Странная разведка: Воспоминания о Секретной службе британского Адмиралтейства

Но начало конфликта оказалось для него самым горьким разочарованием всей его жизни.

Кайзер твердо отверг его постоянные просьбы выдать ему «карт-бланш» на проведение операций и оставил флот под командованием адмирала Фридриха фон Ингеноля, офицера с посредственными способностями, который был обязан своей карьерой только личной дружбе с Его Величеством Верховным Главнокомандующим и долгой службе на яхте Кайзера.

Но и это было еще не все.

Король Эдуард VIII в предыдущие годы любил выводить из себя своего племянника, называя немецкий флот «игрушкой Вилли». Эта шутка содержала в себе глубокую правду. Было очевидно, что Кайзер Вильгельм II рассматривал флот как свою личную собственность, которую он был обязан защитить и сохранить любой ценой. Перспектива подвергнуть свои драгоценные корабли грубым ветрам войны повергала его в ужас. Он мог со спокойной душой наблюдать за гибелью целых армейских корпусов на полях сражений, но дрожал от одной лишь мысли о потере хотя бы одного дредноута, которые были для него символом величия и престижа династии Гогенцоллернов.

В результате сразу же после того, как Великобритания объявила Германии войну, он собственной рукой изменил «оперативный приказ», приговорив тем самым немецкий флот к пассивности как раз в тот момент, когда быстрая наступательная операция могла бы принести немцам самые лучшие результаты.

Не может быть никаких сомнений, что даже частичный успех немцев в Северном море мог бы надолго отсрочить высадку Британского экспедиционного корпуса во Франции и кардинальным образом изменить общую ситуацию в войне не в пользу союзников. Без присутствия Британского экспедиционного корпуса битва на Марне никогда не могла бы состояться, а если бы и состоялась, то ее результат мог бы быть совсем другим. Даже одна сконцентрированная атака немецких подводных лодок в южной части Северного моря могла бы нанести серьезный ущерб нашим военным планам.

Сверх того, смелое немецкое наступление на море вызвало бы в Германии бурю восторга, повышение популярности флота и подъем престижа этого все еще нового для немцев вида вооруженных сил, еще недостаточно опробованного. И такой успех настолько поднял бы моральный дух моряков, что сделал бы невозможным унизительные события ноября 1918 года.

Но Кайзер не думал ни об одном из этих обстоятельств. «Мои корабли не должны подвергаться риску» — вот что проходило красной нитью по всем его «оперативным приказам».

Они запрещали Флоту открытого моря покидать свои защищенные базы кроме того маловероятного случая, если немецкое побережье подвергнется британской атаке с моря. Ни один сколь-нибудь важный корабль не мог и пошевелиться без личного разрешения Его Величества Верховного Главнокомандующего, который приобрел абсолютный контроль над флотом. Таким образом, за исключением отправки на бессильную рекогносцировку флотилии подводных лодок или похода одного минного заградителя к устью Темзы, немецкий флот без толку сидел на своих сундуках в эти решающие первые недели войны.

Тирпиц безрезультатно настаивал на решающей битве («Entscheidungsschlacht»), которая в начале войны могла бы решить вопрос о господстве на море, поскольку Великобритания еще не успела стянуть свои корабли из других океанов, и победа в ближних морях действительно была бы способна изменить весь ход войны.

Робость, в которой упорствовал Кайзер, для которого корабли были любимой игрушкой, вполне поддерживалась Рейхсканцлером Теобальдом фон Бетман-Хольвегом, желавшим сохранить флот как козырь за столом мирных переговоров, а также и адмиралами, завидовавшими Тирпицу. Даже перед войной он должен был считаться с враждебностью и интригами высокопоставленных офицеров, с недоверием относившихся к его уникальному положению в правительстве государства. Между ним и шефом «Морского кабинета» существовали жесткие разногласия. А так как этот орган занимался всеми назначениями на флоте при условии последующего формального утверждения Кайзером, из этого следовало, что все рекомендации Тирпица как правило игнорировались, а его протеже не получали новых назначений и оставались «за бортом». С Главным морским штабом отношения Гроссадмирала были не лучше. В результате, несмотря на видимую «диктатуру» в военно-морской политике и в области строительства и вооружения кораблей, Тирпиц мог осуществлять лишь очень ограниченный контроль в вопросах кадров и стратегии.

Как раз в этом отсутствии координации между высшими руководителями немецкого морского командования, наряду с болезненной боязнью Кайзера потерять свои корабли, мы нашли ключ плохого управления флотом, необъяснимого другими причинами, за восемнадцать первых месяцев войны.

Заметим, что хотя эти разногласия в Морском министерстве Германии были известны нашим агентам Секретной службы, они не могли предвидеть эффект от их воздействия на боевые операции немецкого флота во время войны.

Британское Адмиралтейство благоразумно готовилось к любому развитию событий, включая немедленный удар Флота открытого моря, и эта возможность считалось вполне вероятной. В результате, когда давно ожидаемый конфликт стал реальностью, полное спокойствие и отсутствие инициативы со стороны немецкого морского командования вызвали в Уайтхолле замешательство.

Первые плоды работы нашей разведки в Германии были собраны почти немедленно. Благодаря нашей осведомленности мы заранее знали не только намерении Германии послать вооруженные торговые пароходы для каперской охоты на маршрутах торгового судоходства, но также о вооружении и оснащении с этой целью большого числа немецких торговых судов. Эти суда к моменту объявления войны находились в открытом море или в нейтральных портах. Это позволило нам принять срочные контрмеры, которые в результате почти свели на нет эти планы. На самом деле, лишь один вооруженный торговый пароход («Кайзер Вильгельм дер Гроссе») успел покинуть Германию в первый месяц конфликта, вместо целого флота судов такого рода, предназначенных для борьбы с нашим торговым судоходством в океанах. В значительной степени эта быстрая акция, предпринятая британским Адмиралтейством, обязана своим успехом «полученной нами информации».

Это всего один из множества конкретных примеров, доказывающий пользу, которую принесла нам агентурная сеть, созданная перед войной нашей военно-морской разведкой в Центральной Европе. В сравнении с огромной машиной, созданной и мастерски руководимой адмиралом сэром Реджинальдом Холлом, она была почти ничтожной и по количеству персонала и по выделяемым ей средствам. Однако результаты ее работы были весьма полезны, как покажет эта книга. То, что эти достижения никогда не были оценены по заслугам, объясняется, несомненно, требованиями секретности, скрывающей эти результаты. Но те, кто знал об опасностях и тревогах службы, с разочарованием видят, как настоящий труд разведки смешивался в одну кучу и пригвождался к позорному столбу вместе с опереточными поступками агентов-любителей «Секретной службы» в столицах нейтральных государств во время войны. Стричь и тех и других под одну гребенку точно также разумно, как рассматривать полицейского агента в пантомиме как типичного настоящего полицейского.