво и добросовестно.

Лучшие наставники, как русские, так и иностранные, приглашены были преподавать наследнику науки по обширной и разнообразной программе. Среди них будущий президент Академии наук Николаи, академик Эпинус, известный географ и литератор Плещеев. Это дало повод А. Сумарокову написать следующие строки:

Людей толь мудрых и избранных

И Павлу в наставленье данных

С почтением Россия зрит.

Для наследника была составлена богатая библиотека, коллекции минералов и монет, к его услугам был и физический кабинет. Не был забыт и физический труд - в комнатах наследника стоял токарный станок, на котором он ежедневно работал и достиг большого искусства. Верховая езда, фехтование и танцы также входили в программу обучения. К слову сказать, Павел Петрович был одним из лучших наездников и танцоров столицы и прекрасно фехтовал. Обучение Павла Петровича не ограничивалось чтением книг, из них он делал выписки с собственными замечаниями и комментариями. Привычка эта сохранилась у него на всю жизнь.

К столу великого князя собирались постоянные гости: Захар Григорьевич Чернышев, его младший брат Иван Григорьевич, Александр Сергеевич Строганов, Петр Иванович Панин, вице-канцлер Александр Михайлович Голицын. Много говорили о старине и европейских порядках, о прусской кампании, политике и искусстве. Но особенно часто вели разговор о Петре Великом. Для Павла это была любимая тема; и Порошин, страстный поклонник великого государя, на его примерах учил мальчика трудолюбию, скромности и великодушию. С этой же целью он начал читать наследнику "Вольтерову историю Петра Великого".