Катастрофа бронзового века

Катастрофа Бронзового века

Часть 1. Первая глобализация

Контуры грядущего…

Они всегда расплывчаты, неясны и парадоксальны с точки зрения тривиальности и неспешности текущего момента.

Да, абсолютно ясно, что существующая кривая роста народонаселения мира и роста мирового же энергопотребления, если просто механистически продлить её куда-то за горизонт событий, приведёт нас к ситуации, когда вся Земля будет покрыта плотно стоящими на ней людьми, а потребление энергии, которое так или иначе всё уходит в тепло окружающей нас среды, согласно закону Стефана-Больцмана, вполне сможет нагреть поверхность Земли до точки кипения воды.

Однако часто прообраз будущих изменений можно найти в прошлом развитии биологической жизни или человеческого общества. Да, аналогии всегда бывают неполны и приблизительны — но всё же это лучше, чем бесцельное гадание на кофейной гуще: «А как будет там, в этом неизбежном завтра?»

Вглядитесь вот в этих двух воинов:

Ну — воины как воины, скажет большинство. Древние.

Немногие уточнят, что справа римлянин II века н. э., а слева — грек микенской эпохи.

Совсем уж мало заметят, что у грека шлем из клыков кабана, а оружие, доспех и поножи из бронзы, в то время как у римского воина — оружие и доспехи уже железные.

Между тем, между ними лежит не просто временная дистанция как минимум в полторы тысячи лет, но ещё и событие, которое нельзя назвать иначе, нежели «расколбасило» (Карл у Клары украл коралы а Клара ДОСТАЛА МИНИГАН СУКА ВЫПОТРОШИЛА КАРЛА ПОШЛА ПО УЛИЦЕ МОЧИТЬ ВСЕХ НАПРАВО И НАЛЕВО КРОВЬ ХЛЕЩЕТ В УЛИЧНУЮ КАНАЛИЗАЦИЮ ВОДОВОРОТЫ ЗАЛИВАЮТСЯ ДЕТИ ОРУТ МИЛИЦИЯ В ПАНИКЕ ВЗРЫВЫ МЯСО СО ВСЕХ СТОРОН).

Называется это событие и просто, и незатейливо, и страшно — «Катастрофа бронзового века».

Добыча полезных ископаемых изначально должна была удовлетворять потребности человека. Гордый девиз горняков Аляски «Если что-то нельзя вырастить, то это надо добыть» очень точно формулирует смысл использования минерального сырья. Наличие минеральных месторождений зачастую определяло историю целых государств и народов. Особую роль при этом, естественно, играли уникальные по запасам или химическим элементам месторождения. Хотя и существуют виды сырья, необходимые на любом этапе истории (пищевые продукты, строительные материалы), но с развитием цивилизации и технологии потребности человечества в различных типах сырья меняются — и часто весьма радикально.

В конце неолита, когда неолитическая революция, связанная с массовым переходом к земледелию и скотоводству была уже в самом разгаре, люди внезапно выяснили, что качественного камня для изготовления орудий стало катастрофически не хватать. Так, охотники североамериканской культуры Кловис даже были вынуждены изготавливать свои уникальные каменные орудия только на юге современных США — только там были залежи пригодного для этого кремня и уже из этих «мастерских» орудия расходились по охотничьим племенам обеих Америк. Кроме того, поверхностные россыпи пригодных камней часто быстро заканчивались и жителям неолита приходилось даже пробивать шахты глубиной до восьми метров и добывать кремень под землей. Этот труд был тяжел и опасен. При раскопках одной из таких шахт археологи нашли останки мастера и его сына, погибших при обвале. Собственно говоря, и сейчас в Африке ситуация не особо изменилась.

Поэтому первобытные умельцы искали новые виды камня, пригодные для изготовления орудий. Иногда им попадались зеленоватые твердые камешки. Их бросали в костры, чтобы расколоть. Но удивительные камни не лопались, а плавились в сильном огне. Костер угасал, а они вновь отвердевали. И из золы костра уже доставали блестящие оранжевые кусочки. Это был первый металл, массово вошедший в жизнь людей — это была медь.

Медный наконечник копья, медные наконечники стрел

Медь оказалась гораздо удобнее камня. От неловкого удара каменный топор или нож ломались, а медные только гнулись. Сломанное каменное орудие оставалось только выбросить. Согнутую же медную вещь можно было выпрямить и переплавить в новую. Обломки расплавляли и заливали в заранее приготовленную глиняную форму. Когда медь застывала, из формы вынимали уже практически готовое изделие. Это было и удобно, и быстро, и не требовало длительного процесса обучения кропотливой работе по камню. В единственной форме можно было отлить сколько угодно одинаковых вещей. Медные орудия труда оказались гораздо лучше каменных или костяных. Медные иглы служили дольше и лучше костяных. Лезвие медного ножа оттачивали очень остро. Попутно люди изобрели и стали изготавливать из меди такие предметы, которые никак нельзя сделать из камня: ножницы, клещи, молотки и пилы.

Медь нельзя назвать очень распространённым металлом — её содержание в земной коре составляет всего 70 ppm (parts per million, 70 частей на миллион). Для сравнения — содержание более привычного для нас сейчас железа в земной коре гораздо выше: более 50000 ppm. То есть, найти железо в целом для первобытных людей было бы где-то в 1000 раз проще, чем медь.

Однако по сравнению с медью у железа есть одна неприятная особенность — оно достаточно тугоплавкий металл и, кроме того, большая часть железа встречается только в оксидной форме (пресловутая ржавчина). Самородное же железо, в отличии от меди, достаточно редкое явление и в основном ассоциировано либо с ферритными метеоритами либо с небольшими, так называемыми теллурическими месторождениями самородного железа (самые известные — в центре Франции, в департаменте Овернь и возле Касселя, в центре нынешней Германии).

Чистая медь плавится при 1084 ºС. Такая температура достижима даже при горении обычной древесины. Железо же плавится при 1539 °C и для достижения такой температуры нужен качественный древесный или каменный уголь и сложная система мехов. Именно в силу этой причины более распространённое на Земле железо пропустило вперёд редкую и гораздо менее качественную по своим физическим свойствам медь.

Поскольку меди на Земле немного, в энеолите (медном веке) люди берегли каждый грамм металла. Малочисленные медные орудия, разумеется, не смогли до конца вытеснить каменные. По-прежнему из крепкого камня делали ножи, наконечники стрел. Но главную работу выполняли все-таки орудиями из меди. Медные топоры только благодаря своему малому весу ускоряли втрое процесс рубки дерева. Но медь — мягкий металл, обладающий высокой ковкостью, и медные топоры часто при ударе о крепкий материал просто сминались.

Поэтому медные орудия не только не вытеснили каменные, но и уступали им во многих отношениях, имея решительное преимущество лишь в простоте технологии. Более того, в Египте в середине III тысячелетия до нашей эры отмечается даже спад производства медных орудий и частичный возврат к индустрии камня.

Однако, несмотря на это, труд людей давал гораздо большие результаты, чем прежде. Медными топорами вырубали кустарники и деревья, серпами выкашивали камыш и тростник. Освобождали большие участки земли. На них устраивали новые поля. Мотыгами с медными наконечниками их обрабатывали быстро и тщательно. Потом мотыги начали делать большими. Такую мотыгу тянул человек, а другой нажимал на нее, чтобы она рыхлила почву. Так появилось новое орудие труда — соха. Потом в соху стали впрягать быков. Землю уже не просто рыхлили, ее пахали. А когда к сохе прикрепили острые медные наконечники, она стала плугом. Сила быков, тяжесть сох и плугов, острота медных серпов сберегали силы земледельцев.