Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

Александр очень хорошо знал, что фиванское восстание было подготовлено в Афинах и что Афины собирались примкнуть к Фивам; но катастрофа разразилась так быстро, что Афины не успели начать открытую войну против царя. Поэтому Александр мог простить Афины, и он тем более готов был сделать это, что всякое враждебное действие с его стороны неминуемо заставило бы Афины броситься в объя­тия персов. Он счел нужным поставить только два требова­ния: чтобы Афины изгнали беглых фиванцев и выдали тех людей, на которых падала ответственность за поведение го­сударства при последних событиях, в том числе Демосфена, Ликурга, Гиперида, Харидема и Хареса. Первое требование было единогласно отвергнуто; зато в Афинах оказалось не­мало людей, вполне готовых принять второе требование, ис­полнение которого сразу избавило бы умеренную партию от ее опаснейших противников. Действительно, Фокион на­стойчиво потребовал принятия этого условия; но Демосфену удалось с помощью Демада добиться того, что и второе тре­бование Александра было отвергнуто Народным собранием, и в конце концов сам Фокион согласился вместе с Демадом отвезти народное постановление Александру. Но для по­следнего было слишком важно восстановить дружеские от­ношения с Афинами, чтобы он стал настаивать на своем уль­тиматуме. В конце концов состоялось соглашение, в силу которого один только Харидем, самый непримиримый из противников Александра, должен был уйти в изгнание, на что Афины тем легче могли согласиться, что Харидем не был урожденным афинянином. Он уехал в Азию и поступил на персидскую службу; за ним вскоре последовало туда не­сколько других выдающихся офицеров, как Эфиальт и Фрасибул. Харес отправился в свое княжество Сигейон на Гел­леспонте.

Теперь, наконец, Александр мог подумать о походе про­тив Персии. Да и пора было, потому что война в Малой Азии приняла тем временем очень опасный оборот. Мемнон, за­нявший после смерти своего брата Ментора пост главноко­мандующего в прибрежных провинциях, вначале располагал против Аттала и Пармениона лишь крайне недостаточными боевыми силами; он едва сумел при Магнесии преградить врагу путь к Сардам. Но вскоре был убит Филипп, и враж­дебный образ действий Аттала против Александра затормо­зил операции македонского войска, тогда как персидские боевые силы благодаря новым вербовкам возрастали изо дня в день. Вследствие этого Мемнон получил возможность пе­рейти в наступление и с помощью олигархической партии в Эфесе занять этот город; однако его попытка взять Кизик оказалась безуспешной. Между тем Александру удалось из­бавиться от Аттала; но все эти события сильно расстроили македонскую армию, и Парменион, оставшийся теперь еди­ноличным военачальником, не был в состоянии энергично действовать против Мемнона. Он принужден был прекра­тить осаду Питаны в Эолии и затем был отозван Алексан­дром в Македонию. Его преемник по командованию, Калас, был разбит в Троаде Мемноном и принужден отступить к Геллеспонту, где отстоял Рэтейон и Абидос. Во всех осталь­ных частях Малой Азии персидское владычество было вос­становлено. Пиксодар Карийский также отказался от мысли о союзе с Македонией и выдал свою дочь, бывшую невесту Арридея, за одного знатного перса, Оронтобата. В следую­щем же году Пиксодар умер, и его зять вступил в управле­ние сатрапией.

С наступлением весны 334 г. Александр выступил в по­ход к Геллеспонту. Он вел с собою половину македонского ополчения, 12000 фалангистов и 1500 всадников, затем со­юзные контингенты, именно 1500 всадников из Фессалии, 7000 человек и 600 коней из остальной Греции, 900 легко­вооруженных всадников из Фракии и Пэонии, 6000 человек легкой фракийской и иллирийской пехоты, и наконец 5000 тяжеловооруженных наемников — всего около 30 тыс. пехо­тинцев и четырех тыс. пятисот всадников. Эту армию сопро­вождал флот в 160 военных кораблей, из которых 20 были выставлены Афинами. В качестве военного советника при молодом царе находился Парменион, лучший полководец македонской армии и, вероятно, всей этой эпохи, который в течение всего царствования Филиппа исполнял важнейшие военные поручения, которому Филипп в значительной сте­пени был обязан своими победами и которому, без сомне­ния, принадлежит главная военная заслуга в деле завоевания Азии. Из второстепенных военноначальнических постов два важнейших были вверены сыновьям Пармениона: старший, Филотас, командовал македонской конницей, второй, Никанор, отборным полком македонской пехоты, т.н. „гипаспистами гетайров". Управление Македонией и Грецией на вре­мя отсутствия царя было вверено Антипатру.

Персам стоило только собрать в Геллеспонте свой более многочисленный флот, и Александр должен был бы отка­заться от мысли о переходе в Азию. Действительно, еще год назад приморским городам монархии было приказано при­вести в готовность их военные корабли. Но в Персидском царстве искони был обычай ничего не делать вовремя; по­этому флот далеко еще не был готов к плаванию, когда Александр достиг Геллеспонта. Таким образом, переправа через пролив не представила никаких затруднений. Ею руко­водил Парменион, а царь тем временем посетил священные места в Трое и могилу своего предка Ахилла; затем войско двинулось вдоль берега на восток.

Персидские сатрапы провинций, лежавших по сю сто­рону Тавра, — сатрап Лидии Спифридат, сатрап Малой Фригии Арсит, сатрап Великой Фригии Атизий и сатрап Каппадокии Мифробузан, — получив известие о выступле­нии Александра, стянули к Пропонтиде все наличные бое­вые силы и соединились здесь с войсками Мемнона. Образо­вавшаяся таким образом армия по количеству всадников превосходила врага, но значительно уступала ему по числу и главное по качеству пеших войск; ввиду этого Мемнон пола­гал, что не следует принимать сражения в открытом поле, а надо отступить в глубь материка, опустошить страну на да­лекое пространство и тем по возможности затруднить врагу наступление, пока подоспеет флот, а затем перенести театр военных действий в Элладу и тем принудить Александра к возвращению в Грецию. Это был тот же план, какой некогда доставил персам победу над Агесилаем; однако теперь по­ложение дел было совершенно иное, и сомнительно, привел ли бы этот маневр к успеху. Как бы то ни было, предложе­ние Мемнона было отвергнуто военным советом; Арсит, сатрап Малой Фригии, не хотел отдать свою страну в жертву врагу, и остальные сатрапы, полагаясь на превосходство своей конницы, присоединились к его мнению. Итак, решено было идти навстречу неприятелю и дать сражение.

Войска встретились у Граника, одной из речек, стекаю­щих с северного склона Иды в Пропонтиду. Александр тот­час повел свою конницу и легкие войска через реку и атако­вал возвышенности на правом берегу, где длинной линией выстроилась персидская конница. Здесь произошло жаркое конное сражение; вначале персы, благодаря своему числен­ному превосходству и выгодам своей позиции, имели пере­вес, но в конце концов победа осталась за более стойкими и лучше вооруженными македонянами и фессалийцами. Сам царь храбро сражался, но и персидские генералы не жалели себя, и многие из них остались на поле битвы, в том числе сатрапы Спифридат и Мифробузан. Бегство конницы увлек­ло и персидскую пехоту; только греческие наемники храбро сопротивлялись, но вскоре они были со всех сторон окруже­ны превосходными боевыми силами врага и принуждены сдаться. Пленных, числом 2000, Александр в цепях отослал в Македонию, в наказание за то, что они служили варварам против Эллады. По преданию, победитель потерял лишь около ста двадцати человек. Из добычи 300 доспехов были повешены в афинском Парфеноне как жертвенный дар, что­бы наглядно показать эллинам размеры одержанной победы.

Последствия сражения доказали, как шатко было пер­сидское владычество в Малой Азии. Даскилий, главный го­род Геллеспонтской сатрапии, тотчас сдался Пармениону; сам Александр двинулся к Сардам, где был приветствован гражданами как освободитель; персидский комендант до то­го растерялся, что без боя сдал неприступную крепость. Из Эфеса персидский гарнизон удалился, и Александр вступил и в этот город среди ликования жителей. Тотчас же была восстановлена демократия; некоторые из вождей олигархи­ческой партии, предавшие город Мемнону, были умерщвле­ны народом. Дальнейшее кровопролитие было предупреж­дено Александром, который этим поступком обеспечил себе симпатии зажиточных классов в Азии.