История шпионажа

Столь частая «перекройка» силовых структур говорит о стремлении их обновления наряду с чисткой состава, так свойственной коммунистической системе. Но в каждой новой организации сохранялось что-либо от предыдущей. Униформа царской охранки была синего цвета, и именно синий стал символом террора жителей России. Он им и остался благодаря синей форме работников Министерства внутренних дел. Сегодня политические заключенные находятся в тюрьме на Лубянке, на площади Дзержинского. Это серое шестиэтажное здание стоит напротив магазина «Детский мир». Бывшие пленники Лубянки (среди них были и знаменитые люди, например, пилот сбитого У-2 Фрэнсис Гэри Пауэрс) говорят, что одиночные камеры этой тюрьмы обычно сырые, без окон, в то время как в обычных камерах более удобно — в них есть кровать, стол, стул и большое зарешеченное окно. В коридорах Лубянки горят разноцветные лампы, предупреждающие о том, что идет заключенный, чтобы он не встретился с друзьями и не передал им, когда будет освобожден. Царский режим отводил для политических заключенных зловонные казематы Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. А печально известные лагеря в Воркуте стали наследниками каторги, на которую царское правительство отправляло наиболее опасных членов общества.

Революция 1917 года не остановила роста советских секретных служб. Когда в результате февральских событий к власти пришел Керенский, он решил не отказываться от охранки, со всеми ее досье, а ввести в ее состав людей с революционными убеждениями. Он опубликовал имена агентов в прессе, однако, когда его позиции пошатнулись, обратился за помощью именно к ним. Было приказано нанимать на правительственную службу специалистов охранки, потому что даже Керенский понял, что управлять Россией без секретной полиции так же невозможно, как и готовить хлеб без муки.

После Октябрьской революции на смену пришла ЧК (Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем). Эту организацию возглавил Феликс Дзержинский, поляк с профилем инквизитора, мудро перенявший методы работы охранки, начав снова использовать темные кабинеты и надзор за работой самой комиссии. В хаосе первых лет революции ЧК процветала, пользуясь неограниченной властью и став фактически четвертой, карательной, ветвью государства. Расположив свой штаб в Московском институте благородных девиц, ЧК возродила в сердцах советских граждан страх, знакомый им по былым временам. Методы остались прежними, и многие источники говорят, что и агентами ЧК стали офицеры царской охранки. В ядре нового пролетарского режима оказался червь средневекового деспотизма. Виктор Серж, участник Октябрьской революции, писал в своих воспоминаниях: «Я считаю создание ЧК одной из самых крупных ошибок правительства большевиков, потерявшего голову из-за интервенции и заговоров».

Терроризм, унаследованный от царизма, был вовсе не случаен. Он получил одобрение в самых высоких кругах. Меньше чем через два месяца после революции Лев Троцкий заявил Центральному исполнительному комитету: «Не пройдет и месяца до того, как нас захлестнет волна кровавого террора, как это было во время Французской революции. Мы должны приготовить для врагов не просто тюрьму, а гильотину». Сам Ленин сказал на съезде Советов, что партия поддерживает террор, если он направлен против эксплуататоров.

Вот как Виктор Серж описывает волну чекистского террора, последовавшего за покушением на Ленина в августе 1918 года:

«Подозреваемых вагонами увозили за город и расстреливали в полях. Сколько? В Петрограде примерно 100–150 человек, в Москве — от 200 до 300. Семьи расстрелянных ходили по полям, собирая то, что напоминало бы им о погибших. Позднее я встречался с одним из организаторов петроградского побоища. Он сказал мне: „Мы решили, что если народные комиссары хотят остаться гуманными, это их дело. Нашим делом было уничтожить контрреволюцию.“

Пример масштаба, с которым подавлялась контрреволюция, дается в докладе одного из лидеров ЧК Мартина Лациса, где говорится, что за первые полтора года работы (с января 1918 по июль 1919) Чрезвычайной комиссией „было подавлено 344 мятежа, в которых погибло 3057 восставших, было раскрыто 412 контрреволюционных организаций, было расстреляно 8389 человек, 9496 было отправлено в концентрационные лагеря, 34 334 человека было приговорено к тюремному заключению. Общее количество арестов достигло 86 983“.

Это помогает понять, почему пережила царский режим следующая поговорка: „Жители России делятся на три части: те, кто уже сидел в тюрьме, те, кто сидит сейчас, и те, кто ждет своей очереди“.

Из-за жестокости принимаемых мер ЧК стала таким символом ужаса, что даже руководство страны отказалось от нее и в 1922 году издало декрет, запрещающий деятельность ЧК и ее агентов [4]. Но на самом деле запрет коснулся лишь названия, потому что под руководством ГПУ неконтролируемые аресты и расстрелы продолжались с такой же силой.

В 1926 году умер от сердечного приступа Феликс Дзержинский. С его смертью все ясно, потому что она была естественной. В некоторых странах руководители секретных организаций окружают себя стеной компромата на политических лидеров и благодаря этому переживают смены режимов. Жозеф Фуше совершил своего рода подвиг, прослужив начальником полиции в самое неспокойное для Франции время: при Робеспьере во время Французской революции, при Поле Барра, руководителе Директории, при Наполеоне и при Луи XVIII. Он умер своей смертью в возрасте шестидесяти одного года, что очень неплохо для его времени и его роли в государстве.

В современной истории мы найдем пример Райнхарда Гелена, профессионального военного, возглавившего в 1942 году разведку в германской армии. Ставший в сорок три года генералом, Гелен был захвачен в конце войны американцами, но у него с собой оказались документы. Благодаря своему знанию германской разведки он возглавил шпионскую сеть, которую сначала контролировало ЦРУ, а затем правительство ФРГ. Можно спросить: какой была бы судьба Гелена, если бы в Западной Германии установился советский режим? Сумел бы он выжить в этом случае со своими документами?

В Советском Союзе, напротив, ни один из руководителей спецслужб не отличился долголетием. Сами секретные организации без изменений проходят через все политические преобразования, а их лидеры обычно оказываются жертвами реформ. Можно сравнить судьбы людей, которые возглавляли тайные службы Советского Союза, и тех, кто руководил ФБР.

Главы советских организаций и время их службы:

Феликс Эдмундович Дзержинский (1918–1926), умер от сердечного приступа в 1926 году.

Генрих Григорьевич Ягода (1926–1936), репрессирован в 1936 году.

Николай Иванович Ежов (1936–1938), репрессирован в 1939 году. Чистки этого времени называли его именем („ежовщина“).

Лаврентий Павлович Берия (1938–1953), расстрелян в 1953-м.

Сергей Круглов (1953–1956), исчез в 1956 году.

Иван Серов (1956–1959), бывший чекист, первый, кто после Дзержинского пережил отставку с занимаемого поста. ‘Известно, что Серов занимает важную должность в разведке и одно время его называют руководителем ГРУ. В этом случае его отставку можно рассматривать как повышение.

Александр Николаевич Шелепин (1959–1961), второй человек, ушедший с поста в связи с повышением. Он был избран секретарем Центрального комитета КПСС на XXII съезде партии в октябре 1961 года. Шелепину, протеже Н. С. Хрущева, кажется, предопределена блестящая политическая карьера.

Владимир Ефимович Семичастный (1961—), самый молодой человек из всех, кто когда-либо занимал этот пост. Он выдвиженец своего предшественника и, как и Шелепин, пришел в КГБ из комсомола.

Главы ФБР и время их службы:

Стенли У. Финч (1908–1912), умер естественной смертью.

А. Брюс Беляски (1912–1919), сейчас в отставке.

Уильям Дж. Флинн (1919–1921), умер от заболевания сердца.

Уильям Дж. Бернс (1921–1924), умер от сердечного приступа.

Дж. Эдгар Гувер (1924—) [5], яркий пример политического долголетия. Гуверу уже около семидесяти, но все еще занимает тот пост, который ему предложили тридцать семь лет назад. Он работал под руководством шести президентов, из которых трое были республиканцами (Кулидж, Гувер, Эйзенхауэр), а еще трое — демократами (Рузвельт, Трумэн, Кеннеди).