В последние дни (Эсхатологическая фантазия)

Лица, занимавшиеся подготовкой восстания, принесли известия о повстанческих бандах, плодившихся повсюду, как грибы. Де Клермон получил о них сведения от Кастильи и Штейна из Западной Европы, от Зарембы, Каширского и Сеитова из Польши, России и Средней Азии. Измаил Эфенди сам организовал их в Аравии, а Сефарди — в Палестине. Банды всюду вели мелкую партизанскую полуразбойничью войну. Многие были совсем под руками. Естественно явилась мысль — собрать быстро порядочный отряд и неожиданным набегом штурмовать Тампль. Но это было отвергнуто, как скорее шумная, чем полезная авантюра, тем более, что тюремщики могли, в случае опасности, просто перебить узников. Галеви предложил другой план, основанный на неистребимом беспорядке, господствовавшем во всех учреждениях Антиоха.

Из подземных тюрем Тампля постепенно перевозилось множество арестантов в Римские тюрьмы, когда набиралась достаточная партия их. Секретари суда являлись со списком, прочитывали его перед народом, выводили арестованных из камер и сдавали конвойному офицеру, который доставлял их в Яффу. Иуда Галеви предлагал применить нечто подобное тому способу бегства, который во времена оные практиковался в русских тюрьмах, где арестанты, как они выражались, «менялись именами». По прочтении списка, Галеви и Викентий вместо других четырех человек выведут Клефта с товарищами и присоединят их к партии. Конечно, все они должны будут на перекличке отзываться на те имена, под которыми их вывели. Между тем на линии дороги Иерусалим — Яффа должны быть заранее собраны отряды партизан, которые в удобном месте произведут нападение на конвой и освободят арестантов. Сами Галеви и Викентий, исполнив свою роль, должны, конечно, моментально бежать.

План этот, разумеется, был очень рискованный, но в надежде на общую небрежность служащих — представлялся мыслимым, был принят и, действительно, удался, хотя не без тревожных минут.

Когда Викентий и Галеви вводили партию арестантов в кольцо охватывавшего их конвоя, офицер, взглянув на Яни, заметил:

— Как этот арестант похож на Клефта.

— Не мудрено, — сипло ответил Викентий, — это его родной брат.

— Брат? Я что-то не расслышал в списке фамилии Клефта.

— Клефт это не фамилия, а тамплиерское прозвище. Фамилия его — Эрдели, — сказал Викентий, — называя имя, под которым был выведен Яни. Офицер удовлетворился.

Партия двинулась в Яффу в числе 50 человек. Ее сопровождал конвой в сто человек. Поджидая их, Гуго Клермон сосредоточил около Эммауса человек 800 хорошо вооруженных партизанов, которые внезапной атакой легко рассеяли конвой и освободили всю партию. Легко понять, с какими чувствами обнялись Яни и Гуго, уже не чаявшие видеть друг друга в этой жизни.

Яни счел, что он достаточно отдохнул в тюрьме, и ни минуты не остался сложа руки. Из освобожденной партии человек десяток предпочли скрыться в убежища, остальные же избрали начальником Клефта и образовали зерно повстанческой банды. Жили они, как и прочие, где придется, и питались разграблением казенных магазинов. Яни попал в свою природную боевую сферу, и его отряд, постоянно усиливаясь, скоро приобрел грозную репутацию. Это был первый отряд, получивший правильную организацию и определенные задачи. Яни устроил его в виде крестоносной кавалерии. На знаменах его развивался красный крест, нашитый тоже на груди всех всадников. Разбросанный небольшими партиями на обширных пространствах, отряд действовал по общему плану и единому руководству. Он, с одной стороны, собирал продовольствие для христиан, с другой, систематически освобождал их из тюрем и жестоко расправлялся со всеми их притеснителями. Против назойливого партизана со всех сторон были направлены правительственные отряды, но Яни налетал на них только неожиданно и когда имел все шансы разгромить противника, в противном же случае его мелкие банды незаметно исчезали в горных трущобах. Такая тактика дала отряду репутацию неуловимого и непобедимого. В то время когда войска тщетно разыскивали клефтовских крестоносцев, они малыми партиями то неожиданно громили тюрьмы, то грабили казенные магазины, то разрушали и жгли храмы Антиоха и Люцифера. Служителей этих храмов и совершителей чародейских таинств крестоносцы обыкновенно поголовно истребляли. Неотложная смерть была участью также чиновников, обнаруживших усердие в преследовании христиан. В руках Яни Клефта повстанческие банды впервые явились опасным орудием борьбы против Антиоха.

По такому же типу организовался другой большой отряд, чисто еврейский, под командою Сефарди. По взаимному соглашению, Сефарди взял себе Палестину, Яни Клефт — Сирию. Съезжаясь на совещания, они взаимно помогали один другому. Гуго Клермон скоро расстался с ними и отправился на Запад, чтобы правильно организовать повстанцев Италии, Франции и Испании.

Излишне обрисовывать впечатление, которое произвело на Антиоха и весь Иерусалим освобождение преступников, покушавшихся на жизнь Человекобога. Третий раз Тампль выпускал из своих челюстей добычу, и каждый раз все более скандальным образом. Антиох не знал, что и делать со своей бестолковой администрацией и где найти людей, на которых можно положиться. Он личным приказом предал смертной казни конвойного офицера, распорядился под караулом привести к себе Лармения и кричал, что он вторично заслужил смертную казнь: «Как смел ты взять в секретари Викентия и Галеви?» Трепеща от страха, Лармений отвечал, что за обоих имел просьбы таких высокопоставленных лиц, как члены Коллегии Кардиналов: за Викентия просил Адорати, за Галеви — его дядя, Моисей. «Они такие же изменники, как и ты, негодяй», — закричал Антиох. У него сверкнула мысль, что Коллегия Кардиналов преднамеренно провела его врагов на такое место. Но если так, то нет ли в Коллегии желания убить его и захватить его власть? На секунду это ему показалось очевидным, и это спасло Лармения. Антиох хотел было его немедленно казнить, но теперь решил подождать, чтобы выпытать все возможное о кардиналах. Он запер Лармения под караулом в своей комнате и послал за Аполлонием.

Но Аполлоний уже сам спешил к нему. Как ни быстро действовал Антиох, красавица Фрина была еще подвижнее. При первом же известии о побеге арестантов она бросилась к Аполлонию, умоляя спасти отца. Это странное, развращенное существо сохранило в себе одно чистое человеческое чувство: она искренне любила отца. Страшная опасность, которой он подвергался, переворачивала вверх дном всю душу ее. Она решила открыть Аполлонию свою любовную тайну, которая, может быть, способна спасти ее отца.

Во время пребывания Коллегии Кардиналов, она прельстилась каким-то краснощеким мальчишкой Анджело, пажом Адорати. Этот красавчик среди любовных излияний болтал немало и политического. Он бранил Антиоха, говорил, что Коллегия Кардиналов важнее его и скоро отнимет у него власть. Она хохотала и говорила, что все это вздорные фантазии мальчишки. «Вовсе не мальчишки, — возражал обиженный Анджело, — я слыхал, как это говорил сам кардинал, и тоже думает Викентий, которого он нанял себе на службу. Разве они тоже мальчишки?» Она рассказывала это Аполлонию, повторяя: «Ты видишь, отец ни в чем не виноват. Его самого обманули. А я, глупая, ничего ему не сказала, думала, что не важно, и стыдно было сказать об Анджело…»

Аполлоний слушал с изумлением:

— Так ты, значит, совсем спуталась с этим пажиком!?

Она заплакала:

— Прости меня, он такой миленький. Я больше не буду…

— Ну и девица! Что ж ты мне раньше не сказала о такой его болтовне? Совсем глупая!

— Прости меня. Спаси отца. Ты видишь, что его самого обманули…

— Ничего я не вижу. Ну ступай… Может быть. и выручу. Ты больше ничего не знаешь?

— Ничего.

Он поспешил к Антиоху и передал ему конфиденции Фрины. Изменническая роль Коллегии, по совокупности обстоятельств, обоим казалась несомненной. Вопрос только в том, что такое Лармений? Они его призывали, допрашивали на все лады, совещались между собой, опять допрашивали. Аполлонию казалось, не из-за Фрины, конечно, а по рассуждению обстоятельств, что Лармений гораздо ниже своей репутации, но чужд какой-либо измены. Антиох склонялся к такому же выводу. Наконец, они остановились на таком решении: откомандировать Лармения в Рим якобы для изучения постановки тамошних тюрем, а в действительности для секретного расследования замыслов Коллегии Кардиналов. Он должен взять с собой и дочь, которая обязана выпытать все возможное у Анджело. В случае успешного выполнения поручения — Антиох возвращает ему доверие. При малейшей двусмысленности поведения — смертная казнь. Так было объявлено Лармению, и он без промедлений уехал в Рим вместе с дочерью.