Ростов Великий, Углич

Как и в Воскресенской церкви, здесь по сторонам храма поставлены две круглые башни, но они асимметричны по отношению к основному четверику здания и не примыкают к нему так близко, как это сделано в Воскресенской.

Проемы трех ворот, средний из которых значительно шире боковых, имеют большие выносы с богато профилированными архивольтами, опирающимися на парные полуколонны из кубышек. Прием композиции ворот и их декоративная обработка очень близки воротам Воскресенской церкви. Особенно интересно решена их стена, сплошь обработанная ширинками, создающими горизонтальные и вертикальные ряды. Разнообразие вносят маленький киот для иконы и более плотная расстановка ширинок в верхнем последнем ряду. Пять больших окон с двойной аркой и с подвесной гирькой, обрамленные наличниками с волнистым фронтоном очень мелкого профиля, вводят новый мотив и придают воротам образ парадного терема с узорчатым фасадом.

Башни, покрытые кубоватой кровлей из серебрящегося лемеха, еще более усиливают впечатление торжественности входа.

Церковь имеет квадратный план, что обусловливает равновеликость ее фасадов, кубичность объема и отличает ее от церкви Воскресения. Фасады возвышающегося храма расчленены лопатками на три равные части, каждая из которых заканчивается закомарой со щипцовым очертанием, что создает красивую линию кровли. Окна не имеют никаких обрамлений, выше них, между тягами, проходящими и по лопаткам, дана аркатура — мотив, явно навеянный архитектурой Успенского собора и в 1680-х годах в русском зодчестве обычно уже не применявшийся. В среднем членении западного фасада сделан большой киот для фрескового изображения. В традиционном пятиглавии только средний барабан является световым.

Небольшая звонничка на четырех столбах, покрытая невысоким шатром, поставлена, как и у церкви Воскресения, прямо на стену и по идее повторяет Царскую башенку Московского Кремля.

С территории кремля церковь предстает с северо-восточной стороны. Здесь становится яснее, что храм стоит на высоком подклете (возможно, для него использованы более древние палаты бывшего на этом месте Ивановского монастыря). В подклете помимо проездов, которые, как и в церкви Воскресения, сделаны „коленом“, находится несколько кладовых палат. Заметим, что проездных арок на северном фасаде две, а не три, как на западном. Там вся композиция была построена на симметрии, здесь же по традиции один проем сделан более широким и высоким, чем второй. Более четко выделяется и галерея, хотя ее декоративная обработка значительно проще, чем на западной.

Вход в церковь сделан с южной стороны. Крылечко со столбами-кубышками полностью выложено в конце XIX века и выглядит суховатым по своим формам.

Апсиды большого размера имеют очень незаметное закругление и широкий карниз с плоскими нишами, как на апсидах Успенского собора.

Церковь Иоанна Богослова восхищает своей стройностью, мастерским расположением глав, когда линии, переливаясь одна в другую, создают неповторимую гармонию.

20. Фрагмент фрески церкви Воскресения. Ок. 1670 г.

21. Церковь Иоанна Богослова. 1683. Вид с северо-востока

Так раскрывается перед зрителем это произведение древнерусского зодчего, с таким совершенством выразившего свои представления о прекрасном.

Интерьер церкви также представляет большой интерес; квадратное в плане помещение перекрыто сомкнутым сводом с распалубками, расположенными крестом по странам света. Вытянутое вверх пространство хорошо освещено с трех сторон восемью окнами. Как и в церкви Воскресения, здесь нет деревянного иконостаса и все изображения написаны на стене техникой фрески. Первый ярус алтарной преграды украшен аркадой с золочеными полуколоннами. Перед царскими вратами, как и в церкви Воскресения, вынесен двухколонный портик-киворий, который еще раз повторен и в алтаре средней апсиды. Таким образом, сходство этих сооружений как снаружи, так и внутри очень большое. Но меньший размер церкви Иоанна Богослова, отсутствие высоко приподнятой над полом солеи, делает этот храм более интимным. Он, видимо, и использовался как домовая церковь при Красной палате, с которой был соединен висячим переходом.

В церкви Иоанна Богослова, в единственной из всех кремлевских церквей, на алтарной преграде за местной иконой сохранилась летопись о „надписании“, то есть о росписи храма в 1683 году, но имен мастеров летопись не упомянула. Есть основание приписывать ее Дмитрию Григорьеву с товарищами, ранее работавшими в церкви Воскресения.

Стенопись церкви Иоанна Богослова разбита на шесть поясов. В ней три сюжетных цикла. Верхние два ряда посвящены евангельскому мифу о Христе. Третий, четвертый и пятый — рассказу о жизни патрона храма Иоанна Богослова, шестой — жизни Авраамия Ростовского.

Как и в церкви Воскресения, рассказ здесь начинается с верхнего яруса на южной стене от алтарной преграды, лентой обходит все стены (кроме восточной) церкви, продолжается во втором ярусе, и так до нижнего яруса.

На своде написаны наиболее известные эпизоды из мифов о жизни богоматери, о земных страданиях Христа и его явлений после воскресения. Цикл изображений, посвященный жизни Христа, не блещет оригинальностью композиции и трактовкой сюжетов, он менее интересен, чем те же циклы в Спасской и Воскресенской церквах, где они были главными.

Жизнеописание Иоанна и Прохора, по-видимому, более всего захватило фантазию художников. Ведь изображаемые события происходили когда-то очень давно и в каких-то неведомых странах, уж очень интересно было рассказать о веселых и печальных чертях, о их удачных и неудачных похождениях, о трагичных приключениях Иоанна, имевших счастливый конец.

Вот Иоанн с Прохором на корабле в окружении воинов плывут по бурному морю на остров Патмос (южная стена, третий ярус сверху, илл. 22). Волны изображены тонкими белыми нитями. Ветер натянул три белых паруса, развевает на корме флаг. У лодки сложные очертания, ее нос высоко поднят и украшен орнаментальной скульптурой. В центре лодки, друг против друга с поворотом к зрителю, сидят спокойно беседующие Иоанн и Прохор. Остальные пассажиры изображены плотно прижавшимися друг к другу; выделяются напряженная фигура кормового, удерживающего весло, и жестикулирующий мужчина — отец утонувшего во время бури юноши. Художник простодушно изобразил и юношу в волнах у борта лодки. Так живо рассказан один из первых эпизодов истории Иоанна.

Другая жанровая сценка, рассказывающая о том, как Иоанн и Прохор работают истопниками у Романы, владетельницы общественной бани, не менее занимательна (западная стена, третий ярус сверху). В картине изображены сразу два временных сюжета: слева в углу Прохор колет дрова, а справа он подносит уже наколотые дрова к печи, около которой трудится Иоанн. Злая Романа наблюдает, чтобы работающие не ленились. В позах мужчин чувствуется, что они выполняют тяжелый труд. Цветовая композиция построена на уравновешенной асимметрии: с большой тонкостью распределены голубые пятна одежд Прохора и Романы, которым противопоставлен зеленоватый плащ и красная одежда Иоанна.

22. Иоанн и Прохор плывут на остров Патмос. Фреска церкви Иоанна Богослова. 1683

На южной стене изображен античный храм Артемиды (четвертый ярус сверху). В представлении русского живописца это храм-колоннада, в центре которой на высоком со ступенями пьедестале стоит скульптура обнаженной женщины. На Артемиде плащ, развевающийся за спиной. Слева и справа от богини расположена толпа молящихся в декоративных одеждах, цвета которых ритмично чередуются: красный, голубой, зеленый, красный и далее в той же последовательности.