Релятивистская механика: новый взгляд по-старому

Итак, конечная инстанция нашей объяснительности − коцепция эфировой "вязкости": именно из-за небесконечномалости последней угловую скорость эфироворота приходится увеличивать через усилие, и именно небесконечновеликость той "вязкости" даёт − при критически большой угловой скорости − срыв концентрических (ну, спиральных) эфировых квазипотоков, составляющих эфироворот.

А с упоминавшимися "ветрами" нам надо хоть "задним числом", но чётко определиться. Будем различать "эфирный ветер" и "ветер" пространства. Первый − условно возможное набегание совершенно невозмущённого эфира на вещественно материальный объект. В природе не встречается − по причине "располагаемости" эфира "по касательной" к ней: пусть на минимальной из возможных, но всё-таки отдалённости от неё по четвёртому перпендикуляру. По которому ничто природное (читай: физическое) не движется, а потому − как же тогда ветру такому возникнуть для чего бы то ни было из природы? Да ещё и сказать надо, что "поток совершенно невозмущённого эфира" суть выражение внутренне противоречивое. Ведь заналичествовавшесть "потока" у эфира означает, по-видимому, уже некую его, эфира, возмущённость. Это что касается "эфирного ветра". А "ветер" пространства − квазипоток пространства как начально возмущённого эфира. Возмущённого, а значит самоотторгнувшегося "к нам" со стороны, в какую уходит пресловутый "четвёртый перпендикуляр". И в природе "ветер" такой способен потому встречаться. Его мы должны подразделить на встречный и настоящий (или обозначить эту пару так: искусственный, то бишь деланный, и естественный). Первый − когда "ветер" из-за непокоящестися мат. тела в пространстве. То есть − из-за набегаемости тела на пространство. Он сродни ветру, обдувающему мотоциклиста, едущего при тихой погоде, и оказывается причиной свойства мат. тел, называемого инертностью. Ведь макроэфировихри, составляющие мат. макротела, при своём движении в вакуум-пространстве − что пропеллеры, влекомые транспортным средством сквозь воздух: чем быстрей пропеллер на воздух набегает, тем шибче − с его помощью − вращается.

Настоящий же "ветер" пространства − когда последнее само "набегает" на стоящее в нём мат. тело. Что оказывается у тел причиной их свойства, называющегося тяготением. То есть, ваша телесная инертность по одной и той же механике сказывается давлением в спину, когда вы сидите в кресле разгоняющегося на взлёте самолёта, и когда вы спиною лежите на земле, − только что в первом случае "ветер" пространства для вас встречный, искусственный, а во втором − настоящий. Мы в шутку назвали это супер-эквивалентностью инертной и гравитационной масс у тел.

Хорошая аналогия того, что происходит с мат. телами при изменении их скорости, даётся инерционными игрушками. Например автомобильчиком, пара колёс которого соединена через шестерёнку со спрятанным внутри маховичком. Прижав игрушку колёсами к полу, начинаем её поступательно перемещать: это оказывается трудно − через посредничество пола раскручиваем колёса, а это автоматически оборачивается раскруткой ещё и маховичка. Зато по достижении некой поступательной скорости игрушку можно смело отпускать − дальше она покатится сама, будто у неё внутри мотор: инерция раскрученного маховичка будет некоторое время вращать колёса. Что и подкупает детей. А заодно и демонстрирует происходящее с телами в неигрушечном мире: поступательно разогнать материальное макротело по пространству возможно только через раскрутку эфирных микровихрей, что его составляют. На эту раскрутку и тратится-то усилие поступательного разгона − именно на неё, а не на что другое! Перестав же разгонно воздействовать на тело, мы должны бы умилиться не меньше тех детей: тело продолжает двигаться с достигнутой скоростью, а не возвращается к начальной, бывшей у него, когда мы только приступали с ним возиться! То дополнительно раскрученные "маховички эфирных микровихрей" с дополнительной же выраженностью "катят по пространству" тело вперёд. И чтоб вернуть его к старой выраженности (ну, интенсивности) поступательного перемещения, оказывается нужным снова поработать: воздействием на тело, противоположным прежнему, притормозить "маховички" его эфировихрей до старой угловой скорости. В идеальном случае то будет работа, равная по величине той, что пошла на поступательный разгон тела.

Возможно выразиться и так: замедлить вращение эфироворота − значит изменить его вписанность в вакуум. Ну, то есть, изменить характер вписанности его как эфировой структуры − в полуструктурированный эфир (что в лице вакуума) как фон. Сей характер меняется с ростом угловой скорости у эфировихря. Может, меняется и ещё от чего, но от этого-то − точно. Вот на восстановление старого характера и уходит работа при вращательном замедлении эфировихря. Работать тут приходится, я думаю, всё против той же квазивязкости эфира, которую он начал иметь вследствие своей возмутившести, − против неё, как то и при убыстрении вращения эфироворота. Такая вот тождественность, как это ни странно на первый, поверхностный взгляд.

Вязкость жидкости есть производное её внутреннего трения. Но эфир не вещество, а довещественное состояние бытия, если можно так выразиться. И посему тереться в нём нечему и не обо что − пока он хоть в какой-то степени не возмутится в самом себе: тогда становится в чём-то подобным жидкости. Имеет квазивязкость. Которая суть воплощение его свойства сопротивляться. Сопротивляться изменяемости характера вписанности в него − начально возмущённого − бóльших его возмущённостей как неких структур. Сопротивляться такой изменяемости в любую сторону!

Скажем усугублённей. Вязкость жидкости есть производное её внутреннего трения? Да, но эфир, в "полувозмутившести" до стадии вакуума, всё ж не жидкость, а лишь нечто условно жидкоподобное (и то только потому он для нас это, что мы не можем жить без таких параллелей с привычностями!). А коли так, то и удивляться не стоит, что вязкость его − такого − необычна. Что то, чтó у него вместо вязкости (а лучше сказать − на месте вязкости), отличается от такового у жидкости. Будучи по природе своей лишь квазивязкостью. Которая практически сказывается не вообще, как то у вязкости при жидкости, а всегда только адресно, как сопротивление эфира тому, что его заставляет изменяться в себе. Менять своё установившееся состояние, которое ему приемлемо любое (автоматически становясь приемлемым по прецеденту своего возникновения). В этом эфир − аналог пластилина: куску последнего равно приемлема любая форма, любое формное состояние он воспринимает и удерживает, будто оно у него − от начала века, а сопротивляется только переходу к другому такому состоянию. Давлением пальцев преодолевая сопротивление куска, придаёшь ему новую форму, с которой он автоматически "соглашается" − с "обязательством" далее "сражаться" за неё, как только что сражался против её заполучения. Так и эфир, то или иное формное состояние у которого соответствует той или иной картинке его возмущений. Стоит, для чёткости, дать конкретный пример такого "формного состояния": это инерционная − с определённой скоростью − передвигаемость определённого тела в вакууме. Тут перешедшесть его к подобной передвигаемости с другой скоростью − оказывается изменённостью описанного "формного состояния", потребовавшей усилий (как приложенностей к тому телу).

В подобных объяснительностях удобно привлечь к работе понятия квазиламинарности и квазитурбулентности. Как это у жидкостей? Пусть есть две твёрдые пластинки, между которыми − впритык − жидкость. Одна пластинка покоится, другая ускоряется относительно неё до некой скорости, и дальше движется с той скоростью. Как ведёт себя жидкость? Между пластинами оказывается установившимся ламинарное течение, а в нём − возникшим так называемый градиент скорости течения. Суть последнего в том, что в слоях жидкости, более близких к движущейся пластине, скорость течения, вызванного той пластиной, больше. Это потому, что срабатывает явление динамической вязкости жидкости, основывающееся на её внутреннем трении: чем дальше от движущейся пластины − по направлению к неподвижной, тем сильнее из-за этого трения оказываются угасшими подвижки, получаемые жидкостью от той пластины. И вот далее − самое интересное! Каждая жидкость имеет определённый коэффициент динамической вязкости, который в условиях установившегося ламинарного её течения при постоянной температуре − постоянен, не зависит от скорости того течения. То есть пластины могут быть разной степени гладкости (читай: способности увлекать за собой жидкость), а движущаяся из них − может иметь разную установившуюся скорость, отчего и градиент скорости течения конечного ламинарного потока установится для каждого случая свой, но коэффициент динамической вязкости во всех слоях потока в каждом из случаев − будет один, то бишь жидкость как целое каждый раз возвращается (когда прекратились все её пертурбации, обязанные быть в порядке достижения искомого ламинарного потока) к некой одной характерной для себя текучести. Когда же всё только устанавливается, то наличествует турбулентность течения, при которой текучесть той жидкости на целую ступень меньше, и это с условием, что чем быстрей стремится к заданной большей скорости подвижная пластина, турбулирующе увлекая за собой жидкость, тем бóльшую динамическую вязкость показывает жидкость. Вот в этом и "собака зарыта"! Ведь если перенести всё это − в аналогии − на "полувозмутившийся и тем начавший обладать динамической квазивязкостью" эфир, то получится следующее: инерционное (читай: установившееся) движение эфироворота − квазиламинарно, поступательно ускоряющееся (читай: устанавливающееся) − квазитурбулентно. Ну, прохождение инерционно (а лучше читай: свободно) движущегося эфироворота есть квазиламинарный процесс в вакуум-пространстве, а прохождение равно- или неравнопеременно движущегося − квазитурбулентный. При котором "полувозмущённый" эфир, задеваемый проходящим по нему вихрем, показывает несравнимо бóльшую квазивязкость, нежели при квазиламинарном, причём тем большую, чем выраженней переменность движения вихря. Эта-то возникаемость большести квазивязкости и воплощена в инертность мат. тел. Вот почему инертность тела можно "прощупать" только через его ускоряние, и никак иначе!