Катастрофа бронзового века

Первое же нападение шерденов вместе с лукка на Египет происходит только в 1278 г. до н. э., во второй год правления Рамзеса II, тогда ещё не заслужившего под Кадешем прозвище Великого. То есть, от извержения Санторина до первой волны вторжения «народов моря» проходит не менее 250 лет. Понятное дело, что вулкан тут не при чём.

И, если о родине шерденов нам практически ничего не известно, то об их «подельниках» ликийцах (лукка) нам известно более чем достаточно. Эти ребята не просто жили морем, они даже хоронили себя в каменных лодках:

Накройте меня лодкой. И – якорь мне в задницу!

Сейчас множество саркофагов древних ликийцев [6] можно увидет в окресностях затопленного в результате землетрясения города Кекова, расположенного возле горячо любимого русскими туристами турецкого курорта Анталия.

Причём, что интересно, буквально в 20 километрах от Кекова, в столь же древнем городе Мира можно встретить уже совершенно другие погребальные камеры иных, «сухопутных» ликийцев. Таким образом, Киликия (Ликия) была расположена в аккурат между зонами влияния Ахайи (Микенской цивилизации) и Хеттской Империи. Раковая опухоль, позднее погубившая Бронзовый век, вызрела в центре цивилизованного мира поздней бронзы. Но иммунитет цивилизации уже не смог с ней совладать — и, уже через 70 лет опухоль начнёт выбрасывать жуткие метастазы.

Пока же Рамзес II, только что «вступивший в должность фараона» встречает шерденов и лукка в Дельте. Египтяне, никогда особо не отличавшиеся наличием сильного флота, всегда предпочитали подождать, пока их «водоплавающие» враги выйдут на сушу и уже там ударить по ним всей мощью своей слабой, но многочисленной пехоты. Так случилось и на этот раз. Шердены и лукка легко были обращены в бегство, опрокинуты в море и, частично, пленены. И вот здесь начинается самое интересное. Внезапно, после победы в Дельте, Рамзес II набирает из шерденов свою личную охрану. Судя по всему — эти ребята жили не только морем, но и профессиональной войной. Интересно здесь другое — среди египтян, которых, как мы помним, в тот момент было чуть ли не 5 миллионов, почему-то не нашлось достойных воинов, чтобы охранять фараона.

А это, как мы помним, всегда очень недобрый признак.

Часть 4. Отлив опускает все лодки

Хорошо известна крылатая фраза экономической теории: «Прилив поднимает все лодки». В самом деле, говоря о повышательной волне экономического цикла, мы часто употребляем слова «бум», «ажиотаж», «лихорадка» и даже «взрыв».

Именно так люди, оказавшиеся современниками повышательной волны, называют явления экономического и социального роста — тучные и сытные года, когда положительная тенденция в климате, технологии, демографии, экономике и доступных ресурсах позволяет миру быть «сегодня богаче, чем вчера, а завтра — богаче, чем сегодня».

Однако метафора «взрыва» уже сама по себе задаёт пределы роста. Невозможно расти по экспоненте вечно — рано или поздно параметр, вроде бы являющийся в начале процесса несущественным, вдруг оказывается определяющим и ограничивающим рост.

Помните грузовики землян из «Аватара» Камерона?

Казалось бы — чего проще? Взяли наш обычный, современный самый большой грузовик — да и увеличили его геометрически всего лишь раза в два.

А вот и нет. Если бы это можно было сделать так просто — инженеры бы это уже сделали. А не делают они этого по простой причине — на такой размер и такую массу, как в «Аватаре», давление в шинах такого карьерного гиганта должно превысить все мыслимые пределы прочности любой, самой армированной резины, а любой острый камушек станет приговором для такой супердорогой и сверхтехнологичной покрышки. Ну и максимальный размер шины тоже не поднимешь, о чём стоит помнить.

Вот и ограничили максимальный размер карьерного самосвала исходя из требований по его пневматическим покрышкам, а замечательный «Terex Titan 33–19» с его впечатляющей грузоподъёмностью в 320 тонн так и остался экспериментальным и единственным образцом.

Поэтому, возвращаясь к нашему позднему Бронзовому веку, нам надо найти и понять ту несущественную деталь, которая сломала спину мощному верблюду цивилизации бронзы.

И я предлагаю Вам, как и всегда, свои мысли. Ну — и ссылки на доступные нам факты, если моя реконструкция вас в чём-то не устроит.

Во-первых, решим для себя, какую роль в нашей истории могут сыграть армии хеттов и фараона, микенские дворцы, финикийские корабли, фиванские жрецы, золотые рудники Нубии или медные копи Крита?

Многие читатели, возможно, будут долго доказывать преимущества одних видов оружия перед другими и особенности климатических условий разных стран Средиземноморья. И будут, безусловно, правы.

Да, Древний Египет, наряду с Месопотамией, был основным поставщиков зерна для глобального рынка Восточного Средиземноморья. Да, хетты были «держателями патента» на примитивные технологии получения и обработки кричного железа (разница в температуре от бронзового процесса вроде бы и незначительная — всего-то около 200–300 °C, но эти градусы были очень важны!). Да, микенские греки и финикийцы — безусловные «глобалисты» того времени, которые обеспечивали Бронзовый мир столь необходимым для него оловом.

Однако наиболее важен факт наличия столь разноплановых «специализаций», как таковых. Ведь он, на самом деле, показывает избыточность мира поздней бронзы по основному энергетическому ресурсу. Прилив тогда «поднимал все лодки». И это был прилив пищи, прилив зерна, которое в избытке производилось тогда на полях Египта Нового Царства и Месопотамии.

Поясню это на простом примере. Многие виды деятельности человека для производящей экономики, вообще-то, являются совершенно бесполезными. Например, таковым видом деятельности являлось и является добыча золота.

Золото, даже в настоящее время, как материал или промышленный металл, имеет очень ограниченное использование. Контакты микросхем, пожалуй, единственное разумное применение этого металла. Всё остальное — не более чем наше собственное гиперболизированное отношение к этому металлу, как к некой сверхценности.

Да, золото издревле являлось платёжным средством. Но — раба или надсмотрщика на золотых приисках Нубии или Фракии надо было кормить, поить и охранять. Те же проблемы возникали и на серебряных копях Аттики.

При этом, подчеркну это ещё раз — никакого полезного использования в древности данные металлы не имели. То есть добыча золота и серебра какой-либо из стран Восточного Средиземноморья лишь показывала их собственную возможность кормить и содержать армию золотодобытчиков и давало этим странам принципиальный вариант покупки чего либо, опять-таки производимого с излишками, у своих соседей.

То есть, если медь позволяла поднять производительность труда земледельца, лесоруба или кораблестроителя, если бронза обеспечивала эффективность воина, то ни золото, ни серебро никакой производственной функции в древности не несло. Красивые безделушки — и не более.

Поэтому история расцвета и упадка рудников Нубии (а египетское слово NeBu и обозначало золото) — это и есть история расцвета и упадка Египта и, шире того, всего Восточного Средиземноморья. Просто золотые рудники, как и любой верхний уровень пирамиды, оказались наименее устойчивы к резким изменениям на нижних уровнях.

Ведь в Бронзовом веке выбор первичных источников энергии у человечества был очень невелик — по сути дела это была мускульная сила самих людей, несколько простейших «усилителей» из числа одомашненных животных (об особенностях этих «усилителей» даже по сравнению с римским временем — чуть ниже), энергия ветра в морских путешествиях (что сыграет злую шутку с Империями) и энергия горящего дерева в металлургии.