История шпионажа

Санш Де Грамон

История шпионажа

М. Рабинович

К читателю

Да простится автору этих строк такое начало: потенциальный читатель, взяв в руки книгу де Грамона и обнаружив, что написана она без малого 40 лет назад, может испытать разочарование. Спешу его развеять. Верно — за столь солидный срок в мире произошли кардинальные перемены: закончилась «холодная война», время от времени плавно перетекавшая или неожиданно взрывавшаяся многочисленными локальными конфликтами; ушло в историю понятие «мировая система социализма»; исчез с политической карты мира Советский Союз… На смену старым реалиям пришли или приходят новые: газеты, радио, телеэкран, вездесущий Интернет несут и несут все новую информацию, заслоняя или тесня в нашей памяти картины прошлого. Но, как сказал известный миру историк, прошлого нет. И реальность сегодняшнего дня так или иначе связана с временами ушедшими.

Мысль эта, как представляется, вполне «интерполируется» и на такую специфическую сферу человеческой деятельности, как разведка. Пусть в других формах, пусть с применением более «джентльменских» приемов и методов, но «война разведок» продолжается. Увы, ничто не предвещает ее окончания, по крайней мере в наступившем столетии. И пока она ведется, добропорядочные граждане тайно или явно противостоящих друг другу государств не будут скрывать свой искренний интерес к ее перипетиям и результатам.

Значит ли это, что новые политические сюжеты начисто вытеснят память об отгремевших битвах? Ответ очевиден: конечно же, нет. Пока живо человечество, оно будет постоянно обращаться к истории. И подробности «шпионских войн» все так же будут занимать отнюдь не последнее место в ряду событий и отдаленного, и недавнего прошлого.

Есть, однако, и другие обстоятельства, не позволяющие отнести книгу американского историка и публициста к разряду устаревших. Вспомним старую шутку: «у „них“ — шпионы, у нас — разведчики». Парадоксально, но факт: в свое время мы больше знали о «шпионах», чем о «разведчиках». Впрочем, «инстанции» в любом случае строго фильтровали информацию о тайной войне. Настолько строго, что многие наши соотечественники, давно и заслуженно отмеченные в анналах разведки, ушли в мир иной, оставаясь без признания не только соседей и знакомых, но порой и ближайших родственников — секретность до последнего дня сохранялась в качестве одной из фундаментальных опор системы.

Другой лагерь также отнюдь не демонстрировал полной открытости в том, что касалось разведок и контрразведок. И все же, как убеждает труд де Грамона, Запад ушел в этом отношении значительно дальше. Потому-то читатель с большим интересом прочтет, к примеру, описание судебных процессов над разоблаченными агентами, открывая при этом для себя, что он до сих пор не только не встречал публикаций о некоторых сенсационных делах, но даже не слышал о них. Дело супругов Розенберг или процесс над пилотом самолета-шпиона У-2 Пауэрсом, о которых наша печать давала дозированную информацию, — это лишь те исключения, которые подтверждают правило. Разумеется, «открытые» процессы над агентами «троцкистско-бухаринско-зиновьевских» группировок или, скажем, сообщение о разоблаченных «врачах-убийцах» не в счет…

Объективен ли автор книги в своих размышлениях, оценках, выводах? Думается, что да. Во всяком случае, в той мере, в какой позволяло это положение человека, живущего по другую сторону «железного занавеса». Тут, однако, требуется одно дополнительное замечание. Агенты-разведчики, работающие на США, Великобританию и другие страны Запада, при всех обстоятельствах остаются для де Грамона «своими». Будем же объективны и мы, читатели, и останемся на своих собственных позициях, когда речь идет о героях шумных судебных процессов, проходивших в свое время за океаном. Люди, представшие перед американским или, скажем, британским правосудием, самоотверженно и как правило бескорыстно работали на Советский Союз — страну, гражданами которой мы с вами являлись. Воздадим же должное своим и мы.

Объективность потребуется читателям и в других случаях. Да, де Грамон признает, что шпионаж не был «прерогативой» только СССР и других государств «восточного блока». «Так же как Советский Союз, — пишет он, — опутывает шпионскими сетями США и другие страны Запада, ЦРУ пытается проникнуть на территорию коммунистических стран». Показательно в этом смысле и другое высказывание, касающееся разделенной не в таком уж далеком прошлом Германии. «По всей Восточной Германии, — замечает де Грамон, — можно найти отделения Министерства государственной безопасности и других секретных организаций, руководящих шпионажем против Запада, который также делает все возможное в этой области» (разрядка наша — М. Р.). Возникает, однако, вопрос: а были ли идентичными методы, коими действовали противостоящие спецслужбы? Определенного вывода на сей счет историк разведок не делает, давая в то же время понять, что стороны отнюдь не всегда действовали «в белых перчатках». И все же многочисленные факты, которые он приводит, дают основание заключить, что одна, а именно «восточная», сторона, заходила в своих действиях гораздо дальше другой. Моральные и физические пытки, похищения, а то и убийства отнюдь не являлись исключением из правил. Но насколько достоверна сообщаемая автором информация? Увы, приводимые в книге факты — время и место происходившего, имена жертв, обстоятельства, в которых такого рода ситуации возникали, — убеждают в том, что все это не плод авторских фантазий. Впрочем, документы, исследования, мемуары, пополнившие в 90-е годы библиотеку по истории наших спецслужб, дают достаточно доказательств истинности приводимых фактов. Да и простая логика подсказывает: если произвол чинился по отношению к миллионам своих и невинных, то что могло помешать тому же в отношении чужих и виновных?

И все же прочитавшие труд де Грамона едва ли не заметят и «белых пятен» в описании войны разведок и определенной вольности в толковании отдельных эпизодов. Скажем сразу, таких мест в книге немного. А если они и встречаются, то объясняется это не субъективным желанием автора что-то недоговорить, а что-то представить в искаженном виде. Причины в другом. Вот одна из них. Секретные службы потому и называются секретными, что с самого своего возникновения в далекие, еще библейские, времена они отнюдь не стремились к гласности, особенно если терпели неудачи. Де Грамон, безусловно, почерпнул многое из газет, журналов, книг, издававшихся на Западе официальных документов. Для нас, в большинстве своем не знакомых с этими изданиями, соответствующие разделы книги представляют особый интерес. Но архивные фонды, десятилетиями закрытые для советских исследователей, конечно же, были недоступны иностранному, да еще «западному» специалисту. Это, впрочем, не означает, что архивисты встречали де Грамона с распростертыми объятиями и в собственной стране. Безусловно, у российских читателей найдут отклик оценки деятельности и личных качеств советского разведчика Рудольфа Абеля. Чего стоит хотя бы этот короткий пассаж: «Мы (т. е. американцы. — М. Р.) можем только сожалеть вместе с Алленом Даллесом (многолетним руководителем ЦРУ. — М. Р.), что такой человек не служил в вооруженных силах США». Но у тех же читателей вызовет по меньшей мере недоумение заключение главы, специально посвященной выдающемуся разведчику: «Обычное наказание провалившихся агентов (в СССР) практически не оставляло Абелю шансов на хорошую жизнь в будущем». Между тем в Советском Союзе едва ли не каждый школьник знал о выдающихся заслугах полковника, кавалера многих наград, героя десятков, если не сотен, газетно-журнальных публикаций и книг, наконец, прототипа главного героя популярного фильма «Мертвый сезон» Рудольфа Ивановича Абеля (настоящее имя — Вильям Генрихович Фишер). Кстати, миллионы соотечественников с выходом картины на экраны имели возможность видеть и «настоящего» Абеля — разведчик обращался к зрителям с вступительным словом к фильму. Интерес к этой неординарной во всех отношениях личности сохраняется и поныне, подтверждением чему могут служить организованная в Москве в канун 2001-го года выставка живописных работ разведчика и выпуск в начале 2001-го года компакт-диска, включившего большое количество рассекреченных документов, воспоминания коллег, друзей и родственников, а также рисунки и фотографии Абеля (Фишера). Стоит ли приводить другие факты, свидетельствующие, вопреки утверждению де Грамона, что Р. И. Абель не только не подвергся после возвращения из американской тюрьмы на родину преследованиям, но вполне заслуженно (что, надо полагать, признал бы и автор книги) стал национальным героем? Впрочем, остается правдой и то, что немало наших разведчиков, людей кристально честных и преданных, до и после Отечественной войны превратились, употребляя слова Лаврентия Берии, в «лагерную пыль». Как сказал в интервью газете «Известия» (номер за 20 декабря 2000 года) начальник Службы внешней разведки России генерал-лейтенант С. Н. Лебедев, за время сталинских репрессий «примерно половина личного состава советской разведки была репрессирована». Так что, признавая очевидную несостоятельность версии де Грамона относительно будущей судьбы советского разведчика, согласимся вместе с тем, что родилась она не на пустом месте.