Пределы выживания (Полигон - I)

- Что там у тебя, давай грузи, - кричит мне старлей.

- Сейчас.

- Доктор, мы тебе поможем, - это дед Тимофей. - Пойдем, - командует он окружившим его людям и рукой зовет их в дом.

За пол часа машина загружена и мне показалось, что картин и вещей увеличилось, чуть ли не в двое. Я отдаю письмо Риты и адрес ее мамы старлею.

- Вот отвезешь сюда.

- Ну ты даешь, старина, надо же как прибарахлился, а всего то живешь, несколько месяцев. Будь спокоен, довезу.

Днем у меня сидят несколько пациентов и завсегдатаев. Неожиданно приехала развалюха-машина из монастыря. Монахиня робко вошла в кабинет и встала передо мной.

- Игуменья Аграфена просит вас срочно приехать.

- Что произошло?

- Ракета... разорвалась над нами...

- Шариковая, с пластинами, химическая?

- Нет..., с огнем... Несколько монахинь пожгло. С пожаром, слава богу, справились...

- Сволочи, мать их в стенку, что же они делают.

Монахиня испуганно крестится. У медсестры Надежды от изумления выпал из рук карандаш. Я иду собираю свой чемоданчик.

Опять машина, противно скрипя изношенными конструкциями, вывозит меня из села.

В огромном дворе монастыря еще дымится бревенчатое строение. Сам монастырь не пострадал, камень и черепица, спасли его от небесного подарка. Игуменья Аграфена, с испачканным сажей белым воротничком, встретила меня на ступенях.

- Как это произошло? - после приветствия спросил я.

- Слава богу, что взрыв был там, метрах в ста от забора. Сначала ухнуло, а потом яркая вспышка и все вокруг залило огнем... Камень забора сдержал силу огня, но все же язык лизнул крышу часовенки. Она в основном и загорелась, три монахини, что там были, в пламени выскочили наружу. Еле погасили на них огонь. Пойдемте, доктор, я их покажу.

Только одна из них без сознания. Ожоги охватили всю нижнюю часть тела. Я чищу ранки, дезинфицирую пораженные площади и смазываю все мазью Вишневского. Теперь я бессилен, нужно терпение и время для ее лечения. С остальными легче, очаги поражения небольшие, им тоже оказываю помощь.

Игуменья угощает меня чаем.

- Говорят, вы картины отправили в Барнаул.

Ну вот об этом уже все знают.

- Да, матушка, хочу там показать их людям.

- Вы здесь нужны, доктор. Кто то должен бороться против этой... военной мерзости.

- Матушка, надо бороться в миру, а не в этом котле. Здесь дальше проволоки не плюнешь.

Она красиво, как Кустодиевская купчиха, держит блюдце с чаем и размышляет.

- Хорошо, будете там, вас же раздавят... Машина подавления такова, что и слова пикнуть не посмеете.

- Я считаю надо попробовать.

- Как же вы думаете пробраться туда?

- Пока еще точного плана у меня нет, но я знаю одно, надо бежать... В отличии от местных, у меня же пока есть паспорт и на первых порах где то можно устроиться, есть друзья, которые может быть и не предадут. Я понимаю, могут объявить всесоюзный розыск, обозвать преступником, но даже если потом и поймают, я хочу успеть написать письма во все общественные организации, министерства, за границу. Хочу устроить передвижную выставку...

Игуменья качает головой.

- Что-нибудь не так, матушка.

- Мне в это мало вериться, но дай вам бог счастья. Если вы действительно хотите спасти нас, я хочу благословить вас на это.

- Спасибо.

- Теперь давайте подумаем как исчезнуть от сюда. Разговоры это одно, а организовать бегство это другое, я хочу помочь вам. У меня в Иркутске, служит в православной церкви отец Иоанн, очень хороший человек. Если будет совсем худо, бегите туда. Я дам рекомендательные письма к нему, а дальше все зависит от вас.

- Хорошо, матушка. Только осталось самое сложное, как выскользнуть от сюда.

- Есть только один способ..., через полигон.

- Через полигон?

- Да. Границы полигона столь огромны, что не все тщательно охраняются. Река Чулым, приток Оби граничит на севере, там постоянных постов нет и как я знаю, ходят только патрульные машины. Закрыты на проволочные заграждения только западные и восточные направления, здесь тоже ходят патрульные машины, но зато имеется больше сюрпризов и сигнализации. На южной части, из-за гористой местности, есть только редкие посты, в основном на дорогах. Где то у меня сохранилась старая карта этого района, на ней есть проходы..., но сохранились ли они, я не знаю.

- Спасибо, матушка. Тогда только, когда я буду удирать, молитесь за меня, чтобы мне на голову не упала какая-нибудь ракета или не застукали наблюдатели.

- Это я постараюсь. Посиди здесь, я тебе карту принесу.

Через двадцать минут она приносит мне сложенную огромную черно белую карту с масштабом 1:2.

- Вот, это аэросъемки, которые здесь проводили десять лет назад, когда размечали полигон. Только просьба не спеши удирать, хорошо подготовься и выбери момент.

- Матушка, на карте по мимо наших поселков указано еще несколько других, которых... нет, это же... документ...

- Десять лет назад действительно это был цветущий край, поля давали хлеб, леса полны живностью, но теперь осталась эта карта, свидетельница прошлой жизни. Полигон сожрал почти все.

- Я поеду, матушка.

- Бог тебе в помощь.

Она перекрестила меня.

Рита слушает меня напряженно.

- Она тебе дала карту и благословила?

- Да.

- А как же я?

- Бежим вместе.

- Я боюсь, боюсь этого непредсказуемого полигона, боюсь ходить по его земле, дышать его воздухом...

- Решайся. Я тебе ничего не могу гарантировать, здесь нужно рисковать.

- Можно я подумаю.

- Думай подумай, только учти, скоро наступит осень, вода и грязь уменьшат наши шансы добраться до реки. Там еще надо найти средства переправы.

- Но там же могут быть... всякие сюрпризы.

- Игуменья говорила, что здесь нет часовых. Уже больше десятка лет, как возник полигон, здесь разъезжают патрульные машины. Так что проскочить можно.

- Боже мой, как я боюсь.

Она ушла от меня в смятении.

Старлей вернулся из Барнаула навеселе. Машина подъехала к дому и он, вытащив ящик, заорал.

- Док, забирай свое барахло. Здесь лекарства, большая часть, что просил.

- Ну как, передал...

- Будь спокоен. Вот письмо обратно. Душевная старушка попалась. Мы с ней чаи погоняли, она все переживала, как там Рита. Жалко я за ней раньше не приударил. Красивая баба. Правда, недотрога. Ну ладно, док, не буду тебе мешать, да и мне еще надо с семьей повидаться. Я поехал дальше. Пока, док.

Грузовик поехал по улице дальше и казалось, что он пьян тоже.

АВГУСТ

Старожилы говорят, что в этом году интенсивность падения ракет на жилые районы увеличилась.

Еле-еле приползла к мед пункту монахиня. Она присела на стул и устало откинулась к стене.

- Что случилось? - бросилась к ней Надежда.

- Они, монастырь разрушили...

- Кто?

- Ракета в обитель попала...

- Матушка, жива? - тут же подскочил к ней я.

- Слава богу, жива.

- Раненые есть?

- Есть. Я шла к вам пешком, сказать об этом, последнюю машину загубили.

Я стал торопливо собираться.

- Надежда, отмени всех больных. Бинты, йод, обезболивающее, все сюда.

- Черт, как не хочется идти к полковнику за машиной...

Командир части был дома и когда я позвонил в его дверь, он вышел на лестницу в халате и тапочках. В квартиру к себе не пустил.

- Что еще? - недовольно спросил он.

- Мне нужна машина в монастырь. Там произошел несчастный случай, туда попала ракета и там есть раненые.

- Чего обращаетесь ко мне. Есть старший медицинской службы майор Молчанов, идите к нему.

- Полковник, там люди гибнут, а вы меня футболите по разным инстанциям. Не проще позвонить и сказать, чтобы выделили мне дежурную машину.

Похоже он обозлился.

- Идите вы в .... Я не на службе, а дома, дайте нормально отдохнуть.

Тут он повернулся и... захлопнул перед моим носом дверь. Пришлось идти к Молчанову.