Три аксиомы

— Приехали.

Аллеи оказались центральными улицами. В Алма-Ате каждый жилой квартал окружен плотной стеной высоких пирамидальных тополей. Все улицы и переулки представляют собою сплошные бульвары. Это зеленое великолепие создано на искусственном орошении. С гор бегут арыки и разветвляются по всем улицам и переулкам. Рядом с тротуарами идут канавки, и там журчит вода. Без них деревья не могли бы существовать в засушливом климате.

Такое построение города вызвано жизненной необходимостью. Нам, жителям влажной Центральной России, трудно представить, как сильно пересыхает земля в пустынях и степях Казахстана. Скачет ли там всадник, едет ли повозка, или передвигается овечья отара — всегда вслед за ними белым облаком стелется пыльный хвост.

Город Алма-Ата строился в ту пору, когда асфальт еще не вошел в обиход. Это теперь, в советское время, замостили улицы, а раньше они были обычными грунтовыми дорогами; протарахтит арба — поднимется пыль. И надо было защитить жилье. Наилучший способ — посадка пирамидальных тополей.

Эти красивые и стройные деревья похожи на высоченные столбы, обвитые пышной зеленой бахромой. Стоят они бок о бок, как в частоколе, и образуют сплошные стены, идущие вдоль тротуаров и закрывающие дома от проезжей части улицы. Через такой плотный заслон пыль не проникает.

Поэтому пирамидальные тополя — непременное украшение сел и городов степной засушливой полосы: Средней Азии, Южного Казахстана, Предкавказья, Украины.

Пирамидальный тополь в диком виде существует только в Гималаях, а у нас и в других странах разводится искусственно. В культуру он пошел несколько тысяч лет назад и был широко распространен в древнем Риме и в древней Греции, откуда еще в античные времена проник в Крым и на другие побережья Черного моря, потому что там существовали греческие колонии.

Разводится очень легко: достаточно воткнуть в землю кусок отрубленной ветки — вырастет целое дерево.

Поразительна неиссякаемая жизненная сила этого дерева. Способность размножаться вегетативным путем, когда отрубленный кусок приращивает себе недостающие органы и превращается в целое растение, свойственна и некоторым другим породам деревьев, но при многократном повторении такого размножения поздние поколении раз от разу становятся слабее и недолговечнее. Пирамидальный же тополь тысячи лет размножается только черенками, за это время сменилось великое множество поколений. Невозможно даже проследить, через какие страны прошли предки вот хотя бы этих деревьев, растущих сейчас в Алма-Ате. Но пирамидальный тополь не выявляет никаких признаков ослабления и вырождения. Это по-прежнему сильное, здоровое и быстрорастущее дерево.

Характерно, что в нашей стране повсюду до сих пор были только мужские экземпляры и ни одного женского. Разумеется, они не дают плодов и семян, в этом есть удобство: не засаривают улицы пухом. Сейчас у нас есть и женские особи. Они нужны ученым для скрещиваний и выведения новых сортов. А новые сорта помогут продвинуть это южное и неустойчивое против заморозков дерево на север. Если сейчас прекрасные тополевые бульвары украшают Киев, то почему бы не иметь точно такие же в Москве?

На Выставке достижений народного хозяйства СССР хорошо растет пирамидальный тополь, выведенный академиком А. С. Яблоковым. Деревья уже достигли в высоту двадцати метров, а станут еще выше.

Как ни усиленно сажают в городах бульвары, парки, скверы, все же они не могут полностью удовлетворить потребности горожан в чистом воздухе и общении с живой природой. Городские насаждения — необходимый минимум для защиты нашего здоровья. Они существуют, так сказать, на каждый день.

В праздник же человеку хочется большего — простора, покоя, тишины, свободного ветра, и он отправляется из города.

Без всякого подсчета, просто на глаз заметно, что летом в выходной день на московских улицах народу становится гораздо меньше, чем в будни. Зато переполнены дачные поезда.

Наиболее приманчивы для человека в летний день река и лес. Приятно искупаться, позагорать на солнышке, а потом неторопливо идти по лесной тропинке, вдыхать запах нагретой хвои, слушать птичьи трели и ни о чем не думать, забыв на время всякие заботы.

А что такое лес? И чем он отличается от деревьев на улице Горького и на Тверском бульваре?

Поезжайте в Рублево, и там увидите прекрасный сосновый бор. Опушка порядочно затоптана, и деревья изрежены. Но пройдите в глубину, и лес предстанет во всей своей могучей силе. Сосны стоят как прямые свечки. Ростом они с восьмиэтажный дом, от роду им по полтораста лет. А под ними множество молоденьких сосенок высотой в один, в два и в три метра. Есть пятилетние, десятилетние, пятнадцатилетние. Кто их посадил? Чьи затрачены деньги?

Никто не сажал. Сами выросли из разбросанных старыми соснами семян.

В этом и заключается одно из главных отличий вольно растущего леса от городских искусственных насаждений — парков, бульваров, скверов и отдельных деревьев на тротуарах. В лесах из падающих на землю древесных семян рождается молодняк.

Пригородные леса имеют исключительно важное значение. Они служат и прекрасным местом отдыха для горожан и резервуаром чистого воздуха для вентиляции города.

Столько по Москве бегает автомобилей, так сильно загрязнен воздух, что очистить его не под силу одним внутригородским насаждениям. Большую роль играет вентиляция, приток воздуха извне.

Самый легчайший, еле ощутимый ветерок движется со скоростью пяти километров в час. Умеренный ветер успевает пробежать за час тридцать, сильный — пятьдесят километров.

Так внутрь города проникает воздух из окрестностей. И для нас далеко не безразлично, какой это воздух, что с собою несет. Важно, чтобы пришел он из лесов, насыщенный кислородом и свежестью. А для этого надо, чтобы вблизи города стояли леса. Когда их нет, сажают.

Прекрасные зеленые кольца создаются, например, вокруг Ростова-на-Дону, Волгограда, Донецка и других степных городов. Даже около столицы Калмыкии — Элисты, расположенной в засушливой полупустыне, выращивают две тысячи гектаров искусственного леса.

Для Москвы такие экстраординарные меры не нужны. Москва находится в лесном зоне и окружена самородными лесами. В Московской области леса занимают почти два миллиона гектаров и составляют 38,7 процента всей площади.

Мы от всей души желаем, чтобы подмосковных лесов стало больше, и надеемся, что в конце концов так оно и будет. Но едва ли правы те, кто говорит, что в недавнее время лесов было очень много, а мало стало только теперь. Нет, так ведется исстари. По исследованиям историков, еще в XVI веке вокруг Москвы лежали «почти безлесные местности московского центра» (Н. А. Рожков, Сельское хозяйство Московской Руси в XVI веке). Да это и понятно. Транспорт в ту пору был трудный, способы консервирования пищи примитивны. Продовольствие для Москвы, становившейся уже значительным городом, добывалось в ближних окрестностях. А для этого надо было иметь поблизости много полей, сенокосов, пастбищ, огородов, ягодников — вообще много свободной от леса земли.

И все же лесов в Московской области не так уж мало. Из них наиболее важны для москвичей ближние. Леса на пятьдесят километров от границ города зачислены в зеленый защитный пояс Москвы. Защитная зона простирается с юга на север — от Чехова до Дмитрова, а с запада на восток — от Истры до Павловского Посада. На этом пространстве имеется полмиллиона гектаров покрытой деревьями площади.

Это очень важные и ценные по своей роли леса. Они имеют санитарно-гигиеническое значение для столицы. Их надо тщательно беречь.

Время от времени приходится читать в газетах призывы «спасти зеленое ожерелье Москвы от топора». Спасать, конечно, надо. Состояние древостоев внушает большую тревогу. Леса требуют заботливых рук.

Зря только приплетают сюда топор. Он ни с какой стороны не угрожает подмосковным лесам. Тут явное недоразумение.