Самогития

Образную характеристику монгольского воина предоставляет известный исследователь деяний Чингисхана Фернан Гренар (Fernand Grenard): «В военном лагере воин на голове носит меховую ушанку, на ногах валенки, одет в длинный, ниже колен кафтан. На поле боя на голове воина кожаный шлем (дуулга), накрывающий сзади затылок и шею, на груди – крепкие и гибкие доспехи, изготовленные из черных, лакированных металлических пластинок, скрепленных кожаными ремешками. Наступательное оружие – два лука со стрелами, сабля, боевой топор (алма хунэ), железная дубина, висящая у него на седле, булава (гульда) для сбрасывания с седла всадника противника и аркан».

Монгол неотделим от своего боевого коня. На самом деле они похожи друг на друга: родились в той самой степи, выросли на той же самой земле, жили под влиянием тех же климатических условий, изнуряемые теми самыми тренировками. Монголы были невысокого роста, коренастые, ширококостные, крепкого телосложения и невероятно выносливые. Их кони тоже были невысокого роста, коренастые, не очень грациозны – с крепкой шеей и мускулистыми ногами, покрыты густой шерстью, но удивительно энергичные и жизнеспособные, выносливые, уравновешенные, с надежными копытами. Вне всякого сомнения, эти строевые лошади восточных кочевников во времена древней истории передали свои лучшие качества европейским диким лошадям. Во времена поздней античности гунны на них ездили завоевывать Китай и Римскую империю. Теперь же, в средние века, воодушевленные новой волной энтузиазма, вся эта степная кавалерия бросилась на завоевание сверкающих золотом дворцов Пекина, Тебриза и Киева».

«Чрезвычайно подвижная кавалерия кочевников сразу ошеломляла, а то, что они бывали везде и повсюду, вводило в замешательство силы неприятеля, хотя боевые действия еще не начались. Если противник стоял на своих позициях, монгольские эскадроны не спешили сразу вступать в бой. Они рассредотачивались и исчезали, словно степные разбойники, но сразу появлялись опять, как только ослабевала бдительность китайских копьеносцев, хорезмских, мамлюкских или венгерских всадников. Горе противнику, который, введенный в заблуждение, начинал преследовать притворившихся убегающими монгольских всадников. Они сбивали противника с пути, увлекали от главных сил в ловушки в опасной местности и там, окружив его, приканчивали как дикого зверя. Легкая кавалерия монголов, расположенная в авангарде и во флангах, старалась изнурить противника градом стрел до тех пор, пока не проламывала их ряды. Монголы, как и древние гунны, уже с детства учились быть меткими стрелками и искусными всадниками. Их точно направленная стрела могла поразить противника за двести, триста и более метров. Монголы были чрезвычайно подвижны, к тому же они имели тактическое превосходство, с которым в то время никто не смог сравниться. Их оборону, уверенную в своем превосходстве, время от времени поддерживали подразделения, которые произведя внезапный залп стрелами, сразу бесследно исчезали. Таким образом, монголы, увлекая противника вперед и внезапными атаками деморализовав его , вводили в бой тяжелую кавалерию, которая начинала истреблять противника саблями, просто разрубая сопротивляющихся на части. Монголы во время всех своих наступлений вызывали у противника ужас своей устрашающей внешностью и невыносимым смрадом. Они неожиданно появлялись, быстро рассредотачивались, заполняя весь горизонт. Вперед они двигались мелкой рысью в устрашающей тишине, молча, без голосовых команд и перегруппировывались, лишь руководствуясь сигналами знаменщиков. Потом внезапно, в подходящий момент, с диким визгом и воплями рвались в атаку».

«Это были проверенные временем, обычные охотничьи хитрости: сначала жертву заставляли взбеситься, приводили в замешательство, после чего с ней легко было расправиться. Монголы на своих лошадях преследовали китайцев, персов, русских и венгров точно так же, как они охотились на антилоп и тигров. Монгольские стрелки подстреливали рыцарей стрелами, направленными в самые уязвимые места ,также как они подстреливали орлов, летящих на самой большой высоте. Во время своих самых успешных походов в Трансоксанию (Мавераннахр) и Венгрию, монголы старались создавать зрелище огромной бойни. На самом же деле это было лишь действо для ошарашивания противника, его изматывания и окружения. Тогда преследование заканчивалось планомерным истреблением вражеских сил».

Все эти тактические методы ведения войны весьма образно описаны проницательным наблюдателем Джованни Плано Карпини (Giovanni da Pian del Carpine): «Монголы нападали на врага, как только его замечали. Каждый стрелок запускал три, четыре стрелы. Заметив, что силы противника остались не сломленными, стрелки отступали, но это был всего лишь обман, чтобы противник начал их преследовать и попал бы в подготовленную монголами ловушку. В случае, когда войско противника было намного сильнее, монголы как можно быстрее отступали, истребляя все на своем пути, и останавливались лишь через сутки или двое. Иногда монголы в хорошо подготовленном месте разбивали лагерь, а когда вооруженные отряди противника проходили мимо, внезапно на них напав, уничтожали. Они имели на вооружении уйму всяких военных хитростей. На передовые позиции монголы ставили узников и иностранных помощников, а большая часть их войск выстраивалась по флангам, чтобы они имели возможность окружить противника. Это они выполняли так искусно, заставляя противника вообразить, что монголов намного больше, чем их было на самом деле. Если противник защищался очень упорно, они в своих рядах делали брешь, давая возможность воинам противника прорваться, а затем внезапно начинали их догонять и всевозможными способами убивать. Генерал Субэдэй в 1241 году в битве на реке Шайо в Венгрии как раз использовал эту тактику. В рукопашный бой монголы вступали крайне редко. Чаще всего своими стрелами они старались ранить как людей, так и лошадей».

Тот самый маневр во время великих охотничьих экспедиций монголов описывает и Гильом де Рубрук (Guillaume de Rubrouck): «Монголы, начав охоту, собираются в тех местах, где было много зверей. Охотники, медленно ступая вперед, приближаются к ним, окружают зверей словно сетью, чтобы потом поразить их своими стрелами».

Хан Батый, как и его предшественник, и отец провозглашал, что все земли Европы, вплоть до берегов Атлантики являются исконной и неделимой частью великой монгольской империи, созданной Чингисханом. Войско Батыя, с самого начала своих завоеваний, для порабощенных народов было самым опасным. Все завоеванные страны монголы безжалостно разоряли, жителей жестоко истребляли. В Восточной Европе, как и во всех других завоеванных областях, монголы вели себя чрезвычайно свирепо. На жестокости основывалась их политика и методы управления. Оккупанты старались напугать местное население, их унизить, возбудить чувство беспомощности и покорности, а потом всячески терроризировать.

Согласно историку Рене Груссе (Rene Grousset), «Кампания жестокости монголов началась с уничтожения ханом Батыем тюркского ханата камских болгар, но на самом деле главнокомандующим этого похода был Субэдэй – завоеватель земель Персии, России и Китая. Тогда ему было около шестидесяти лет».

«Монголы нападали на язычников, кочевников и полудикие тюркские племена русских степей – кипчаков или половцев. Часть кипчаков сдались без боя. Позднее они как раз и стали этнической и географической основой монгольского ханата. Прежние властители края его так и называли – Кипчакским ханатом. В 1238 году монголы решающим ударом окончательно победили кипчаков. Около сорока тысяч семей кипчаков переселились в Венгрию. Здесь они стали христианами».

Монголы беспрестанно наводняли Рязанские и Коломенские княжества, полностью истребив местных жителей. Могущественный великий князь суздальский Юрий II послал защитникам Коломны подкрепление, но напрасно; оно тоже было захвачено монголами. В 1238 году Москва, тогда бывшая второстепенным городом, также была побеждена и полностью сожжена. Великий князь Юрий II не смог справиться с монголами, разоряющими города его княжества – Суздаль и Владимир. Во Владимире людей убивали даже в церквях, в которых во время больших пожаров они находили убежище. Войско Юрия II было разбито, а 4 марта 1238 года в решающей битве на реке Сить, притоке Мологи ,погиб и он сам. Другие подразделения монголов захватили Ярославль и Тверь. Севернее находящийся Новгород, наверное, спасла только оттепель».