Идеи и интеллектуалы в потоке истории

Сегодня это направление вряд ли может считаться приоритетным. А

завтра это может стать новым словом в квантовой информатике,

квантовых компьютерах, потому что там поднимаются очень глубокие

вопросы, сейчас совершенно не разработанные, не понятые теоретиками.

Не только у нас, во всем мире на них пока нет ответа. Может оказаться,

что ответ на эти вопросы приведет к совершенно другому пониманию

того, что такое квантовая информатика. А может, и не приведет. Хотя

сейчас модны слова “квантовая информатика”, “квантовые компьютеры”,

никто не может гарантировать, что эта область вообще окажется

востребованной через десяток лет и не окажется тупиковой.

В фундаментальной науке никогда нельзя сказать заранее, какое

направление будет приоритетным даже через 5-10 лет. Конечно, у

государства могут быть свои приоритеты, могут быть какие-то

очевидные направления развития науки, про которые ясно, что они

могут дать важные со всех точек зрения результаты, но должны быть

люди, которые работают в самых разных областях» [Там же].

Ученые категорически настаивают на том, что приоритеты

в развитие науки могут устанавливать только сами исследователи,

причем активно работающие, держащие руки на пульсе новейших

достижений в своей отрасли знания:

«…Хотя в мировой науке публикуется огромное количество работ по

многим направлениям, они критически оцениваются внутри научного

сообщества, что позволяет сконцентрировать дальнейшую научную

41 Речь идет о документе [Методические рекомендации…, 2015].

160

активность на перспективных направлениях. Поскольку приоритеты

фундаментальной науки быстро меняются, для их правильной

формулировки требуется способность критически рассматривать свежие

научные публикации и изрядная доля интуиции, чем обладают, пожалуй,

только сами активно работающие ученые. Поэтому такие приоритеты не

могут быть заданы извне — министерствами, ведомствами и даже самим

правительством» [Пшеничнов, 2015].

«Структуризация» и «конкурсность»

как прикрытие «оптимизации»

Поскольку ФАНО по своему происхождению, задачам, функциям и

профессиональному составу естественным образом направлено на

повышение экономической эффективности государственных затрат на

науку, в Агентстве активно прорабатываются планы «избавления от

балласта», что  подразумевает ранжирование академических

институтов согласно неким «национальным приоритетам». Ученые

критикуют этот подход как сиюминутный, волюнтаристский,

игнорирующий внутреннюю логику развития науки и чреватый

организационной чехардой:

«…Авторы предлагают осуществить структуризацию научных

организаций “под определенные государством национальные

приоритеты развития научных исследований и критические

технологии” и на основе “проектного принципа”: “в основе

структуризации научных организаций формируются программы

развития и единые исследовательские

программы с четким пониманием цели и задачи развития,

ожидаемых результатов от реализации такой

исследовательской программы”. С точки зрения не вовлеченного

в научную работу человека, звучит совершенно разумно. Но от

имеющего опыт научной работы читателя не скроется тот факт, что, по

сути, этим предлагается произвести подмену развития, диктуемого

логикой познания в каждой конкретной тематике, на развитие,

направляемое на основе априорных оценок и крайне тяжеловесных,

тяжело корректируемых программ; более того, оргструктуру институтов,

которую было бы правильно закладывать как минимум на несколько

десятилетий, поставить в зависимость от списка приоритетов и

критических технологий, изменяемого чуть ли ни ежегодно»

[Летаров, 2015].

«Избавление от балласта» предполагается подать в качестве

привлекательной идеологии конкурсности. Здесь ученые уже

начинают бить тревогу:

«Перевод всего финансирования науки на конкурсность — приведет к

тому, что большому числу научных коллективов, а может быть, и целых

институтов, будет грозить физическое уничтожение. Конкурсное

финансирование подразумевает, что ученые и коллективы, выигравшие

конкурс, а есть проигравшие. Причем они не обязательно слабее тех, кто

выиграл конкурс. По опыту РФФИ я знаю, что “линия отсечки” всегда

161

достаточно условна. Нередко за бортом оказываются интересные,

сильные проекты, которые нет возможности профинансировать»

[Проблемы…, 2015].

Кроме «оптимизации» среди НИИ предполагается проводить

«оптимизацию» (ранжирование по оплате и сокращение «слабейших»)

внутри самих институтов. Здесь ученые встают на защиту научных

школ, указывают на значимость интеллектуальной среды для успеха

исследований:

«Третья мера, которая может быть введена “Методическими

рекомендациями…”, — это преимущественное финансирование ведущих

ученых. Во-первых, непонятно, что такое “ведущий ученый”, где грань

между ведущим ученым и просто хорошим ученым. Кроме того,

ведущие ученые никогда не существуют в вакууме. По крайней мере,

в большинстве случаев. Может быть, в каких-то разделах науки и один

человек в поле воин, как, скажем, Григорий Перельман, но, вообще

говоря, наука состоит из научных групп, команд и школ. Наша страна

сильна своими научными школами — это уникальное явление. И

выделение ведущих ученых вместо выделения ведущих коллективов,

ведущих научных школ — это тоже тупиковый путь, приводящий к

разрушению» [Там же].

Также критику вызывают планы радикального преобразования всей

структуры и номенклатуры научных учреждений:

«В рамках проекта “Плана структуризации” в качестве “нового облика

сети научных организаций” вместо всем понятных институтов вводятся

слабо различимые “центры” — национальные, федеральные,

региональные, тематические, а также — исследовательские и научные.

Для социогуманитарного знания предложены двусмысленные структуры

— “высшие школы”. Во-первых, считаем, что категорически

неправильно противопоставлять социогуманитарные науки другим

типам фундаментальных исследований, которые ведутся в рамках

естественных и технических наук. Во-вторых, полагаем, что

существующая ныне система академических институтов не изжила себя,

более того, она может и должна играть решающую роль в модернизации

отечественной науки» [Резолюция…, 2015].

Альтернативные предложения: дебютный радикализм

Как известно, критиковать все горазды, но что же в ответ

предлагает научное сообщество?

Еще летом 2013 г. ученые не скупились на самые радикальные

проекты, например, по передаче всех академических НИИ

университетам:

«Институты и лаборатории со всем имуществом надо передать не

чиновникам, а университетам и другим вузам вместе с ассигнованиями,

которые на них отводятся» [Клейн, 2013].

Такой внушительный замах включает также идеи полной

автономизации университетов:

162

«Но не нынешним университетам — слабым, подавленным и зависимым.

Университеты и вузы нужно вывести из-под управления государства.

В них должны соблюдаться общеевропейские академические свободы.

Ректоры и ученые советы должны быть по-настоящему выборными»

[Там же].

Следует отметить, что идеи «структуризации» и «оптимизации» как

ранжирования по качеству и эффективности также не чужды ученым

со смелыми прожектами:

«Кроме того, нужно провести жесткое ранжирование вузов. Пора