Технология власти

экземпляре "Вопросов ленинизма": "Брату моему и другу

Сергею Мироновичу Кирову от автора. И. Сталин, 1924",__ гласит эта надпись. Да, такого Кирова нельзя было убрать политически, но его легко было убрать физически. И сразу добиться двух целей: убить конкурента и воспользоваться этим убийством для оправдания "Великой чистки".

Я писал об этой версии убийства Кирова уже в книге, вышедшей по-французски в 1951 году (Alexander Ouralov. Staline au Pouvoir. Les lies D'or, Paris, 1951), но относился к ней скептически. Криминальные возможности Сталина оказались глубже и шире, чем мои самые смелые представления о них!

Но как же Ягода пошел на это? А вдруг дело провалится? Вдруг его разоблачат люди Кирова или сам Киров? На это дал классический ответ прокурор Вышинский145: "Ягода - не простой убийца. Это - убийца с гарантией на неразоблачение".

Верховным гарантом "неразоблачения" был сам главный организатор Сталин,- но только до поры до времени.

Теперь перед Ягодой была поставлена более трудная и ответственная задача - подготовить несколько процессов в Москве и Ленинграде по ликвидации, во-первых, собственных исполнителей, во-вторых, политических врагов Сталина, абсолютно непричастных к убийству Кирова. Первая задача была легкая: Николаева и его личных друзей (Католинов, Румянцев, Сосицкий и др.), которые могли знать кое-что о подлинных организаторах убийства, арестовали и в подозрительно спешном порядке, через какой-нибудь месяц (в начале января 1935 г.), расстреляли. Официальное сообщение говорило, что состоялся суд и что обвиняемые из "группы Николаева" расстреляны. Был ли вообще суд, что подсудимые говорили, каковы были показания самого Николаева, расстреляны ли они через месяц, а не через день, как тот охранник Кирова, о котором говорил Хрущев,- все это осталось тайной. Медведь и Запорожец были "наказаны" назначением на другую чекистскую работу на Дальнем Востоке "за необеспечение охраны Кирова". В середине января 1935 года в Москве состоялся первый процесс над Зиновьевым и Каменевым. Им предъявили обвинение, что они поручили Николаеву и его группе совершить убийство Кирова. Косвенное доказательство: все члены группы Николаева коммунисты - бывшие зиновь

145Та м же, стр. 523.

евцы (хотя сам Николаев был с самого начала сталинцем). Но так как при их допросах, по всей вероятности, не применялись методы физических пыток, то обвиняемые категорически отказались признать себя виновными. Каменев заявил на этом суде146: "Я должен сказать, что я по характеру не трус, но я никогда не делал ставку на боевую борьбу". Когда же ему суд сообщил, что его судят за возглавление террористического "Московского центра", Каменев иронически заметил147: "Я ослеп - дожил до пятидесяти лет и не видел этого центра, в котором я сам, оказывается, действовал". К этому же сводились и показания Зиновьева, который, однако, указал на одну важную деталь: многих из сидящих с ним на скамье подсудимых в качестве членов его "Московского центра" (16 человек) он впервые в своей жизни увидел здесь на суде148 (во всех московских процессах рядом с известными деятелями партии и государства НКВД сажал и своих совершенно неизвестных агентов -провокаторов как "свидетелей-соучастников"). Но одно Зиновьев и Каменев все-таки признали: поскольку коммунисты, которых расстреляли по делу "Ленинградского центра" (группа Николаева), когда-то были их единомышленниками, постольку они, Зиновьев и Каменев, несут за них "моральную ответственность". Это было не то, чего Сталин требовал от них, но пока пришлось этим ограничиться. Каменева и Зиновьева присудили лишь к тюремному заключению за "моральную ответственность" в деле убийства Кирова. У Сталина было много времени и столько же терпения. Главное - лед тронулся! Зиновьевцы ошибались, если они думали, что они так легко отделались от назойливой охоты Сталина за их головами. Осужденных Зиновьева и Каменева Сталин не отправил в Сибирь, а разместил по одиночным камерам на Лубянке, разместил, главным образом, за их же оплошность: кто сказал "А", должен сказать и "Б". Сталин дал новое задание Ягоде с неограниченными полномочиями - выбить из них это "Б". Сталин ему, вероятно, обещал то же, что и министру государственной безопасности Игнатьеву во время "дела врачей": "Если ты не добьешься признания врачей, мы тебя укоротим на голову!" А при помощи каких методов? О них нам сообщил тот же Хрущев: "Эти методы были просты: бить, бить и еще раз бить". И Ягода и его помощники били зи

146 Т а м же, стр. 394.

147Там же, стр. 392.

148Там же, стр. 390.

новьевцев до тех пор, пока они не подписали фактические показания о том, что они не только убили Кирова, но собирались убить Сталина, Кагановича, Ворошилова, Жданова, даже Косиора, Постышева, Орджоникидзе и Ягоду (в этот список почему-то не был включен Молотов).

В августе 1936 года состоялся первый открытый политический процесс в Москве над старыми друзьями Ленина, организаторами большевизма - бывшим председателем Коминтерна Г. Зиновьевым и заместителем Ленина по Совнаркому (правительству) Л. Каменевым, над старыми большевиками, руководителями Октябрьской революции и гражданской войны Евдокимовым, Смирновым, Бакаевым, Мрачковским, Тер-Ваганяном плюс десять агентов НКВД как "соучастников-свидетелей" "троцкистско-зиновьевского террористического центра". В агентах НКВД особой нужды и не было: зиновьевцы и троцкисты признавались во всем, не отговаривались и не упирались, как на первом январском процессе 1935 года. Прокурору Вышинскому оставалось лишь цинично констатировать149 :

"Можно сказать, что процесс 15-16 января 1935 г. для Зиновьева и Каменева был своего рода репетицией нынешнего процесса, которого они, может быть, не ожидали, но от которого они, как от судьбы, не ушли".

Однако, признаваясь и в убийстве Кирова и в подготовке убийства Сталина и сталинских соратников, Зиновьев и Каменев категорически отвергали совершенно к делу не относящееся, но упорно выставляемое Вышинским второстепенное обвинение: при успехе своего заговора Зиновьев и Каменев решили убить своих исполнителей. "Да, Сталина мы решили убить, но убийц Сталина - нет",- утверждали они. Это возмущало Вышинского до крайности. По этому поводу он заявил в своей речи150: