Ленин. Эмиграция и Россия

Не дал каких-либо компрометирующих данных и произведенный у Ульянова обыск: “…не обнаружено ничего, что бы указывало на занятие его шпионажем, установлено лишь, что он поддерживает постоянную корреспонденцию с лицами, проживающими в Петербурге, а также с находящейся там редакцией газеты “Правда”, в которой будто бы состоит сотрудником”. Впрочем, обнаружены все же у Ульянова три тетрадки. Они “содержат, -пришел к заключению Матыщук, - различные сопоставления Австрии Венгрии и Германии”. Эти тетради с записями Владимира Ильича по аграрному вопросу, со статистическими таблицами вахмистр представляет на всякий случай начальству. Может быть, цифры и таблицы, которыми заполнены тетради, и есть шифрованные шпионские записи?

Вахмистр объясняет в донесении, что доставляет Ульянова в Новый Тарг “ввиду того, что вышеупомянутый, за исключением удостоверения личности, составленного на французском языке, никаких других документов не имеет, далее, что никто не может установить, не является ли его деятельность вредной для государства, так как в настоящее время русские имеют с ним совещания”, а также ввиду возможных предположений, что Ульянов, “поддерживая связи с разными индивидуумами, может также передавать другие детали, касающиеся Австрийского государства” [80].

Ленина арестовывают по подозрению в шпионаже. В условиях военного времени это чревато серьезными последствиями.

Его заключают в тюрьму Нового Тарга. И надзиратель делает в книге запись о новом обитателе пятой камеры, об отобранных у него вещах: “8. VIII. 11 ч. утра. Владимир Ульянов, уроженец России, лет 44, православного вероисповедания, русский, эмигрант, 91 крона 99 геллеров, черные часы, ножик” [81].

Несколько часов спустя, узнав об аресте Ленина, о предъявленных ему нелепых обвинениях, Ганецкий устремляется в Новый Тарг. Он добивается приема у старосты.

- Вы только что арестовали Ульянова,- заявляет ему Ганецкий.- Вы не отдаете себе отчета в вашем решении. Вы арестовали известного в мире вождя российской революции. Как такого человека можно заподозрить в шпионаже? Вы должны его немедленно выпустить.

- Как вы смеете делать мне подобные указания?! - кричит в ярости староста.- А вы кто такой?!

- Я... гражданин Поронина и являюсь к вам с протестом от всех видных граждан Поронина и Закопане. Все мы возмущены арестом Ульянова и настаиваем на его освобождении... Нам стало известно, что вы получили телеграмму от директора полиции в Кракове и от депутата парламента Марека... Имя Ульянова, его псевдоним Ленин хорошо известны и в Вене. Вряд ли Вена одобрит ваше поведение. Я еще раз советую освободить его, иначе у вас будут неприятности...

- Телеграммы эти я действительно получил,- признается староста.- Но ни директор полиции, ни Марек мне не указ. Сейчас война, я облечен военными полномочиями и должен действовать по-военному... То, что Ульянов социал-демократ, ничего не значит.

Следующий визит Ганецкого - к судебному следователю Пешковскому. Тот ведет допрос Ленина, начатый уездным комиссаром Гловинским.

- Он сейчас занят и вас принять не может,- заявляют Ганецкому.

Но Ганецкий настаивает. Он должен немедленно видеть следователя.

И тот вынужден выйти к нему.

- Этот человек,- говорит он о Ленине,- весьма меня заинтересовал... Создает впечатление благородного, и никак нельзя его заподозрить в шпионаже. Наш староста раздул дело. Ведь он передал дело одновременно в военный суд. И военные будут решать, и это уже весьма серьезно. Советую нам немедленно поехать в Краков и там энергично действовать.

Следователь говорит правду. В его столе лежит полученное от старосты официальное отношение: “Передается для дальнейшего производства по поводу подозрения в шпионаже... Одновременно уведомляю, что об указанном деле ставлю в известность Императорско-Королевский Генеральный Штаб 1-го Корпуса Краковского Гарнизона, далее, президиум Императорско-Королевского наместничества в Львове и дирекцию полиции в Кракове и Львове” [82].

Владимир Ильич сидит в тюрьме, а Надежда Константиновна вместе с друзьями принимает срочные меры для его спасения.

В адрес депутата австрийского парламента социал-демократа В. Адлера уходит ее полное тревоги за судьбу Ленина письмо:

“Уважаемый товарищ! Мой муж Владимир Ульянов (Ленин) арестован в Поронине (Галиция) по подозрению в шпионаже. Здесь население очень возбуждено и в каждом иностранце видит шпиона. Само собою разумеется, что при обыске ничего не нашли, но тетради с статистическими выписками об аграрном вопросе в Австрии произвели на здешнего жандарма впечатление. Он арестовал моего мужа и препроводил его в Ней-Маркт (Новый Тарг.). Там его допросили, и нелепость всех подозрений сейчас стала очевидной для гражданских властей, но они не хотели взять на себя ответственность освободить его и все бумаги послали к прокурору в Ней-Зандец (Новый Сонч.), где дело прекращено и передано военным властям. Может быть, прокурор тоже не захочет взять на себя ответственности, и тогда арест может продолжаться несколько недель... Поэтому очень прошу Вас, уважаемый товарищ, помочь моему мужу. Вы знаете его лично; он был, как Вы знаете, долгое время членом Международного бюро и хорошо известен Интернационалу. Я попросила бы Вас отправить настоятельную телеграмму прокурору в Ней-Зандец, что хорошо знаете моего мужа, причем можете уверить, что это - недоразумение. Просите также прокурора, в случае, если бумаги уже переданы военным властям, переотправить последним Вашу телеграмму. Телеграмма, что мой муж стоит вне подозрения в шпионаже, прибыла здешнему жандарму от Краковской полиции, но слишком поздно, когда мой муж был уже отправлен в Ней-Маркт, туда уже прибыла телеграмма от депутата Рехстрата, тов. Марека, но не знаю, будет ли это достаточно. Я уверена, что Вы и еще другие австрийские товарищи сделают все возможное, чтобы содействовать освобождению моего мужа.

С партийным приветом

Надежда Ульянова” [83].

Каждый день шестичасовым поездом ездит Надежда Константиновна в Новый Тарг. Через час она уже на месте. До одиннадцати гуляет по улицам, затем - часовое свидание.

Владимир Ильич рассказывает о тех, с кем оказался заточенным в тюрьме. Сидит с ним много местных крестьян. 84 Одних арестовали за то, что паспорт просрочен. Других - за то, что налог не внесли или за препирательство с местной властью. Сидят с Владимиром Ильичей и какой-то француз, и чиновник-поляк, ради дешевизны проехавшийся по чужому полупаску, и цыган, перекликающийся через стену тюремного двора с женой. “Ильич,- расскажет Крупская,- вспомнил свою шушенскую юридическую практику среди крестьян, которых вызволял из всяких затруднительных положений, и устроил в тюрьме своеобразную юридическую консультацию, писал заявления и т. п. Его сожители по тюрьме называли Ильича “бычий хлоп”, что значит “крепкий мужик”... В этой уголовной тюрьме по ночам, когда засыпало ее население, он обдумывал, что сейчас должна делать партия, какие шаги надо предпринять для того, чтобы превратить разразившуюся мировую войну в мировую схватку пролетариата с буржуазией. Я передавала Ильичу те новости о войне, которые удавалось добыть” [84].

Десятки людей обеспокоены уже судьбой Ленина. “Вернувшись в Поронин,- сообщает Матыщук,- я не имел ни одной свободной минуты, потому что целый день приносили телеграмму за телеграммой” [85]

В защиту Ленина выступают многие представители польской интеллигенции. Крупный закопанский медик и общественный деятель Анджей Храме просит освободить Ульянова, предоставить ему возможность покинуть пределы монархии. Шлет телеграммы и письма директор закопанского санатория доктор Казимеж Длуский. Приезжают к старосте в Новый Тарг писатель Владислав Оркан, поэт Ян Каспрович. Ленину стремится помочь адвокат из Нового Сонча Герш Сыроп. Петицию к австрийским властям препровождает Стефан Жеромский. Энергично действует доктор Марек.

Об аресте Ленина узнают вскоре и в России. “Русское слово” сообщит, что в числе арестованных русских “находится известный социал-демократ Ленин, задержанный в Кракове” [86]. Это вызовет тревогу у родных, в большевистских кругах. Она усугубится тем, что русские войска уже недалеко от Кракова и при их успешном наступлении Владимир Ильич может оказаться в руках царской полиции. И опасения обоснованны, ибо полиция на сей счет примет вскоре соответствующие меры. Товарищ министра внутренних дел сообщит командующему Юго-западным фронтом русской армии, что Ленин, являющийся выдающимся представителем РСДРП и имеющий “за собой долголетнее революционное прошлое... состоит членом ЦК партии и создателем отдельного течения партии”. Посему, в случае занятия Кракова, он должен быть арестован и препровожден “в распоряжение Петроградского градоначальства” [87].